Кэрол Дуглас - Доброй ночи, мистер Холмс!

– Ты и вправду считаешь, что король в Лондоне? – наконец произнесла она.

– Более того, секретарь графа фон Крамма интересовался в министерстве иностранных дел, имеется ли в Лондоне специалист по особым делам, к которому можно обратиться за помощью.

– Что за специалист ему понадобился?

– Не знаю. Но его направили к Шерлоку Холмсу, проживающему по адресу: Бейкер-стрит, двести двадцать один би.

Ирен очень медленно опустилась на стульчик, будто бы опасаясь, что он в последний момент растает в воздухе.

– Шерлок Холмс… Я бы многое отдала, чтобы встретиться с этим джентльменом, сойтись с ним лицом к лицу и узнать, кто из нас двоих умнее. Но я не готова состязаться одновременно и с ним, и с королем. Годфри, ну почему жизнь порой бывает так несправедлива? – Она стукнула кулаком по клавишам.

– Она всегда несправедлива, Ирен. Что будем делать?

Некоторое время подруга смотрела на свои руки. Мне было сложно поверить, что вчера вечером эти бледные изящные пальчики с аккуратно подстриженными, чтобы удобнее было играть на фортепьяно, ногтями разгребали землю в саду мистера Уайльда.

Ирен будто вся съежилась. Голос – ее оружие, ее гордость, средство воздействия на окружающих, – охрип и сел, а призрак прошлого, некогда внушавший столько надежд, теперь материализовался, грозя разрушить ее мир. Ирен подняла поникшую голову, словно прочитала мои мысли.

– Что будем делать? Идем в гостиную.

Мы с Годфри обеспокоенно переглянулись. Несмотря на тревожные вести, Ирен по-прежнему хранила самообладание и держалась уверенно. Послушно проследовав за ней, мы увидели, как она встала у книжного шкафа.

– Ты обещал прочесть роман своей матери, – сказала она Годфри. – Бери.

В ее голосе чувствовалось едва заметное напряжение, даже надрыв, но Годфри, как и большинство мужчин, оказался глух к таким тонкостям.

– Ирен, сейчас не время для романов. Весьма вероятно, история, главной героиней которой являешься ты, в данный момент стремительно приближается к печальному финалу.

– Забудь обо всем. Я хочу, чтобы ты взял в руки книгу матери.

Мы с Годфри удивленно уставились на невзрачный коричневый корешок на полке.

Наконец Нортон почувствовал волнение в голосе Ирен:

– Послушай, это какая-то нелепость. Нам надо разработать план действий. Быть может, тебе нужно как можно скорее уехать из Лондона.

– Годфри, я умоляю тебя! – Ирен зажмурилась. Ее голос дрогнул. – Я хочу, чтобы ты взял роман своей матери! Поверь, это крайне для меня важно. Бери его! Ну же!

Адвокат шагнул к книжному шкафу с решимостью дуэлянта и резким движением выдернул с полки книгу. Послышался частый стук, напомнивший звук падающих капель дождя или топот мышиных ножек. Из прорехи между книгами что-то ярко сверкнуло. Сперва мне показалось, что с полки свисает нить католических четок, поблескивающая хрустальными шариками. Меня подвела близорукость и детские годы, проведенные в церкви.

Будто бы во сне, Годфри медленно поднял руку, словно хотел отвести в сторону невидимую паутину. Адвокат потянул на себя нить искрящегося света. Снова раздалось постукивание. На свет появлялись новые и новые сгустки света, устремившиеся потоком на нижнюю полку, а нить все не кончалась…

Как лунатик, я на нетвердых ногах подошла к шкафу. Оказалось, что сверкающие градины вовсе не из хрусталя. Передо мной были алмазы… Бриллиантовый пояс.

На ресницах Ирен поблескивали слезы – слезы едва сдерживаемого торжества.

– Годфри, я хотела устроить тебе сюрприз, а ты никак не хотел мне подыграть. Я была права – ключом к разгадке действительно был роман твоей матери. Ты и сам бы это понял, если бы его прочел. «Клорис с перепутья», понимаешь? На перепутье среди вересковых полей Клорис рассталась со своим возлюбленным, на перепутье она встретила короля, на перепутье призывала крестьян к восстанию. Именно на перепутье в конце романа умер ее бессердечный отец, цепляясь руками за стоявший там каменный кельтский крест, под которым были погребены семейные драгоценности. Твоя мать написала этот роман, когда жила в доме, где мы прошлым вечером были в гостях. Мы с Нелл отыскали Бриллиантовый пояс, который был погребен под кельтским крестом, вдохновившим, пусть и совсем по-разному, и твою мать, и твоего отца. Пожалуй, этот крест – единственное, кроме детей, что их объединяло.

Она устало замолчала, а Годфри, лишившись дара речи, все рассматривал лежащую на его ладонях нить, полыхающую белым пламенем.

– Какая красота, Ирен. Какое великолепие. Нелл? – Он протянул мне сверкающую цепь, и я завороженно подошла поближе.

От украшения буквально веяло древностью. Несмотря на то, что бриллианты были огранены на старый французский манер, это нисколько не умаляло красоты пояса. Мы с трепетом глядели на один из последних отблесков прошлой, канувшей в лету эпохи.

Наконец Годфри нашел в себе силы оторвать взгляд от пояса и ошеломленно посмотрел на Адлер:

– Я решил, что вчера вечером тебе так ничего и не удалось найти. Ты выглядела такой подавленной…

Теперь настал черед удивляться моей подруге.

– Ты… ты рассчитывал, что я найду пояс? И когда ты обо всем догадался? Неужели когда я предложила сыграть в охоту на мусор? Поверить не могу!

– И тем не менее, это так. Я прекрасно знал, зачем ты предложила сыграть именно в эту игру и именно там, в доме у Оскара Уайльда.

– Годфри! Ты не наделен даром предвиденья. Ты не Шерлок Холмс. Как ты догадался? – вскричала она.

– Ирен, ты окончательно сорвешь себе голос, – робко вставила я.

– Тихо, Нелл! – прервала она меня и вновь, словно разъяренная львица, повернулась к Годфри: – Я спрашиваю, как ты обо всем догадался?

– Я просто-напросто воспользовался твоим советом: несколько дней назад я просмотрел роман, написанный моей матерью. Когда ты отправилась в Челси, я решил, что тебе известно, где именно находится кельтский крест.

– Но почему ты мне ничего не сказал? Почему ни о чем не спросил вчера вечером?

Он робко пожал плечами:

– Мне захотелось, чтобы ты нашла сокровище сама, и потому я не стал портить тебе удовольствие.

– Удовольствие? – каркнула я, вспомнив вчерашние раскопки в кромешной тьме.

Ирен отшатнулась:

– Но я… я могла скрыть от тебя находку. Я даже Нелл ничего не стала говорить. Я могла уехать из Лондона, как ты мне только что посоветовал, и оставить пояс себе. Ты бы его даже и не увидел.

– Стоит ли горевать об утрате того, что никогда не имел? – улыбнулся Годфри. – Ведь именно поэтому так упорствует король Богемии. Он знает, что ему никогда не вернуть тебя. Фотография, что ты прячешь, не просто угроза его будущему, она напоминание о том, что он навсегда потерял.