Агата Кристи - Том четвертый. Выпуск II

Я молча склонил голову.

Мы подъехали к дому. По правую сторону от нас мягко распростерся зеленый луг. И вдруг я увидел очаровательную картину. Молодая девушка медленно шла по траве к особняку. Она была без шляпы, и солнечный свет усиливал сияние ее великолепных золотых волос. Она несла большую корзину роз, и красивый серый персидский кот влюбленно крутился вокруг ее ног.

Я вопросительно посмотрел на Сэттла.

– Это мисс Паттерсон, – пояснил он.

– Бедная девушка, – сказал я, – бедная девушка. Какую прелестную картину представляет она с розами и серым котом.

Я услышал неясный звук и быстро оглянулся на своего друга. Поводья выпали из его рук, лицо стало совершенно белым.

– Что случилось? – воскликнул я.

Он с трудом успокоился.

Через несколько мгновений мы вышли из экипажа, и я проследовал за Сэттлом в зеленую гостиную, где был накрыт чай.

Красивая женщина средних лет поднялась, когда мы вошли, и приблизилась к нам, протянув руку.

– Это мой друг, доктор Кэрстайрс, леди Кэрмайкл.

Я не могу объяснить инстинктивную волну антипатии, охватившую меня, когда я коснулся протянутой руки этой красивой статной женщины, двигавшейся с мрачной и томной грацией, которая подтверждала догадки Сэттла о восточной крови.

– Очень хорошо, что вы приехали, доктор Кэрстайрс, – сказала она низким мелодичным голосом, – и постарайтесь помочь нам в нашей большой беде.

Я пробормотал что-то тривиальное, и она подала мне чашку чаю.

Через несколько минут в комнату вошла девушка, которую я видел на газоне. Кота с ней не было, но она еще держала в руке корзину роз. Сэттл представил меня, и она импульсивно бросилась ко мне.

– О! Доктор Кэрстайрс, доктор Сэттл много рассказывал о вас. У меня такое чувство, что вы сможете что-нибудь сделать для бедного Артура.

Мисс Паттерсон оказалась действительно очень миловидной девушкой, хотя ее щеки были бледны, а глаза окаймлены темными кругами.

– Моя дорогая юная леди, – сказал я убежденно, – действительно, вы не должны отчаиваться. Случаи потери памяти или раздвоения личности зачастую весьма кратковременны. И в любую минуту пациент может вернуться к своему нормальному состоянию.

Она тряхнула головой

– Я не могу поверить в раздвоение личности, – сказала она. – Это вовсе не Артур. Это не его индивидуальность. Это не он. Я…

– Филлис, дорогая, – сказала леди Кэрмайкл мягким голосом, – вот ваш чай.

И что-то в выражении ее глаз, когда они остановились на девушке, сказало мне, что леди Кэрмайкл не очень-то любит свою будущую невестку.

Мисс Паттерсон отказалась от чая, и я сказал, чтобы сменить тему:

– А пушистый кот не отправился ли к блюдечку с молоком?

Она взглянула на меня удивленно:

– Пушистый кот?

– Да, ваш спутник там, в саду, несколько минут назад…

Раздавшийся треск не дал мне закончить. Леди Кэрмайкл опрокинула чашку, и горячий чай полился на пол. Я поставил чашку на место, а Филлис Паттерсон вопросительно взглянула на Сэттла. Он встал.

– Вы не хотели бы, доктор Кэрстайрс, осмотреть вашего пациента?

Я сразу же последовал за ним. Мисс Паттерсон пошла с нами. Мы поднялись по лестнице, и Сэттл вынул из кармана ключ.

– Иногда у него бывают приступы – он начинает бродить, – пояснил он. – Поэтому обычно я запираю дверь, уходя из дому.

Он повернул ключ в замке, и мы вошли.

Молодой человек сидел на подоконнике, освещенный золотистыми лучами заходящего солнца. Он сидел очень тихо, странно изогнувшись, с абсолютно расслабленными мускулами. Вначале я подумал, что он совсем не заметил нашего прихода, пока вдруг не увидел, что его глаза, полуприкрытые веками, внимательно следили за нами. Его глаза встретились с моими, и он моргнул. Но не двинулся с места.

– Поди сюда, Артур, – сказал Сэттл заботливо. – Мисс Паттерсон и мой друг пришли навестить тебя.

Но молодой человек на подоконнике только моргнул. Чуть позже я заметил, что он украдкой опять стал наблюдать за нами.

– Хочешь чаю? – спросил Сэттл громко и бодро, будто он говорил с ребенком.

Он поставил на стол чашку с молоком. Я с удивлением поднял брови, а Сэттл улыбнулся.

– Удивительная вещь, – заметил он, – единственное, что он пьет, – это молоко.

Через несколько секунд, без всякой спешки, сэр Артур распрямился, соскочил с подоконника и медленно подошел к столу. Я внезапно сообразил, что его движения были абсолютно неслышными, его ноги не производили никакого шума, когда он передвигался. Только приблизившись к столу, он сильно потянулся, выдвинул одну ногу вперед для равновесия, оставив другую сзади. Это продолжалось довольно долго, а затем он зевнул. Никогда я не видел ничего подобного! Казалось, все его лицо превратилось в огромную пасть.

Теперь все его внимание сосредоточилось на молоке, он наклонился над столом, его губы коснулись жидкости.

Сэттл ответил на мой вопрошающий взгляд:

– Он совсем не пользуется руками. Похоже, он вернулся к первобытному состоянию. Странно, не правда ли?

Филлис Паттерсон близко подошла ко мне, и я утешающе пожал ее руку.

Наконец с молоком было покончено, и Артур Кэрмайкл потянулся еще раз и затем, так же бесшумно двигаясь, возвратился к подоконнику, уселся на него, изогнувшись, как прежде, и стал, мигая, смотреть на нас.

Мисс Паттерсон увлекла нас в коридор. Она вся дрожала.

– О! Доктор Кэрстайрс, – воскликнула она. – Это не он, то существо, которое там, это не Артур! Я должна чувствовать… должна знать…

Я печально наклонил голову.

– Мозг может совершать невероятные трюки, мисс Паттерсон.

Признаюсь, данный случай меня озадачил. Здесь много необычного. Я никогда прежде не видел молодого Кэрмайкла, но его своеобразная манера двигаться, да и то, как он моргал, напоминало мне кого-то или что-то. Что именно, я не мог сразу сообразить.

Наш ужин этим вечером прошел обычно, тяжкая обязанность поддерживать беседу легла на леди Кэрмайкл и на меня. Когда дамы покинули комнату, Сэттл поинтересовался, какое впечатление произвела на меня хозяйка.

– Должен признаться, – сказал я, – без всякого повода и причины я определенно ее невзлюбил. Вы совершенно правы, она восточной крови и, следует отметить, обладает определенной оккультной силой. Она – женщина с экстраординарным магнетизмом.

Сэттл, казалось, собирался что-то сказать, но воздержался и только через минуту или две заметил:

– Она полностью поглощена заботой о своем маленьком сыне.

После ужина все сидели в зеленой гостиной. Мы только что покончили с кофе и вяло вели беседу о событиях прошедшего дня, когда послышалось жалобное мяуканье за дверью. Никто не произнес ни слова. Поскольку я люблю животных, тут же поднялся.