Рекс Стаут - Слишком много клиентов (сборник)

Я слез со стула. Не мое дело встречать копов. Это дом Лили, и она здесь. Да и все равно сначала прибудет лишь пара патрульных. Парни из убойного отдела появятся позже.

Обогнув толпу, я направился к двери на другой стороне комнаты, прошел через нее и оказался в комнате, которую Лили называла «конурой», поскольку однажды собака какого-то гостя здесь дурно обошлась с ковром. Тут имелись книжные шкафы, стол, сейф, печатная машинка и телефон. Я направился к аппарату. Этот номер я мог бы набрать хоть с закрытыми глазами. Дневное свидание Вульфа с орхидеями в оранжерее наверху, обычно длившееся с четырех до шести, уже закончилось, и он должен был спуститься в кабинет. Наверняка ответит лично.

Так и оказалось.

– Да.

– Это я. Звоню из библиотеки мисс Роуэн. Касательно Уэйда Эйслера. Того субъекта с пухлой физиономией и царапиной на щеке. Вы еще скривились, когда он назвал вас Ниро. Я так рассудил, что вы сочли его неприятным.

– Счел. И считаю.

– Кто-то с вами очень даже солидарен. Тело Эйслера обнаружили в кладовой на крыше. Задушен лассо. Полиция в пути. Звоню сказать, что понятия не имею, когда окажусь дома. И думаю, вам следует приготовиться к тому, что вас наверняка побеспокоит Кремер. Стоило человеку с вами пообедать, и всего через несколько часов его укокошили. Попытайтесь убедить Кремера, что вам ничего об этом неизвестно.

– Попытаюсь. А что тебе известно об этом?

– То же, что и вам. Ничего.

– Крайне досадная неприятность, но она того стоила. Тетерев оказался превосходен. Передай мисс Роуэн мой поклон.

Я ответил, что передам.

Другая дверь из «конуры» вела в боковой коридор. Через нее я вышел на боковую террасу и двинулся к будке. Как я и ожидал, Кэл был не один. Он стоял прислонившись спиной к двери и скрестив на груди руки. Лора Джей, запрокинув голову назад и вцепившись ему в запястья, что-то быстро выговаривала, но так тихо, что я не разобрал ни слова. Я окрикнул ее:

– А ну, прекратите!

Она резко развернулась на каблуках и с вызовом уставилась на меня, подзадоривая подойти поближе. Я подошел.

– Вы, чертова идиотка, – набросился я на нее, – немедленно прекратите. И вон отсюда! Прочь!

– Она думает, будто это я его убил, – вмешался Кэл. – Я пытался объяснить ей, но она не…

Тут она в буквальном смысле заткнула ему рот, закрыв его ладонями. Он схватил ее запястья и отвел руки в стороны.

– Он все знает. Я рассказал ему.

– Кэл! Нет! Ты не должен был…

Я взял ее за локоть и рывком развернул к себе.

– Если хотите устроить спектакль получше, обнимите его за шею и завойте. Когда я пихну вас в бок, это будет означать, что приближается коп. Тогда начинайте выть еще громче, а затем обернитесь и завопите. А когда он будет совсем близко, скажем футах в десяти, набросьтесь на него и расцарапайте ему лицо. Это его отвлечет, и Кэл успеет добежать до террасы и спрыгнуть вниз. У вас в голове вообще хоть что-нибудь имеется? Что вы скажете, когда вас спросят, почему вы бросились искать Кэла после моего объявления об убийстве? Что хотели первой его поздравить?

Лора Джей закусила губу. Потом разжала зубы, повернулась посмотреть на Кэла, снова на меня и двинулась прочь. Сначала нерешительно, но затем скорее, и вовремя. Едва лишь она миновала первое деревце, как стукнула задняя дверь пентхауса и послышался тяжелый топот. Я развернулся, чтобы поприветствовать вновь прибывшего. Это оказался полицейский в форме.

Даже когда мой организм получает полную норму сна, восемь часов, утренний туман в голове не рассеивается, пока я не выпью чашку кофе. А уж когда по не зависящим от меня обстоятельствам восемь часов урезаются до пяти, как это произошло той ночью, в ванную мне приходится идти на ощупь.

Вернувшись домой в пять утра и черкнув Фрицу записку, что спущусь к завтраку в 10.45, я поставил будильник на десять. Тогда это представлялось вполне разумным, но вечная беда с будильником заключается в том, что представляющееся разумным при его установке оказывается абсурдным при его звонке.

Прежде чем продрать глаза, я какое-то время лежал неподвижно и отчаянно пытался отыскать альтернативу, однако, придя в сознание достаточно, чтобы припомнить, что в одиннадцать Вульф спустится из оранжереи, вынужден был сдаться.

Спустя сорок минут я преодолел два марша до нижнего этажа, вошел на кухню, поприветствовал Фрица, достал из холодильника апельсиновый сок и устроился за столом, где на подставке для чтения меня поджидал экземпляр «Таймс». Фриц, который не хуже меня осведомлен об утреннем тумане в моей голове и никогда не пробует пробиться сквозь него разговорами, снял оболочку с колбаски и разжег огонь под сковородкой для блинов.

Убийство Уэйда Эйслера, удушенного лассо возле пентхауса Лили Роуэн, удостоилось передовицы даже в «Таймс». Ничего нового из нее я не почерпнул, ничего такого, чего бы уже не знал, проведя пять часов на месте преступления с сотрудниками убойного отдела, три часа в конторе окружного прокурора и еще три часа снова в пентхаусе Лили, по ее просьбе.

Кэла Бэрроу заключили под стражу, как важного свидетеля. Причем окружной прокурор не взял на себя смелость пообещать, что Кэла освободят к ковбойскому представлению во вторник вечером. Арчи Гудвин заявил репортеру «Таймс», что не исполнял в пентхаусе профессиональных обязанностей, он и Ниро Вульф присутствовали там в качестве гостей.

Мотива преступления полиция не знала или предпочла о нем умолчать. Уэйд Эйслер, холостяк, был хорошо известной фигурой в спортивных и театральных кругах. «Таймс» не распространялась о его пристрастии к молоденьким женщинам, потакая которому Эйслер не отдавал предпочтения какому-либо определенному типу, но таблоиды, несомненно, не преминут пройтись на сей счет.

Я намазывал медом третий блинчик, когда раздался шум спускающегося лифта, а затем шаги Вульфа, приближающиеся к кабинету. Найти меня там он не ожидал, поскольку Фриц сообщил ему о моей записке, когда подавал завтрак в спальню. Поэтому спешить с блинами и медом я не стал и налил себе еще кофе.

Едва я сделал глоток, как во входную дверь позвонили. Направившись в прихожую взглянуть на пришельца, я разглядел за прозрачной с моей стороны панелью знакомую до боли крупную широкоплечую фигуру с крупной же красноватой физиономией.

Прихожая в старом особняке длинная и широкая. Здесь располагаются напольная вешалка из орехового дерева, лифт, лестница, дверь в столовую с одной стороны, в залу и кабинет с другой и на кухню в задней части. Я переступил порог кабинета и объявил:

– Доброе утро. Пожаловал Кремер.

Вульф хмуро воззрился на меня из объемистого кресла за письменным столом.