Агата Кристи - Том 2

Уоррен бросился вперед. Встал на колени перед распростертым телом.

Минуты было довольно. Он поднялся, лицо его побледнело.

– Мертв? – спросил Барнэби.

Доктор кивнул. Потом он повернулся к Грейвзу:

– Теперь вам решать, что делать. Мне остается только заняться трупом, да и с этим лучше подождать до прихода инспектора. Причину смерти я могу сообщить и сейчас: перелом основания черепа. Думаю, не ошибусь и в оружии. – Он показал на рулон зеленого сукна.

– Тревильян всегда подпирал им двери от сквозняков, – сказал Барнэби, голос у него был хриплый.

– Да… своего рода мешок с песком… и весьма эффективен.

– Боже мой!

– Так что же тут?.. – вмешался констебль, суть дела начинала доходить до него. – Вы считаете, убийство?

Полицейский подошел к столу, где стоял телефон.

Майор Барнэби приблизился к доктору.

– У вас есть какие-нибудь предположения? – спросил он, тяжело дыша. – Давно он убит?

– Часа два назад, а возможно, и три. Это примерно.

Барнэби провел языком по сухим губам.

– А можно сказать, – спросил он, – что его убили в пять – пять двадцать?

Доктор с интересом посмотрел на него.

– Если уж говорить поточнее, да, что-то, пожалуй, около этого.

– Господи боже мой! – произнес Барнэби.

Уоррен уставился на него.

Майор ощупью, словно слепой, добрался до стула, неловко уселся на него и с застывшим от ужаса лицом забормотал себе под нос:

– Между пятью и пятью двадцать ю… Господи боже мой, ведь все это оказалось прав-дой!..

На следующее утро в маленьком кабинете «Орешников» стояли двое.

Один из них, инспектор Нарракот, осмотрелся, слегка нахмурился.

– Да-а, – задумчиво произнес он. – Да-а.

Удача часто сопутствовала инспектору. Он обладал выдержкой, рассуждал логически и уделял особое внимание деталям, что приводило его к успеху там, где другие, может быть, ничего бы и не добились.

Это был высокий неторопливый человек с задумчивым взглядом серых глаз и медлительным мягким девонширским выговором.

Его вызвали из Эксетера специально по этому делу, и он прибыл утром на первом поезде. Машины, даже с цепями, не могли преодолеть заносов, а то бы он был здесь уже вчера. И вот он в кабинете Тревильяна. Только что завершил обследование. С ним был полицейский из Экземптона, сержант Поллак.

– Да-а, – сказал инспектор Нарракот.

За окном светило бледное зимнее солнце. Лежал снег. В ста ярдах от окна был забор, за ним крутой склон покрытого снегом холма.

Инспектор Нарракот еще раз наклонился над телом, которое ему оставили для осмотра. Будучи сам не чужд спорта, он отметил атлетическое сложение, широкие плечи, узкие бедра и развитую мускулатуру. Голова небольшая, острая морская бородка аккуратно подстрижена. Он определил, что капитану было шестьдесят лет, хотя на вид больше пятидесяти одного – пятидесяти двух ему было не дать.

– О-о! – произнес сержант Поллак.

Инспектор повернулся к нему:

– Что это вы там увидели?

– Что? – Сержант Поллак почесал в затылке; он был человеком осторожным и не любил без надобности забегать вперед. – Да вот что… – сказал он, – как я понимаю, сэр, человек подошел к окну, сломал запор и принялся шарить по комнате. Капитан Тревильян, я полагаю, находился наверху. Несомненно, взломщик думал, что дом пуст…

– Где расположена спальня капитана Тревильяна?

– Наверху, сэр, над этой комнатой.

– В это время года в четыре часа уже темно. Если бы капитан Тревильян был наверху в своей спальне, там бы горело электричество, взломщик бы увидел свет, когда подходил к окну.

– Вы думаете, он бы дожидался…

– Ни один нормальный человек не станет ломиться в освещенный дом. Если кто-то взломал окно, он сделал это потому, что считал, что дом пуст.

Сержант Поллак почесал в затылке.

– Это немного странно, я согласен. Но это так.

– Что ж, давайте на минуту допустим это. Продолжайте.

– Итак, предположим, что капитан Тревильян слышит внизу шум. Он спускается, чтобы узнать, в чем дело. Грабитель слышит, как он спускается. Он хватает эту штуковину вроде валика, прячется за дверь и, когда капитан входит в комнату, ударяет его сзади.

Инспектор Нарракот кивнул:

– Да, это похоже на правду. Его ударили, когда он был лицом к окну. Но все-таки, Поллак, мне это не нравится.

– Не нравится, сэр?

– Нет. Я уже говорил, что не верю во взломы домов, которые происходят в пять часов вечера.

– Ну а допустим, ему представился удобный случай…

– Какой же случай – забрался, потому что увидел, что окно не заперто на задвижку? Но мы же имеем дело с преднамеренным взломом. Посмотрите на беспорядок повсюду. Куда бы отправился грабитель в первую очередь? В буфетную, где держат серебро.

– Что ж, пожалуй, вы правы, – согласился сержант.

– А беспорядок, этот хаос, – продолжал Нарракот, – выдвинутые ящики, переворошенное содержимое их? Ба-а! Чепуха это все…

– Чепуха?

– Посмотрите на окно, сержант. Окно не бы л о закрыто, и, значит, его не взламывали! Оно было просто прикрыто. Тут лишь пытались создать впечатление взлома.

Поллак тщательно обследовал задвижку, удивленно хмыкая при этом.

– Вы правы, сэр, – с уважением в голосе заключил он. – Кто бы мог сейчас догадаться!

– Нам хотели пустить пыль в глаза – не получилось.

Сержант Поллак был благодарен за это «нам». Подобными мелочами инспектор Нарракот достигал расположения подчиненных.

– Тогда это не ограбление. Вы считаете, сэр, что это совершил кто-нибудь из своих?

Нарракот кивнул.

– Да, – сказал он. – Хотя самое любопытное, что убийца, я полагаю, все-таки проник через окно. Как доложили вы и Грейвз и насколько я могу еще видеть сам, здесь есть влажные пятна – снег был занесен на ботинках убийцы. Следы только в этой комнате. Констебль Грейвз совершенно уверен, что ничего подобного не было в холле, когда он проходил там с доктором Уорреном. В этой комнате он заметил следы сразу. Тогда выходит, что убийцу впустил через окно капитан Тревильян. Следовательно, это был кто-то знакомый ему. Сержант, вы здешний, скажите, капитан Тревильян не из тех людей, что скоро наживают себе врагов?

– Нет, сэр, я бы сказал, что у него и в целом мире не нашлось бы врага. Пожалуй, был падок на деньги, немного педант, терпеть не мог нерях и невеж, но, боже упаси, его уважали за это.

– Никаких врагов, – задумчиво произнес Нарракот.

– То есть никаких здесь.

– Совершенно верно, мы не знаем, каких врагов он мог нажить во время морской службы. По опыту знаю, сержант, что человек, который имел врагов в одном месте, приобретает их и в другом, и я согласен, что нам не следует совершенно исключать такую возможность. Теперь мы логически подошли к следующему, самому обычному, мотиву любого преступления – нажива. Тревильян был, как я понимаю, богатым человеком?