Агата Кристи - Том четвертый. Выпуск II

— Да нет. — Джимми, как и все молодые люди, инстинктивно избегал всего, что связано со смертью.

— А мне кажется, друзья обязаны с ним проститься.

— Правда? Ты так думаешь? — Джимми отметил про себя, что Ронни Деверукс ведет себя чертовски странно.

— Конечно, это дань уважения умершему. Джимми тяжело вздохнул, но уступил.

— Ладно. — Стиснув зубы, он вошел в комнату. На покрывале лежали белые цветы, кругом было прибрано. Джимми быстро, как бы украдкой, посмотрел на застывшее белое лицо, на неподвижное тело. Неужели еще вчера это было розовощеким, ангелоподобным Джерри Уэйдом? Джимми вздрогнул и направился к выходу. Он машинально скользнул взглядом по каминной полке и замер от удивления. На ней аккуратным рядком стояли купленные накануне будильники. Он поспешно вышел из комнаты. Ронни ждал его.

— Все выглядит так мирно. Чертовски не повезло старине Джерри. Послушай, Ронни, ты не знаешь, кто это так расставил наши будильники?

— Откуда мне знать? Наверное, кто-нибудь из слуг.

— Но их почему-то семь, а не восемь. Ты заметил? Куда делся еще один?

Ронни пробормотал что-то себе под нос. — Семь вместо восьми, — нахмурился Джимми. — Хотел бы я знать почему.

— Бестактность, вот как я это называю. Лорд Кейтерэм говорил мягким, немного жалобным голосом и, похоже, был очень доволен найденным точным словцом.

— Бестактность вопиющая. Я давно заметил — все эти выскочки патологически бестактны. Может, именно поэтому они и делают такие сумасшедшие деньги.

Лорд скорбным взглядом окинул из окна просторы родового поместья: с сегодняшнего дня оно вновь находилось в его распоряжении.

Дочь лорда Кейтерэма, леди Эйлин Брент, которую в кругу друзей и знакомых называли просто Бандл, взглянула на отца ироничным взглядом и рассмеялась.

— Тебе уж точно не сделать сумасшедших денег, — сухо заметила она. — Впрочем, сдать Чимниз этому Куту — весьма недурная сделка. Кстати, что он за человек? Солидный?

— О, человек он основательный. — Лорд Кейтерэм слегка поежился. — Красное квадратное лицо и серо-стальные волосы. Сильная личность, как это принято теперь называть. Представь себе паровой каток в образе человеческом — вот тебе и мистер Кут.

— Зануда? — сочувственно спросила Бандл.

— Зануда редкостный; сплошь добродетели — одна другой хуже — трезвость, пунктуальность… Уж и не знаю, кто страшнее — “сильные личности” или “серьезные политики”. Лично я предпочитаю жизнерадостных шалопаев.

— Жизнерадостный шалопай вряд ли заплатил бы тебе столько, сколько ты заломил за этот наш пантеон, — резонно заметила Бандл.

Лорд Кейтерэм поморщился.

— Я же просил тебя, Бандл, не употреблять таких слов. Мы же только отвлеклись от этого ужаса.

— Не понимаю, почему ты так близко принимаешь это к сердцу. В конце концов, людям надо же где-то умирать.

— Не понимаю, почему это должно происходить в моем доме, — возразил лорд.

— А почему бы и нет? Тут столько народу перемерло — все эти бабушки, прабабушки.

— Ну, это совсем другое. Когда здесь умирает кто-то из рода Брентов — это вполне естественно. Но я категорически возражаю против чужаков. А особенно — против всяких там дознаний в моем доме. А то это становится уже дурной традицией: второй случай. Помнишь, какой тарарам тут устроили четыре года назад? Кстати, тогда всю кашу заварил Джордж Ломакс. Это целиком на его совести. Если, конечно, она у него есть.

— А теперь, по-твоему, во всем виноват Паровой Каток Кут? Я уверена, он расстроен не меньше других.

— А все из-за отсутствия такта, — гнул свое лорд Кейтерэм. — Разве можно приглашать в гости, да еще в чужой дом, кого попало? Чтобы они потом тут умирали. Нет, Бандл, ты как знаешь, а я не переношу дознаний. И боюсь, никогда не смогу относиться к ним по-другому.

— Но на этот раз все совсем не так, как в прошлый раз, — успокоила отца Бандл. — Теперь хоть никого не прикончили.

— Наверное, ты права. Но наш тупица-инспектор каков! Все долдонит о том, что стряслось четыре года назад. Он думает, если в Чимнизе кто-то умер, то это непременно убийство и непременно с политической подоплекой. Ты не представляешь, что он тут учинил. Мне Тредуелл рассказывал. Все засыпал белым порошком — искал отпечатки пальцев. И, естественно, нашел только отпечатки этого несчастного парня, который умер. И что искал? Дело-то в общем ясное. И вопрос у них только один: самоубийство это или несчастный случай.

— Я встречалась как-то с Джерри Уэйдом, — сказала Бандл. — Он дружил с Биллом. Пожалуй, он был самым жизнерадостным шалопаем из тех, кого я знаю. Он бы тебе понравился, папа.

— Мне не может понравиться человек, который приезжает в мой дом специально, чтобы умереть, — стоял на своем лорд Кейтерэм.

— Не могу представить, кому могло бы понадобиться убивать его, — размышляла вслух Бандл. — Нет, это просто невероятно.

— Конечно. И это ясно каждому. Кроме разве что этого осла, инспектора Реглана.

— Но, папа, может, ему просто нравится искать отпечатки пальцев. В кои-то веки он почувствовал себя нужным человеком. Так на чем они порешили: “смерть от несчастного случая”?

Лорд Кейтерэм кивнул:

— Конечно. Они должны щадить чувства сестры.

— Так у него есть сестра? А я и не знала.

— Насколько мне известно, сводная и много моложе. Старик Уэйд в свое время сбежал с ее матерью. Это вполне в его духе. Ему всегда нравились только чужие жены.

— Я рада, папочка, что существует хоть одна дурная привычка, которой у тебя нет, — усмехнулась Бандл.

— Я прожил достойную и богобоязненную жизнь. — Лорд Кейтерэм задумался. — Но вот что поразительно: я так мало сделал людям дурного. Почему же именно в моем доме…

Он не договорил. Бандл вдруг высунулась из окна и капризно крикнула:

— Макдональд!

Садовый император соизволил приблизиться. Его суровый лик, коим обычно обладают все главные садовники, исказила гримаса, которую при очень большом желании можно было счесть за попытку улыбнуться.

— Да, миледи.

— Как дела? — спросила Бандл.

— Да радоваться вроде как нечему, миледи, — ответил Макдональд.

— Хочу поговорить с вами о лужайке для гольфа. Она совсем заросла. Пошлите кого-нибудь привести ее в порядок.

Макдональд с сомнением покачал головой.

— Боюсь, миледи, для этого придется снять Уильяма с нижнего бордюра.

— Черт с ним, с нижним бордюром. Пошлите его сию же минуту. И еще, Макдональд…

— Да, миледи.

— Распорядитесь, чтобы к обеду подали виноград, что растет у дальнего дома. Знаю-знаю, срезать его еще не время — у вас всегда не время. Но я так хочу. Ясно?

Бандл отошла от окна.

— Извини, папа, мне надо было дать распоряжение Макдональду. Ты ведь что-то хотел сказать?