Мишель Лебрюн - Смерть молчит [Смерть молчит. Другая жена. Коммерческий рейс в Каракас]

Тут слова застряли у него в горле. Бессильно махнув рукой, он только надеялся, что Жаклин Легран не будет настаивать на продолжении разговора. В самом деле, девушка прекрасно все поняла. Складывая эскизы обратно в папку, только бросила:

— Жаль, столько труда впустую…

И остановила его возражения:

— Все равно благодарю вас, месье Малле. И надеюсь, что в один прекрасный день вы займете место месье Шазеля.

Как она ушла, он не слышал. Мучительно захотелось выпить. Сунув руку в карман, убедился — плоская фляжка там. Встал и под обстрелом иронических взглядов зашагал через зал, направляясь в туалет. Все знали зачем.

В укрытии торопливо отвинтил пробку. Животворное тепло алкоголя! Сразу почувствовал себя гораздо лучше и с высоко поднятой головой вернулся на место, не обращая никакого внимания на ухмылки.

Одиннадцать часов. Все шло нормально. Папаша Шазель в своем кабинете-бункере как обычно считал мух или разглядывал снимки своей последней шлюшки. Старый козел!

Тут секретарша принесла Малле бумаги на подпись.

— Скажите, вы сегодня видели мою жену? — спросил он, отложив ручку.

— Нет, но она, наверное, в студии, — ответила секретарша.

Чиркнув последнюю подпись, он заявил вдруг:

— Я отлучусь на минутку.

В агентстве все было организовано в американском стиле. Все под рукой. Художественная студия, фотостудия и студия рекламных фильмов. Джульетта наверняка была там, но почему не заглянула к мужу?

Нет, нужно разобраться, что случилось. Над дверью горел красный фонарь. Вахтер уважительно привстал.

— Моя жена там?

— Да, только что пришла, месье Малле.

Франсуа пнул двери. И увидел такую картину: в свете рефлекторов Джульетта в красном купальном костюме в объятиях мускулистого парня в плавках на фоне, изображавшем лазурное море.

Хотя он и привык к подобным вещам, но, как всегда, ощутил укол ревности. Никто не обратил внимания на его появление, поэтому он выбрал уголок потемнее и стал внимательно наблюдать.

Джульетта с распущенными волосами, в облегающем купальном костюме выглядела великолепно. Статиста не приходилось уговаривать обнять ее посильнее — он явно получал удовольствие.

— Нет, плохо! Никуда не годится! — выкрикнул Фрэнки, вскочив на подиум. — Карл, ты заслоняешь верх купальника! Сдвинь руки ниже. Да, вот так! Останьтесь в этой позе и, Бога ради, улыбнитесь как следует! Не двигайтесь!

Вернувшись к камере, уткнулся в видоискатель и проворчал:

— Годится. Распылитель!

Подскочил парень с миниатюрным опрыскивателем и оросил нагое тело Джульетты и ее партнера капельками лазурной воды.

— Уйди из кадра. Снимаем!

И улыбающаяся пара, обнимаясь, счастливыми лицами уставилась в объектив! Франсуа в своем углу грыз ногти. Как же ему сейчас хотелось помолодеть на десяток лет и снова покорять свою жену!

— Перерыв! — объявил Фрэнки.

Он сам считал себя настоящим режиссером, и даже носил пластмассовый козырек. Свет выключили. Джульетта вытирала грудь полотенцем. Фрэнки фамильярно погладил ее по плечу. Тут и вынырнул Франсуа с натянутой улыбкой.

— Привет! Как дела?

Фрэнки ловко отодвинулся от Джульетты и пожал Малле руку.

— С такой звездой, как Джульетта, — всегда хорошо. Нужно будет представить ее Жану Ренуару, — рассмеялся он.

Франсуа, поцеловав жену, спросил:

— Почему ты не сказала мне о своем приезде? Знаешь ведь, я люблю смотреть, как ты работаешь.

Джульетта, надевая халат, направилась в каморку, громко именовавшуюся гримерной, двери которой были помечены белой звездочкой. С кислой миной буркнула:

— Я опаздывала. Проспала…

— Ну, если ты так поздно ложишься…

— Я поступаю, как мне удобно, Франсуа. И ничто не мешает тебе составить мне компанию.

Он прикусил губу. Конечно, она молода, он стар. Когда-то он сопровождал жену, но теперь бессонные ночи его слишком утомляют. Покидая агентство в семь вечера, думает только об отдыхе. Она же каждый вечер встречается с друзьями, ходит в театры и кабаре, возвращаясь нередко под утро.

Сбросив халат, Джульетта подставила мужу спину.

— Помоги расстегнуть. Спасибо.

Купальный костюм «Калифорния» соскользнул с ее стройного тела. Франсуа сунул дрогнувшую руку в карман. В дверь постучали. Фрэнки.

— Малле, Шазель просит вас подняться наверх.

— Ладно, уже иду.

— Обедать будешь дома? — повернулся он к Джульетте.

— Да. До скорого!

Франсуа вышел.

«Не уловка ли это Фрэнки, чтобы остаться с Джульеттой с глазу на глаз? Старику я вряд ли нужен в это время. И Джульетте это не впервой! Она с ним уже спала? Нет, меня это не интересует!»

Пользуясь случаем, в лифте отхлебнул из фляжки коньяку.

Домой он пришел около часа. Миновав столовую, откуда доносился звон посуды, пересек свою комнату и вошел в ванную. Бутылка коньяку была уже пуста, но знал, что-нибудь спиртное найдется в шкафчике с лекарствами. Заметив дрожь в руках, только пожал плечами: знал, что становится алкоголиком. Уже несколько месяцев замечал у себя тревожные симптомы: неудержимое желание выпить, провалы памяти, неудержимые взрывы гнева, вызванные алкогольным отравлением…

«Нет, говоря откровенно, я никогда не бываю пьян. Только те, кто меня близко знает, могут понять, что я выпивши, остальные ничего не замечают».

Вымыл руки.

«Сколько же я выпиваю за день? Посчитаем: фляжку с утра, столько же после обеда (день так нестерпимо тянется!), несколько рюмочек перед сном, пару аперитивов…»

Плюнув на эти подсчеты, вытер руки, прополоскал рот и пошел в столовую. Там уже были — заканчивая закусывать — Джульетта и ее дядюшка, немой и почти недееспособный старец, которого Франсуа принял в дом, чтобы сделать приятное жене. Дядюшка Август, с салфеткой, обвязанной вокруг шеи, как раз наливал бокал вина, стянув на себя всю скатерть. Франсуа, вздохнув, сел напротив Джульетты, рядом со стариком, чтобы его по возможности не видеть.

Вошла служанка, поставила посреди стола дымящееся блюдо с каким-то рагу и удалилась. Готовила она им то же, что и себе.

— Счастье, что мы не каждый день обедаем дома, — заметил Франсуа.

— А я тебе давно говорю, найми кухарку!

Хрустнул сухариком.

— Прекрасно знаешь, это невозможно. Мы не можем позволить себе держать еще прислугу.

— Тогда не жалуйся.

— К тому же каждый вечер мы ужинаем в городе. Кухарке целыми днями нечего было бы делать.

Дядюшка Август дал о себе знать, перевернув хлебницу.

Франсуа поежился.

— Скоро мне придется кормить его с рук!

— Прошу тебя… — взвилась Джульетта.

Слышал ли это старик? Судя по его поведению — нет. Да и супруги давно уже привыкли беседовать, не обращая на него внимания.