Джон Бёкан - Тридцать девять ступенек. Маска Димитриоса

Содержимое чемоданов было вытряхнуто прямо на пол. Простыни и пододеяльник валялись на кресле. На матраце лежали привезенные из Афин книги, с которых были сорваны переплеты. Казалось, в комнате хозяйничали вырвавшиеся из клетки шимпанзе.

Обалдевший, совершенно не понимающий, что здесь произошло, Латимер сделал два робких шага в комнату. Какой-то слабый звук заставил его повернуть голову направо. И тотчас сердце у него замерло: открылась дверь в ванную. На пороге стоял, держа в одной руке выжатый тюбик зубной пасты, а в другой массивный люгер, и улыбался своей улыбкой мученика мистер Питерс.

Только в одной из своих книг, в романе «Оружие убийцы», Латимер описал ситуацию, когда герой оказывается лицом к лицу с вооруженным убийцей. Написать эти несколько страниц оказалось нелегко и, если бы не необходимость (он считал, что в последних главах вполне допустим некоторый мелодраматизм) эффектно завершить книгу, он охотно избег бы этого. Он постарался представить это событие, как ему казалось, наиболее реалистически. Что бы он чувствовал, окажись в такой ситуации? И он решил, что скорей всего от страха лишился бы дара речи.

Как ни странно, сейчас у него не было тех ощущений, которые охватили его героя. Латимер объяснил это обстановкой. Во-первых, у мистера Питерса — он держал в руке большой, тяжелый револьвер, точно рыбу из садка, — не было того угрожающего вида, какой подобает убийце. Во-вторых, Латимер имел счастье познакомиться с мистером Питерсом, которого он считал невыносимым занудой, совершенно не способным на такой отчаянный шаг, как убийство. Но факт был налицо, хотя и противоречил всякой логике.

Хотя душа и не ушла у него в пятки, Латимер был очень сильно потрясен. Именно поэтому он не догадался сказать ни равнодушное «Добрый вечер», ни юмористическое и гораздо более подходящее к ситуации «Какой неожиданный сюрприз!». Вместо этого у него вырвалось нечто похожее на «о-о», и затем, видимо, подсознательно желая разрядить обстановку, он промямлил:

— Кажется, что-то произошло.

Мистеру Питерсу именно в этот момент удалось справиться с пистолетом, который теперь был направлен, вне всякого сомнения, на Латимера.

— Не могли бы вы оказать любезность, — сказал мистер Питерс тихо, — закрыть за собой дверь? Вам для этого надо только протянуть руку. И, будьте любезны, оставайтесь на том же месте.

Латимер подчинился. В то же мгновение он почувствовал, что им завладел страх, ни в какой мере не похожий на то чувство, которое он описал в романе. Больше всего он боялся боли, представив себе, как доктор будет извлекать пулю — хорошо бы, если бы он это делал под наркозом. Еще он очень боялся, что мистер Питерс из-за своей неопытности может случайно нажать на курок или выстрелить, когда Латимер сделает какое-нибудь непроизвольное движение. Его била мелкая дрожь, и он никак не мог понять: трясет ли его от нервного напряжения или от дикого страха или злобы.

— За каким чертом вы все это затеяли? — выпалил он, сам не ожидая от себя такой прыти, и вдруг выругался. На самом деле ему хотелось сказать что-то совсем другое и он не хотел ругаться — он почти никогда не делал этого. «Видимо, меня трясет все-таки от злобы на свое бессилие», — решил он, стараясь испепелить взглядом мистера Питерса.

Толстяк, опустив пистолет, прошел и сел на кровать.

— Самое ужасное, — сказал он с видом человека, все надежды которого оказались разбиты, — что я не ожидал вас так рано. И потом меня подвела ваша горничная. Но чего ждать от этой армянской девицы — они сначала готовы все сделать в лучшем виде, а потом все портят, как идиотки. Как часто я думаю над тем, что этот большой мир, дарованный нам, мог бы быть замечательным местом, если бы… — Он прервал свою любимую мысль. — Но мы поговорим об этом как-нибудь после. — Он положил выжатый тюбик зубной пасты на столик возле кровати. — Мне хотелось привести все в порядок, прежде чем я уйду.

— Интересно, что бы вы стали делать с книгами? — не замедлил съязвить Латимер.

— Ах да, книги! — Мистер Питерс сокрушенно закачал головой, — Печальный акт вандализма. А ведь книга — это чудесный сад из прекрасных цветов, ковер-самолет, который уносит нас в далекие, неизвестные страны. Я глубоко сожалею об этом. Но это было необходимо.

— Необходимо? Вы отдаете себе отчет в том, что говорите?

Мистер Питерс и на этот раз улыбнулся покорно и печально, как безвинный страдалец.

— Будьте хоть чуточку искреннее, мистер Латимер, я прошу вас, пожалуйста. Причина, по которой в вашей комнате произведен обыск, очевидна и для вас, и для меня. Разумеется, я понимаю, что вы находитесь в затруднительном положении, пытаясь определить, какова моя позиция. Если это может послужить хоть каким-то утешением, я могу сообщить, что мне точно так же необходимо выяснить, какова ваша позиция.

Это фантастическое лицемерие вывело Латимера из себя — он забыл про свой страх.

— Да послушайте же, наконец, мистер Питерс, или как вас там еще! Я пришел к себе в отель, я очень устал и хочу лечь спать. Надеюсь, вы помните, мы выехали вместе с вами из Афин несколько дней тому назад и ехали в одном купе. Вы, помнится, ехали в Бухарест, я сошел здесь, в Софии. Я провел вечер со своим другом, и вот, вернувшись к себе в отель, нахожу в номере полнейший хаос. Мои книги варварски изорваны, а незваный гость тычет мне в лицо пистолетом. Мне на ум приходят только две вещи: либо вы грабитель, либо вы напились до чертиков. Между прочим, угроза пистолетом вынуждает меня нажать на кнопку и позвать на помощь. Гипотезу о том, что вы проникли сюда с целью ограбления, я все-таки отвергаю, так как грабители не ездят в вагонах первого класса и не срывают с книг переплеты. Поскольку вы трезвы, остается предположить, что вы сошли с ума. Если это действительно так, выражаю вам свое соболезнование и надеюсь на всемогущество медицины. Но если вы более или менее здоровы, то я требую, чтобы вы объяснили свое поведение. Итак, повторяю, мистер Питерс, на кой черт вам все это нужно?

— Изумительно, — сказал мистер Питерс, от удовольствия закрывая глаза, — просто изумительно! Нет-нет, мистер Латимер, я прошу вас не приближаться к звонку, будьте добры. Ну вот, так-то лучше. Вы знаете, на какое-то мгновение я почти поверил в вашу искренность. Почти, но не совсем. Имейте в виду, что таким, как вы, никогда не провести меня. Так что не будем попусту тратить время.

— Да послушайте же, наконец… — Латимер непроизвольно шагнул вперед.

Люгер был тотчас нацелен прямо ему в грудь. Улыбка исчезла с пухлых губ мистера Питерса; глаза у него слезились, точно при сильном насморке. Латимер сделал шаг назад — улыбка медленно вернулась.