Патриция Вентворт - Сквозь стену

Марш сказал более чем сухим тоном:

— Да, но только кто-то с ее собственной половины дома мог принести ее плащ и ее шарф на место преступления и вернуть залитый кровью шарф на крючок в коридоре.

Сирил Фелтон вернулся в воскресенье утром. Он потратил все деньги, которыми снабдила его Мэриан, и, мучимый похмельем, вернулся в единственное место, в котором мог рассчитывать на бесплатное жилье и бесплатную еду. Ожидая радушного приема, он его не получил. Казалось, в доме пришли к единодушному мнению, что комната — слишком большая честь для него. И это следовало понимать буквально, поскольку все четыре спальни были теперь заняты, и Мэриан категорически отказалась позволить выселить Ричарда Каннингема.

Последовала небольшая любопытная семейная сцена. Мисс Сильвер собиралась подняться по холму в Фарн для того, чтобы посетить утреннюю службу в церкви Святого Михаила, новой и чрезвычайно уродливой церкви из красного кирпича, с весьма деятельным викарием, чьи проповеди являлись последним словом в искренности. Они так всех шокировали, что люди, не бывавшие на службах годами, стекались в церковь послушать его. Она стояла в гостиной, практически никем не замеченная, в то время как Сирил подошел к креслу, в котором сидела его жена, чтобы облокотиться на его спинку, и голосом, которому он старательно придал ласковую интонацию, сказал:

— О, ладно, я могу переехать к Инне.

Инна Фелтон была настолько бледной, что побледнеть еще больше ей было просто невозможно. Но мышцы лица под бескровной кожей напряглись и окаменели, будто она приготовилась принять удар. Ее глаза обратились к Мэриан, и та сказала:

— Нет, ты не можешь этого сделать. Она плохо спит, и ты будешь ее тревожить. На чердаке есть складная кровать, а около столовой маленькая комната, которая не используется, мы поставим кровать там.

Ричард Каннингем спросил:

— Что насчет прослушивания? Как все прошло?

Сирил обиженным тоном сказал, что потерпел неудачу.

— Дело не выгорело. Спонсор пошел на попятный в самый последний момент. Конечно, меня никто не предупредил.

Мисс Сильвер поймала себя на мысли, что ей любопытно было бы узнать, а существовала ли вообще хоть какая-то перспектива прослушивания. Она натянула черные лайковые перчатки, которые носила по воскресеньям, и отправилась в церковь. По возвращении она была способна наставить всю компанию на путь истинный за ланчем, прибегая к цитатам из проповеди викария. Казалось, что, в основном, она встретила ее с одобрением. Правда, она была не вполне уверена, что было хорошим вкусом упоминать об убийстве мисс Эдриан — «шокирующее убийство, совершенное среди нас» — но она была всецело согласна с последовавшими за этим замечаниями. Викарий был безобразным, неистовым человеком, и он не выбирал слов. «Вы должны прислушаться к пятой заповеди. Я не стану говорить вам, что убивать грешно. Все вы знаете, что это грешно. Вы приходите в ужас, когда кто-либо совершает убийство, но каждый из нас в отдельности в каждый отдельный день своей жизни думает, говорит и совершает вещи, которые роняют семена, из которых и произрастает убийство». Мисс Сильвер была крайне потрясена тем фактом, что он продолжил свою речь цитированием тех же самых слов, что она и сама употребляла — «зависть, ненависть, злой умысел и жестокость».

Когда ланч был закончен, Инна поднялась к себе. Мисс Сильвер, по пути в свою комнату, видела, как она вошла, и слышала, как ключ в замке повернулся.

Когда мисс Сильвер снова спустилась вниз, она застала Сирила одного в кабинете, болтающегося там совсем без дела.

— Мэриан ушла на пляж с этим парнем Каннингемом. Они прямо неразлучны, да? Были настолько обходительны, что сказали мне, что не желают брать меня с собой. Не дело это, скажу я вам, что в доме находится столько посторонних людей, когда здесь только что было совершено убийство.

Мисс Сильвер выбрала более удобное кресло, уселась и открыла свою сумку с вязаньем. Проделывая это, она размышляла, что мистер Сирил Фелтон, развалившийся на кушетке, даже не потрудился встать, когда она вошла. Она отметила, что кожа у него была бледная, и под глазами пролегли темные круги, но все-таки его можно отнести к привлекательным молодым людям, и, пожалуй, вовсе не бездарным. Только уж очень похож на ребенка, которому все и во всем потворствуют. Определенно, от него почти не было никакой пользы ни ему самому, ни кому-либо еще в этом мире. Очень жаль, очень, очень жаль.

Размышляя подобным образом, но сохраняя трезвость ума, она взглянула на него поверх вязания и сказала:

— Вы и меня относите к посторонним, мистер Фелтон?

— Да ладно, вы понимаете, что я имею в виду. Не нужно принимать это на свой счет. Но, в конце концов, я ведь зять Мэриан и муж Инны, и я тут подумал, что просто чего-то не понимаю. Ведь вы обычно не устраиваете домашнюю вечеринку, назвав гостей, когда в доме произошло убийство, ведь так? — вот что я хочу сказать.

Если мисс Сильвер и посчитала эту речь окончательным доказательством того, что кое-кто тут получил неправильное воспитание, она не позволила себе показать это.

— Ваши свояченица и жена — две молодые девушки. Я надеюсь, мое присутствие обеспечивает им хоть какую-то поддержку. Миссис Фелтон пережила сильнейшее потрясение.

Он посмотрел на нее и сказал:

— Для всех нас это было потрясением. Но почему Инна так распереживалась? Они не были с Хелен подругами. Они в глаза друг друга не видели до этой недели, и особой любви между ними при встрече не возникло, чтобы теперь так убиваться.

Мисс Сильвер кашлянула.

— Это не слишком рассудительное замечание, мистер Фелтон.

Он раздраженно махнул рукой.

— Ну ладно, я ничего такого не имел в виду. Инна и мухи не обидит — слишком сильно будет бояться причинить ей боль. Только последний идиот может вообразить, что она что-либо сделала с Хелен. Она просто не любила ее. И другие девушки тоже, вы знаете. Она заигрывала с их мужчинами, и вы не можете ожидать, чтобы им это нравилось. Ревность, знаете ли, а еще любопытство, что в ней есть такого, чего нет у них. Не то чтобы я бросился с головой в омут любви к ней. Не в моем вкусе, если понимаете, о чем я, и определенно она пришлась не по вкусу Инне, — говоря это, он достал сигарету и закурил, бросив спичку в направлении камина, нисколько не заботясь о том, куда же она упала. Он глубоко затянулся и медленно выпустил дым. — А этот малый Феликс, он-то искупался в этом омуте — будь здоров! Забавная штука, что он вот так вернулся. Я хочу сказать, это ведь практически самоубийство было, ведь так? И, коли он собирался покончить с собой, почему бы ему было просто не утопиться, вместо того, чтобы возвращаться сюда и ждать, пока его не арестуют, и потом, эта грязная история, связанная с пребыванием на пристани, и вся эта чепуха, что он написал в показаниях. Тут дело нечисто, вам не кажется? Я хочу сказать, к чему суетиться? Куда легче и проще утопиться.