Рекс Стаут - И быть подлецом (сборник)

– Ничего себе! А кто оплачивает?

Лон не знал. Он согласился, что это безобразие: американский народ, представителем которого являюсь и я, не проинформирован о такой важной детали. И прежде чем повесить трубку, заверил, что непременно постарается исправить это упущение.

Когда Вульф спустился в кабинет, я доложил ему о своих достижениях. В тот момент нас ожидали еще три встречи с кандидатами в подозреваемые, но уже стало ясно: нам понадобится все, что только можно раскопать. Поэтому Вульф велел мне позвонить Солу Пензеру. Сола не было дома, но через час он перезвонил.

Сол Пензер – свободный художник. У него нет офиса, да офис Солу и не нужен. Он такой ценный специалист, что всегда запрашивает двойное вознаграждение и получает его. И в любой день недели у Пензера отбоя нет от предложений, так что он может выбирать. Тем не менее не припомню случая, чтобы Сол отказал Вульфу, – разве что был занят по горло.

Сол взялся за дело. Вульф поручил ему в тот же вечер отправиться поездом в Атлантик-Сити, переночевать там, а утром убедить миссис Шепард, чтобы она позволила Нэнсили съездить в Нью-Йорк для беседы с Вульфом. Солу было велено привезти девчонку – если нужно, с мамашей.

Когда Вульф заканчивал разговор с Солом, вошел Фриц с подносом. Я взглянул на него с удивлением: Вульф редко пьет пиво за час до ужина. Но когда Фриц поставил поднос на письменный стол, я увидел, что он принес не пиво. На подносе стояла бутылка «Хай-Спот» и три стакана. Вместо того чтобы повернуться и уйти, Фриц остался.

– Возможно, напиток слишком холодный, – предположил он.

Бросив презрительный взгляд на бутылку, Вульф достал из верхнего ящика открывалку, откупорил бутыль и начал наполнять стаканы.

– Мне кажется, – заметил я, – что это бесполезная жертва. Зачем страдать? Если Орчард никогда прежде не пил «Хай-Спот», он не знал, каким должен быть вкус. И даже если бы напиток ему не понравился, он должен был отпить из стакана – просто из вежливости, раз они были в эфире. – Я взял поданный Фрицем стакан, наполненный на треть. – В любом случае он выпил достаточно, чтобы испустить дух, так какое значение имеет, что́ мы думаем?

– Он мог пить его прежде. – Вульф поднес стакан к носу, понюхал и скорчил гримасу. – Во всяком случае, убийца должен был это допустить. Он бы слишком рисковал, окажись разница во вкусе заметной.

– Понятно. – Я отхлебнул. – Не так уж плохо. – Я отпил еще. – Единственный способ докопаться до истины – это выпить «Хай-Спот», а потом попробовать цианида. У вас, случайно, нет?

– Хватит трепаться, Арчи. – Сделав два маленьких глотка, Вульф поставил стакан. – Боже мой! Что они туда кладут, Фриц?

Бреннер покачал головой в недоумении:

– Рвотный корень? Шандру? [7]Не хотите выпить шерри?

– Нет. Воды. Я налью сам.

Вульф встал, направился в прихожую и свернул на кухню. Он считает, что перед ужином ему нужны физические упражнения.

В тот вечер, в среду, нашими жертвами стали сначала Элинор Вэнс, затем Натан Трауб. Был четвертый час утра, когда Вульф наконец отпустил Трауба. Таким образом, мы работали уже две ночи подряд.

В четверг, в одиннадцать часов утра, мы взялись за Талли Стронга. Посреди беседы, ровно в полдень, позвонил Сол Пензер. Вульф взял трубку, сделав мне знак слушать разговор. С первого же слова я понял по голосу Сола, что он не добился успеха.

– Я на вокзале в Атлантик-Сити, – сообщил Сол, – и могу либо через двадцать минут сесть в поезд до Нью-Йорка, либо броситься в океан – на ваше усмотрение. Мне не удалось подобраться к миссис Шепард. Я испробовал один трюк, но он не сработал. Когда они с дочерью наконец спустились в вестибюль отеля, я подумал, что будет лучше подкатить к ним на улице. Это срабатывало тысячу раз, но с ней не прошло. Она позвала копа и потребовала арестовать меня за то, что я ей досаждаю. Позже я попробовал еще раз, но ничего не добился. А теперь все бесполезно. Я подвел вас в третий раз за десять лет, а это слишком много. И я не хочу, чтобы вы мне платили, – даже расходы беру на себя.

– Вздор. – Вульф никогда не сердится на Сола. – Ты можешь изложить мне детали позже, если есть что-то интересное. Успеешь доехать до Нью-Йорка вовремя, чтобы появиться у меня в кабинете к шести часам?

– Да.

– Хорошо. До встречи.

Вульф возобновил беседу со Стронгом. Как я уже упоминал, кульминацией тяжких двухчасовых трудов стало признание Стронга, что он пытался спрятать бутылки. Как только он ушел, мы с Вульфом направились в столовую вкушать уже описанный мною обед: кукурузные оладьи с осенним медом, сосиски и миска салата.

Конечно, плохое настроение Вульфа усугублялось тем, что в два часа ожидался визит Саварезе. Вульф любит, чтобы продолжительность трапезы определялась исключительно его настроем и едой, а не какими-то посторонними обстоятельствами вроде звонка в дверь.

Увы, в дверь позвонили минута в минуту.

Вы наверняка слышали о том, что исключение подтверждает правило. Профессор Ф. О. Саварезе был как раз таким исключением.

Принято считать, что итальянец непременно брюнет и если не совсем коротышка, то, по крайней мере, невысок ростом; что профессор – сухой подслеповатый педант; что математик витает в заоблачных высях и лишь изредка спускается оттуда, чтобы навестить родственников.

Так вот, Саварезе, американский профессор математики итальянского происхождения, был высокий (на два дюйма выше меня) жизнерадостный блондин. Он ворвался в кабинет как утренний мартовский ветер.

Первые двадцать минут профессор рассказывал нам с Вульфом, как здорово и чертовски важно для практики было бы разработать набор математических формул, пригодных для раскрытия преступлений. Его любимый раздел математики, сказал он, связан с объективным численным измерением вероятностей. Прекрасно. А что такое работа детектива, как не объективное измерение вероятностей? Все, что он предлагает, это добавить вычисления – не как замену, но как вспомогательный инструмент.

– Я покажу вам, что́ имею в виду, – предложил он. – Можно мне бумагу и карандаш?

Математик подскочил ко мне, прежде чем я успел шевельнуться, взял блокнот и карандаш, которые я ему подал, и устремился к красному кожаному креслу. Карандаш с полминуты танцевал по бумаге, затем профессор оторвал верхний лист блокнота и подтолкнул через стол к Вульфу. Потом исчиркал следующий лист, через минуту оторвал и его и ринулся ко мне.

– Нужно, чтобы это было у вас обоих, – пояснил он, – тогда вы сможете следовать за моей мыслью.

Не стану притворяться, будто смог бы написать это по памяти. Оба листа сохранились у меня в папке с надписью: «ОРЧАРД». Вот что на них начертано: