Адриан Дойл - Весь Шерлок Холмс. Вариации

— И что же?

— Это произошло всего четыре дня назад. В апартаментах леди Мейо была гостиная, в которой стоял рояль. Я страстно люблю музыку, и после чая я обыкновенно играла леди Мейо и Чарлзу. В этот раз едва я начала играть, как вошел гостиничный служащий и подал Чарлзу письмо.

— Минуточку. Вы не обратили внимания на марку?

— Да, она была иностранная. — Мисс Форсайт была несколько удивлена. — Но, разумеется, это не имеет никакого значения, поскольку вы…

— Поскольку я… что?

Вдруг нашу гостью внезапно охватило некоторое замешательство, и, словно стремясь быстрее побороть его, она поспешила продолжить свой рассказ:

— Чарлз вскрыл конверт, прочитал письмо и смертельно побледнел. Произнеся несколько бессвязных фраз, он выскочил из комнаты. Сойдя через полчаса вниз, мы узнали лишь то, что он и Трепли выехали со всем багажом. Записки он не оставил. И потом не дал о себе знать. С тех пор я его не видела.

Силия Форсайт склонила голову, и в глазах ее заблестели слезы.

— Я была откровенна с вами, мистер Холмс. И я прошу вас быть откровенным со мной. Что вы написали в этом письме?

Вопрос прозвучал столь неожиданно, что я откинулся на спинку стула. Выражение лица Шерлока Холмса было по-прежнему непроницаемо. Он потянулся к персидской табакерке и принялся набивать глиняную трубку своими длинными, нервными пальцами.

— В письме, говорите, — скорее подтвердил он, чем спросил.

— Да! Вы написали письмо. Я видела вашу подпись. Вот почему я здесь!

— Ну и ну! — произнес Холмс. Он молчал в продолжение нескольких минут, голубой дым вился вокруг него, а его рассеянный взор был устремлен на часы, стоявшие на каминной полке.

— Бывают случаи, мисс Форсайт, — сказал он наконец, — когда надобно проявлять осторожность, прежде чем дать ответ. У меня есть к вам еще один вопрос.

— Слушаю вас, мистер Холмс.

— Сохраняет ли леди Мейо по-прежнему свои дружеские чувства к мистеру Чарлзу Хендону?

— О да! Она очень привязалась к нему. Я не раз слышала, как она называет его Алек — вероятно, такое уменьшительное имя она ему дала. — Мисс Форсайт помолчала, глядя на Холмса с сомнением, если не с подозрением. — Но что должен означать ваш вопрос?

Холмс поднялся.

— Только то, сударыня, что я с удовольствием займусь этим делом для вас. Сегодня же вечером возвращайтесь в Грокстон-Лоу-Холл.

— Хорошо. Но у вас наверняка есть еще что сказать. Вы так и не ответили ни на один из моих вопросов!

— Что ж! У меня свои методы, это вам и Уотсон подтвердит. Но если бы вы сочли для себя удобным прийти сюда, скажем… через неделю, в девять вечера? Благодарю вас. К тому времени, надеюсь, у меня будут для вас кое-какие новости.

Он явно давал понять, что более ее не задерживает. Мисс Форсайт поднялась, и вид у нее был такой несчастный, когда она глядела на Холмса, что я ощутил потребность высказать слово утешения.

— Не унывайте, сударыня! — воскликнул я, осторожно беря ее за руку. — Вы можете вполне довериться моему другу мистеру Холмсу и, если позволите, мне тоже.

Я был вознагражден милостивой и признательной улыбкой. Когда за нашей миловидной гостьей закрылась дверь, я с некоторой резкостью обратился к моему другу:

— Мне кажется, Холмс, что вы могли бы обойтись с юной леди с б́ольшим сочувствием.

— Вот как? Она успела кого-то здесь очаровать?

— Постыдитесь, Холмс! — сказал я, бросаясь в кресло. — Дело, без сомнения, пустяковое. Но не могу вообразить, зачем вам вздумалось написать письмо этому ненормальному любителю ломать часы.

