Росс Томас - Смерть в Сингапуре [сборник]

— Удачи тебе, — и я поднес зажигалку к сигарете.

— О черт, — Паризи выудил из кармана янтарный мундштук. — Одолжи мне сигарету. Курить брошу завтра.

Мы заказали по мартини, затем углубились в изучение меню

— Ты голоден? — осведомился Паризи.

— Пожалуй, что да.

— Я тоже. Пришлось пропустить ленч. Закажем жареное мясо?

Жареное мясо стоило двадцать семь с половиной долларов.

— Нет возражений.

Паризи широко улыбнулся, не вынимая изо рта мундштук.

— Как я и говорил, я голоден.

Паризи долго объяснял официанту, разумеется, на итальянском, как жарить мясо, что положить в салат, какое подать вино. Я оглядел наполовину пустой зал. Ниша, в которой принимал гостей киноактер, отпугивала темнотой, и я подумал, что со временем в ней следовало бы устроить храм экранного дива. В ожидании главного блюда мы с Паризи говорили о покере и потягивали мартини.

— Этот Уиздом в прошлую субботу тоже проигрался, — Паризи занял у меня еще одну сигарету.

— Он может себе это позволить.

— Сколько ему оставила бабушка, пять миллионов?

— Семь, но они вложены в фонд, и он должен жить на проценты.

— И сколько ему причитается?

— Если исходить из пяти процентов, то 350 тысяч в год, но, возможно, процентная ставка еще выше.

— О Господи, при таких деньгах он мог бы одеваться получше, — Паризи ценил в людях опрятность.

— Наоборот, с такими деньгами он может позволить себе оставаться разгильдяем, — возразил я.

Паризи кивнул, не то чтобы соглашаясь со мной, но показывая, что он распорядился бы этими деньгами лучше, чем Парк Тайлер Уиздом Третий, ходивший по городу в кроссовках и футболке.

— А чем он занимается? — спросил Паризи. — Не играет же он целыми днями в покер?

— Шутками.

— Шутками? Как в Ридерс дайджест?

— Не совсем. Уиздому нравится подшучивать над известными людьми, которым недостает чувства юмора.

— Тогда они не понимают шуток.

— Это-то и забавляет Уиздома.

Паризи заинтересовался.

— Что же это за шутки? Не вспомнишь ли одну из них?

— Хочешь, расскажу тебе о парке Бонфорд Джентри?

— Где это?

— У Уиздома есть ферма или поместье в Коннектикуте. Там у него жил старый полуслепой эрдельтерьер лет тринадцати или четырнадцати. За ним присматривал садовник. Однажды садовник взял собаку с собой и поехал в близлежащий городок. Там собака вылезла из машины и решила погулять. День выдался жаркий, и у нее вывалился язык. В таком виде эрделя увидел мэр, кликнул местных копов, и они застрелили эрделя.

— Подумали, что собака бешеная? — догадался Паризи.

— Этим они потом оправдывались.

— И что произошло?

— Садовник забрал труп эрделя, увез в поместье и похоронил. Позвонил Уиздому и все рассказал. У Уиздома выдалась свободная пара недель, он поехал в Коннектикут и заглянул к мэру. Городские власти как раз собирались разбить новый парк. Уиздом заявил, что оплатит все расходы, если парк назовут Бонфорд Джентри в честь его давнего друга. Он даже предложил построить фонтан. Мэр принял все за чистую монету и не ждал никакого подвоха. Началось строительство, и Уиздом действительно платил за деревья, качели, клумбы, кусты. К месту установки фонтана подвели трубы, и ночью, перед открытием парка, Уиздом привез на грузовике фонтан, подключил к трубам, укрыл брезентом.

Парк открывали в субботу. Мэр произнес речь, полную слов благодарности Уиздому, а затем дернул за шнур. Брезент упал, одновременно пошла вода. По основанию фонтана тянулась надпись: Бонфорду Джентри, близкому другу и верному спутнику, 1954–1968. Сам фонтан являл собой восьмифутовую скульптуру Бонфорда Джентри, эрделя, застреленного по приказу мэра. Бонфорд Джентри стоял, задрав левую заднюю ногу, и писал водой.

— И что сделал мэр? — поинтересовался Паризи.

— Ничего.

— Он не вспомнил, что приказал застрелить собаку?

— Нет.

— Тогда он ничего не понял?

— Нет, что «дало повод Уиздому от души посмеяться.

— Да, пожалуй, таких историй в Ридерс дайджест не найдешь, — признал Паризи.

— Согласен, там пишут совсем о другом.

Покончив с мясом, мы заказали по бокалу бренди (два доллара каждый) и по чашечке кофе (75 центов). Паризи позаимствовал у меня еще одну сигарету, вставил в мундштук, прикурил от спички.

— Ладно, ты пригласил меня на обед не для того, чтобы рассказывать собачьи истории.

— Ты абсолютно прав.

— Тебе опять предложили стать посредником?

— Да.

— Где?

— В Вашингтоне. У вас есть какие-нибудь контакты с Вашингтоном?

— Никаких. Там заправляют черные, и мы оставили их в покое. В Балтиморе — другое дело. С Балтимором у нас самые тесные отношения.

— Я должен выкупить, вернуть владельцам некий предмет, украденный у них, в обмен на двести пятьдесят тысяч долларов. Воры, судя по всему, профессионалы. К тому же они уже убили одного парня, и я хочу знать наверняка, что они не строят аналогичных планов и в отношении меня.

Паризи сбросил воображаемую пылинку с лацкана своего двубортного пиджака с накладными карманами.

— Полтора месяца назад нам позвонили. Интересовались тобой.

— Кто?

— Какой-то тип, который сослался на другого, а тому номер дал третий, и так далее.

— Что он хотел узнать?

— Обычные вещи. Что ты за человек, можно ли тебе доверять. Я не придал этому никакого значения. Просто сказал, что у нас с тобой никаких дел не было, но мы знаем людей, которые обращались к тебе, и жалоб с их стороны не поступало.

— Давно он звонил?

Паризи уставился в потолок.

— По меньшей мере шесть недель назад. Может, и семь. Хочешь поговорить с человеком, который мне звонил?

— Да, — кивнул я. — Пожалуй, да.

— Но учти, что он последний в цепочке и, возможно, ничего не знает, кроме фамилии парня, который попросил его обратиться к нам.

— Понятно.

— Если хочешь, можешь сказать ему, что его фамилию ты узнал от меня.

— Благодарю.

— Запишешь?

Я достал листок и шаржовую ручку.

— Говори.

— Его зовут Эл Шиппо. Альберт Эл. Шиппо по телефонному справочнику.

— Чем он занимается?

Паризи пожал плечами.

— Крутится вокруг.

— Я позвоню ему.

— Не забудь упомянуть меня.

— Обязательно, — я дал знак официанту принести чек.

Пока я расплачивался, Паризи барабанил пальцами левой руки по столу.

— Вот что я тебе скажу…

— Что?

— Эта статуя писающей собаки. Я думаю, в воскресенье стоит съездить в Коннектикут и взглянуть на нее.

Следующим утром за несколько минут до одиннадцати я уже стоял в пыльной телефонной будке в вестибюле отеля Юбэнкс, неухоженного, рассыпающегося прямо на глазах.

За исключением портье, явно страдающего с похмелья, в вестибюле пребывал лишь тощий лысый старикашка лет семидесяти с гаком. Едва я вошел в будку, он с трудом поднялся с обшарпанной кушетки и засеменил ко мне.