Джун Томсон - Трубка Шерлока Холмса

– Вы знаете, где он живет? – осведомился Холмс.

Армитидж снова умолк, и взгляд его сделался тупым. Однако, как только Холмс извлек из кармана полкроны, трактирщик вновь обрел дар речи, напоминая механическое пианино, которое приводят в действие, опуская в прорезь пенни.

– Не могу сказать вам адрес, – ответил он, – но когда он уезжает, то держит путь в ту сторону. – Грязный большой палец указал налево.

– Благодарю вас, – сказал Холмс, пытаясь скрыть разочарование. Ведь за полкроны Армитидж выдал нам весьма скудные сведения. – Вы очень мне помогли. Я был бы признателен, если бы вы не упоминали о нашем разговоре тому человеку.

– Да это и не мое дело, – пожав плечами, заявил Армитидж.

Он подождал – думаю, нарочно, – пока Холмс не влез в двуколку и не взял вожжи, прежде чем добавить:

– Скажу вам кое-что еще. Лошадь-то у него всегда свежая. Стало быть, она проходит от силы две-три мили.

– Сэр, я буду век вам благодарен! – бросил Холмс через плечо, и двуколка тронулась в путь.

Как только мы оказались вне пределов слышимости, он рассмеялся:

– Упрямый старый дьявол, но наблюдательный. Две-три мили к северу отсюда! Это облегчает поиски.

Как показали дальнейшие события, он был слишком оптимистичен. Уже сгущались сумерки, когда наконец мы нашли то место. Нам пришлось провести несколько утомительных часов в расспросах на фермах и истоптать много грязных дворов.

Моя раненная в Афганистане нога причиняла мне значительные неудобства. Наконец Холмс, свернув на узкую дорожку, которая, казалось, никуда не вела, вдруг придержал лошадь.

– Думаю, мы нашли, Уотсон! – произнес он тихо, и глаза его блеснули.

Мы остановились у калитки, за которой лежала изрезанная колеями дорога. В дальнем ее конце мы смутно различили в угасающем свете крышу и трубы дома, частично скрываемые окружающими его деревьями. К воротам была прибита доска с надписью белыми облупившимися буквами: «Ферма Бедлоуз».

– Но почему именно эта? – спросил я.

На мой взгляд, она ничем не отличалась от других ферм, мимо которых мы проезжали и которые сразу же забраковал Холмс.

– Посмотрите на тяжелую цепь и висячий замок на калитке – оба они новые, – пояснил Холмс. – Заметьте также, что к изгороди пристали свежие соломинки. Я убежден, что мы нашли логово Дудочника. Сегодня уже слишком поздно для того, чтобы что-то разведать, но мы вернемся сюда завтра на рассвете.

Холмс сдержал слово. На следующее утро он, уже одетый, разбудил меня в шесть часов. Позавтракав хлебом с беконом, без четверти семь мы снова пустились в путь в двуколке. На шее у Холмса висел на ремне его полевой бинокль, а у меня в кармане был мой армейский револьвер.

Мы осторожно приблизились к ферме Бедлоуз пешком, спрятав двуколку в маленькой рощице примерно в полумиле от цели нашего путешествия, чтобы ее не было видно с тропинки. Оттуда мы направились через поля кружным путем, который в конце концов привел нас на луг, раскинувшийся на склоне холма. С этой возвышенности открывался хороший обзор.

Благодаря выгодной позиции мы смогли, спрятавшись за изгородью, рассмотреть ферму, которую лишь мельком видели накануне.

Дом был убогим кирпичным строением с крытой шифером крышей. Создавалось впечатление, что он нежилой, хотя дым из одной трубы выдавал, что там кто-то есть.

Напротив дома стоял длинный низкий амбар, закрытая дверь которого была выкрашена черной краской. Рядом находилась большая собачья будка.

Мне удалось рассмотреть эти детали в бинокль Холмса, который он одолжил мне после того, как сам все изучил. Но едва я навел его на будку и ее обитателя, огромного мастифа, как мой друг дернул меня за рукав и попросил вернуть бинокль.

Даже на таком расстоянии он благодаря острому зрению уловил какое-то движение во дворе.

Молча понаблюдав за фермой несколько минут, Холмс тихо произнес:

– Двое мужчин вошли в амбар. Это те, кого мы ищем, Уотсон. Они соответствуют описанию Дудочника и его сообщника. Пока они в амбаре, предлагаю удалиться, а то наше присутствие может быть замечено. Я также должен без промедления предупредить инспектора Анвина и его людей.

Мы вернулись тем же маршрутом, которым прибыли, и, усевшись в двуколку, немедленно выехали в Уэллерби. Оттуда Холмс послал телеграмму инспектору Анвину в Лондон.

Это было длинное сообщение, и пока мой друг писал, я читал текст через его плечо. Вот что там говорилось:

Охота на Дудочника-Крысолова назначена на сегодня Тчк Встретим Вас и Ваших друзей в Уэллерби с поезда 4:27 с Чаринг-Кросс Тчк Захватите леску Тчк Холмс

– Леску, Холмс? Для чего это она вам понадобилась?

– Вы узнаете это сегодня вечером, Уотсон, – пообещал он с загадочной улыбкой.

Инспектор Анвин не меньше моего был озадачен просьбой Холмса о леске, хотя и выполнил ее. Когда мы встретили его с коллегами на станции в Уэллерби, он вынул леску из кармана.

– Правда, я ума не приложу, для чего она вам нужна, мистер Холмс, – признался этот круглолицый жизнерадостный человек плотного сложения.

Соответственно случаю инспектор был одет в твид, как и его офицеры. У двоих из них имелись при себе большие кожаные чехлы, в которых, как я узнал позже, находились винтовки.

Однако, как и мне, Холмс ничего не объяснил им насчет лески. Он лишь заметил:

– Она нам пригодится.

В ожидании Анвина и его людей мы с Холмсом отобедали в «Молтби армз». Оставив меня в этом трактире, чтобы дать отдых ноге, очень меня беспокоившей, он отправился по какому-то таинственному делу. Когда мой друг вернулся, карманы его оттопыривались: в них были свертки, содержимое которых он оставил в тайне.

Встретив с поезда Анвина и его коллег, мы снова отправились в «Молтби армз». Во время ужина за угловым столиком, где нас не могли услышать другие посетители, Холмс поведал полицейским о расследовании, которое привело нас в Лоуэр-Багнелл, а затем и к тайному убежищу Дудочника-Крысолова на ферме Бедлоуз.

Вырвав страницу из блокнота, он быстро набросал план фермы, отметив на нем дома и надворные строения, а также окружающие их деревья и кусты, за которыми мы могли бы укрыться. Я, признаться, не заметил их, но Холмс, с его удивительной памятью, не упустил ни одной мелочи и сейчас изобразил все очень точно.

Мы тихо обсуждали, как лучше взяться за дело, и к тому времени, когда подали кофе, у нас был готов план и каждый знал, какую роль должен в нем сыграть.

Мы выехали в половине десятого: Холмс и я – в двуколке, Анвин со своими людьми – в экипаже трактирщика, с которым Холмс договорился заранее.

Ночь была прохладная, луна на ущербе, но света ее хватало, чтобы мы могли всё видеть достаточно ясно. Однако я от души надеялся, что наши передвижения не будут замечены врагами.