Холмс подался вперед и коснулся своим длинным тонким указательным пальцем моего колена.

— Я не писал никакого письма, Уотсон.

— Что?

— Ничего не поделаешь, мое имя используется уже не впервые! Тут кроется какая-то чертовщина, Уотсон, либо я очень заблуждаюсь.

— Значит, вы воспринимаете это серьезно?

— Настолько серьезно, что сегодня же вечером уезжаю на материк.

— На материк? В Швейцарию?

— Нет-нет, к чему нам Швейцария? След ведет гораздо дальше.

— Тогда куда же вы едете?

— Но ведь это же очевидно!

— Холмс, прошу вас.

— Почти все факты у вас в руках, и, как я уже говорил мисс Форсайт, вам известны мои методы. Используйте их, Уотсон! Используйте!

К тому времени, когда мой друг закончил свои несложные приготовления, первые фонари тускло засветились в тумане на Бейкер-стрит. Он стоял в дверях нашей гостиной — высокий и худощавый, в кепке с «ушами», в плаще-накидке с капюшоном, кожаный саквояж у ног — и пристально глядел на меня.

— Перед тем как уйти, скажу вот что, Уотсон, поскольку вы, кажется, еще ничего не понимаете. Напомню вам, что мистер Чарлз Хендон не выносит…

— Но как раз это-то мне ясно! Он не выносит одного вида часов.

Холмс покачал головой.

— Не совсем так, — сказал он. — Еще я хотел бы привлечь ваше внимание к другим часам, их пять, и о них рассказывал слуга.

— Мистер Чарлз Хендон не разбивал те часы!

— Поэтому я и привлекаю ваше внимание к ним. Увидимся ровно через неделю, в девять часов, Уотсон!

Спустя минуту я остался один.

В течение последовавшей невыносимо скучной недели я пытался занять себя как мог. Я играл в бильярд с Тэрстоном. Я выкурил множество трубок и размышлял с разных сторон о деле мистера Чарлза Хендона. Невозможно, общаясь в продолжение нескольких лет с Шерлоком Холмсом, не сделаться более наблюдательным, чем другие. Мне казалось, что страшная и зловещая угроза нависла над бедной юной леди, мисс Форсайт, и я не верил ни слишком уж красивому Чарлзу Хендону, ни загадочной леди Мейо.

В среду, 23 ноября, возвратилась моя жена с приятным известием о том, что наши дела не так плохи и что скоро я смогу получить небольшую практику. Я с радостью воспринял ее возвращение домой. В тот вечер, когда мы, держась за руки, сидели в нашей квартире перед камином, я кое-что рассказал о странном деле, с которым столкнулся. Я говорил о том опасном положении, в котором оказалась мисс Форсайт, о ее молодости, красоте и изяществе. Моя жена не отвечала, но лишь задумчиво смотрела на огонь.

Опомниться меня заставил отдаленный бой часов Биг-Бена, отбивших половину девятого.

— О Боже, Мэри! — вскричал я. — Я совсем забыл!

— Забыл? — переспросила моя жена, слегка вздрогнув.

— Я обещал быть сегодня в девять вечера на Бейкер-стрит. Там должна быть мисс Форсайт.

Моя жена отдернула руку.

— В таком случае тебе следует немедленно отправляться, — произнесла она с холодностью, которая изумила меня. — Ты всегда проявляешь такой интерес к делам, которыми занимается мистер Шерлок Холмс.

Озадаченный и несколько уязвленный, я взял шляпу и удалился. Был очень холодный вечер, стоял густой туман, и грязь на дорогах заледенела. Спустя полчаса кэб подвез меня на Бейкер-стрит. Я был рад убедиться в том, что Шерлок Холмс уже вернулся из своей поездки. Верхние окна были освещены, и я видел, как тень от его худощавой фигуры несколько раз промелькнула за занавесками.