Колин Декстер - Тайна Пристройки 3

Морс принес еще по бокалу, сознавая, что начинает задавать бессмысленные вопросы. Но почему бы и нет? Она не могла рассказать ничего существенного, он был почти убежден в этом; но она была чудесной девочкой — а в этом он был абсолютно уверен! Теперь они сидели еще ближе друг к другу, и ее рука легко скользила по грубой ткани его шерстяных брюк. И также легко он ей ответил, не говоря ничего, и, одновременно, сказав все.

— Не хотите ли провести ночь в отеле «Грейт Вестерн»? — спросила она уверенно; и все же в ее голосе ощущались (как Морс мог не понять этого?) трепет и мягкость, которые едва ли уловили бы остальные. Морс заколебался, но по грустной улыбке на его губах она поняла, что покачивание головы, это скорее выражение смущения, чем осмысленный отказ.

— Я не храплю! — сказала Филлипа тихо ему на ухо.

— А я и не знаю, храплю ли, — ответил Морс. Неожиданно он с отчаянием понял, что наступил решающий момент. Он оставил ее ненадолго, пройдя в мужской туалет (после четырех-то порций пива), затем подошел к стойке рецепции и спросил служащую, есть ли свободные комнаты на эту ночь.

— Только для вас, сэр?

— Ээ, нет. Комната для двоих — для меня и моей жены.

— Один момент… Нет, ужасно сожалею, сэр, но этим вечером нет свободных номеров. Но, может быть, кто-нибудь откажется — обычно всегда есть один-два из тех, кто отказывается. Вы еще пробудете некоторое время в отеле, сэр?

— Да, но совсем недолго. Я буду в баре.

— Ну, если что-то изменится, я вам сообщу. Ваше имя, сэр?

— Ээ, Палмер. Мистер Палмер.

— Хорошо, мистер Палмер.

Через десять минут включилась громкая связь, и ясный женский голос сообщил всем в фойе, ресторане и баре отеля «Грейт Вестерн»: «Пожалуйста, главный инспектор Морс, немедленно подойдите к рецепции. Главный инспектор Морс, к стойке рецепции, пожалуйста».

Он помог ей надеть пальто — дорогая одежда светлого цвета, в которой любая женщина выглядела бы блестяще — а после смотрел, как она завязывает пояс и расправляет складки вокруг тонкой талии.

— Приятно было познакомиться, инспектор.

Морс кивнул.

— Может быть, потребуются ваши показания.

— Я бы предпочла, чтобы не потребовались — если вы сможете это уладить.

— Увидим.

Когда она повернулась, чтобы уйти Морс заметил коричневое пятно на левом плече безупречно чистого пальто:

— Вы также были одеты, когда уезжали после праздника? — спросил он.

— Да, — Она посмотрела на испачканное место. — Я же не могу ходить полуголой по снегу, не так ли?

— Предполагаю.

— Жалко, правда. Придется отдать не менее пяти фунтов за чистку. Человек должен думать, прежде чем краситься и трогать остальных…

Маска упала, и Морс почувствовал грусть. Она могла быть чудесной девочкой, но чего-то в ней явно не хватало. Человек был жестоко убит — человек (кто знает, может быть с нежным сердцем), который в праздничную ночь положил на ее левое плечо свою руку, намазанную театральным гримом, а она разозлилась, что придется потратить несколько фунтов, чтобы освободиться от пятна, которое нарушало ее привлекательность.

Они простились, и Морс поспешил скрыть свое двойное разочарование под маской, которую он в большинстве случаев носил перед своими собратьями. Может быть — эта мысль внезапно поразила его — маски были реальностью, а лица под ними притворством. Как много людей в отеле «Хауорд» носили всякие маски в тот фатальный вечер — изменили свою одежду, свой грим, свое поведение, своего партнера, почти что изменили свою жизнь; и мужчина, который умер, сумел измениться лучше всех.

После того как она ушла, Морс вернулся к стойке регистрации (вероятно его разыскивал Льюис — он единственный знал, куда отправился Морс), и он молился, чтобы на рецепции была другая сотрудница. Но нет. Даже более того, у нее, очевидно, была хорошая память.

— Боюсь, что еще никто не отказался, мистер Палмер.

— О, господи! — пробормотал про себя Морс.

В этот вечер мистер Джон Смит вернулся домой необычно рано и застал свою жену Элен в слезах; и когда сумел заставить ее заговорить, то остановить ее уже было невозможно…

Элен успела на поезд в 15:45 из Рединга и приехала в Оксфорд в 16:20. Кроме ключа от Пристройки 2, который она крепко стискивала в кармане своего пальто с капюшоном, у нее не было ничего другого: ни сумки, ни портмоне, или зонта — только обратный билет на Рединг, две монеты по одному фунту и несколько шиллингов. Разумней было бы взять такси от вокзала в Оксфорде, но в тоже время она знала, что двадцатиминутная прогулка ей не повредит. Когда она направилась к отелю, сердце ее билось почти также нетерпеливо, как и тогда, когда она открыла переднюю левую дверцу «БМВ» и лихорадочно обыскала пол автомобиля, внимательно ощупала под и над сиденьями и повсюду — повсюду! Но не нашла ничего: ничего, кроме монеты в два пенса, белой таблетки от несварения желудка и пуговицы от дамского пальто (не ее)…

Она быстро прошла через большое застекленное здание на Хайд-Бридж-Стрит, через Глостер-Грин, а потом по Бомонт-Стрит в Сент-Джилс, где у Мемориала жертвам перешла на правую сторону улицы и после, уже медленнее, пошла вверх по Бэнбери-Роуд.

Стоя напротив отеля «Хауорд», она ясно видела два окна на фасаде — как близко они были! Что-то вроде бы светилось в задней части здания; но две комнаты, с окнами на улицу — особенно одна, та, что левее, пока она стояла и наблюдала — были темны и почти наверняка пусты. Стеклянный навес автобусной остановки, находящейся почти напротив пристройки, защищал ее от моросящего дождя, но не от ветра, и служил ей идеальным укрытием, откуда она могла следить, не вызывая подозрений. Подошел автобус, и две женщины, ожидавшие на остановке, поднялись в него — очень толстая негритянка и худая жилистая англичанка, обоим около шестидесяти, и обе (как решила Элен) уборщицы из какой-нибудь богодельни. Обе так по-приятельски болтали, что внушили бы любому оптимизм о будущем межрасовых отношений. Элен стояла в стороне — и продолжала наблюдать. Вскоре показался следующий автобус, и его фары осветили серебристую слякоть; она продолжала стоять под навесом, и автобус проехал не останавливаясь. После она увидела нечто — нечто, что заставило ее сердце подскочить. В комнате справа, в Пристройке 1, зажегся свет: окно, шторы которого не были задернуты, блестело ярко в темноте, внутри кто-то двигался. Потом свет погас, а после зажегся в соседней — в ее — комнате. Еще один автобус остановился, и его открытые двери как бы приглашали ее войти, но она извинилась, заметив удивленный взгляд водителя.