Чарльз Уолфи - Отмычка

Я вошел вслед за Феннером в кабинет Дэвидсона. Начальник сыскной полиции, сидевший за своим рабочим столом, встретил нас каким-то особенно веселым «здравствуйте!»

Видно было, что он находился в исключительно хорошем расположении духа. Я заметил какую-то задорную складку в бровях Феннера, когда он подошел к столу и лениво облокотился на его край.

— Получили мы ваше распоряжение, шеф, — промолвил Феннер, — и вот явились. Какое задание: убийство, мошенничество, похищение?

Дэвидсон расхохотался. Я невольно вздрогнул. За все время я в первый раз услышал смех нашего шефа, всегда такого молчаливого. Я был твердо убежден, что в самом крайнем случае от него можно было ожидать только широкой усмешки. Какая же необычайная по комизму причина могла так расшевелить главу сыскной полиции?

— Ничего из перечисленного вами, Джо, — ответил Дэвидсон, подавляя смех. — Да и вообще ничего. Происшествий никаких не было. Мне вы и не нужны вовсе. Но у меня в приемной сидит тип, который до зарезу в вас нуждается. Послушайте, что он вам расскажет.

— Судя по началу, задача интересна.

Дэвидсон встал.

— Пойдем в приемную, и пусть он сам расскажет вам свою историю, — сказал он через плечо, ведя нас в соседнюю комнату. Мы с любопытством последовали за ним.

У стола сидел элегантно одетый молодой человек, лицо которого ни в малейшей степени не отражало веселого настроения Дэвидсона. При нашем появлений он окинул нас быстрым взглядом, и мне показалось, что тень разочарования пробежала по его лицу, когда Дэвидсон представил ему Феннера.

— Вот мистер Феннер и его сотоварищ, — сказал Дэвидсон. — Джо, это мистер Уэтсон, сын Джона Уэтсона, владельца холодильников. — Этот Феннер, мистер, по-моему как раз тот человек, который может вам быть полезен. Изложите ему ваше дело. А затем прошу извинить меня — я очень занят сегодня.

Дэвидсон вышел, а мы сели против Уэтсона, по другую сторону стола. Я исподтишка начал присматриваться к этой фигуре, хорошо известной во всем городе. Сын чуть ли не богатейшего в городе человека, он играл видную роль в «верхах» своего социального класса и был членом всех клубов, куда не могли проникнуть простые смертные. Имя его постоянно упоминалось в местной печати и я старался воспользоваться случаем, чтобы составить себе понятие об этом типе. Он говорил негромко, выхоленным голосом, не глядя на нас и нервно теребя нож для разрезания книг.

— Я нахожусь в крайне затруднительном положении, мистер Феннер, — начал он, — и Дэвидсон сказал, что он не может оказать мне никакого содействия, так как случай подобного рода не подходит под рубрику его должностных обязанностей. Очевидно, ему это лучше знать. С другой стороны я должен сознаться, что обращаясь за вашей помощью, я наношу ущерб своей чести спортсмена, но вы, конечно, поймете, что не ради денежной стороны этого дела я решаюсь на подобный шаг. Беда в том, что я могу сделаться посмешищем для всего города, а это я хочу предотвратить какою угодно ценой.

— В чем же ваше затруднение, мистер Уэтсон? — учтиво осведомился Феннер, когда представитель клубной молодежи замолчал.

— Вчера я имел глупость побиться об заклад в охотничьем клубе с молодым Фэром. У нас завязалась беседа о злободневной беллетристике, и очередь дошла, наконец, до одного уголовного рассказа, который сейчас пользуется необычайным успехом. Может быть и вы читали эту историйку — кого-то убивают в комнате, попасть в которую никак нельзя, не будучи замеченным, — что-то в этом роде… Я заявил, что все эти трюки чепуха, что в обыденной жизни подобные вещи не случаются и не могут случиться. Но Фэр с присущим юности романтическим одушевлением защищал автора и всю писательскую братию. Он утверждал, что в действительной жизни бывают иногда такие случаи, которые оставляют позади себя самый волшебный вымысел. Спор разгорелся до того… словом, мы согласились держать пари.

Фэр поспорил со мной на пять тысяч долларов, что он лично докажет избранной нами комиссии возможность таинственного исчезновения из комнаты, описанной в спорном рассказе. Я принял его вызов.

Выбрали мы из своей среды комитет, оговорили все условия. Фэру надо было остаться в комнате, из которой он не мог бы выйти без посторонней помощи. Вся ночь предоставлялась ему для осуществления своего побега. В случае его исчезновения я обязывался в течение сорока восьми часов найти его и объяснить, как он вышел, — или же признать себя побежденным…

По окончании всех приготовлений он вошел в избранную нами комнату вчера в восемь часов вечера. Сегодня утром мы выломали двери. Он исчез!

Феннер даже не счел нужным скрыть свою усмешку.

— Ну и что же? Есть у вас какая-нибудь догадка? — спросил он.

— Не знаю, что и подумать, — признался Уэтсон с удрученным видом. — Совершилось что-то невозможное. Он ушел! Мои сорок восемь часов быстро истекают, и я боюсь, что мне придется проиграть. Само собою, я не о деньгах жалею, я бы охотно подарил их этому юнцу, если бы он попросил у меня. Но мысль, что молокосос одурачил меня, невыносима, и я решил ни за что не поддаваться. Я вам предлагаю вот что. Разрешите мне эту загадку, и деньги, которые мне причитаются, будут ваши. Но конечно, я рассчитываю, что все это останется между нами.

— Нельзя сказать, чтобы к этому делу было легко подойти, — возразил Феннер. — Как могу я осмотреть место таинственного исчезновения, без того, чтобы кто-нибудь не заметил меня? Как иначе могу я проследить движения Фэра и распутать нити, которые он, быть может, обронил?

— Ничего нет легче, — возразил Уэтсон, — комната эта находится в Коммерческой гостинице. Нынче утром нам пришлось взломать дверь, и я обещал хозяину прислать рабочих для производства починки. Вы можете явиться в качестве слесарей, ни в ком не возбуждая подозрения.

— Правильно, — согласился Феннер. — А теперь, мистер Уэтсон, расскажите мне подробнее все, что вы можете предполагать о последних действиях Фэра.

— Мы остановили свой выбор на одной из комнат двенадцатого этажа. Фэр согласился беспрекословно, а мне она показалась вполне подходящею. Ее дверь выходит в длинный коридор, оканчивающийся лифтом. Она почти не отличается от других комнат того же этажа, но мне она понравилась тем, что она расположена в значительном расстоянии от пожарной лестницы. Поэтому нельзя предположить, что Фэр ушел через какое-нибудь из окон комнаты.

— Ну, а если допустить все-таки, что у него нервы достаточно крепкие, мог ли бы он добраться до крыши? — невозмутимо спросил Феннер.