Агата Кристи - Том девятый. Выпуск II

Миссис Толк не замешкалась с ответом:

– По понедельникам и четвергам она убирала у миссис Саммерхейз в Лонг-Медоуз. Вы ведь как раз там остановились?

– Да. – Пуаро вздохнул. – Больше как будто негде?

– Прямо в Бродхинни негде. Вам, наверное, в Лонг-Медоуз не очень удобно? Миссис Саммерхейз женщина очень милая, но в домашнем хозяйстве мало чего смыслит. Как почти все дамы, которые подолгу живут за границей. В доме жуткий беспорядок, знай разгребай, со слов миссис Макгинти. Так вот, в понедельник после обеда и в четверт с утра – у миссис Саммерхейз, по вторникам с утра – у доктора Рендела, а после обеда – у миссис Апуорд в Лэбернемс. Среда – у миссис Уэтерби в Хантерс-Клоуз, пятница – у миссис Селкирк, теперь она миссис Карпентер. Миссис Апуорд – дама преклонных лет, живет с сыном. Они держат служанку, но та сама не первой молодости, и миссис Макгинти ходила туда раз в неделю подсобить, навести порядок. У мистера и миссис Уэтерби никто из обслуги подолгу не задерживается – уж очень больна хозяйка. Мистер и миссис Карпентер живут в достатке, у них всегда полный дом гостей. Все жители Бродхинни – очень милые люди.

Выслушав это резюме, Пуаро попрощался и вышел на улицу.

Он медленно зашагал в гору, к Лонг-Медоуз. Будем надеяться, что консервы из вздувшейся банки и заляпанная кровью фасоль, как и намечалось, съедены на обед, а не оставлены ему на ужин. Впрочем, возможно, сомнительных консервов у миссис Саммерхейз хватает. Да, жизнь в Лонг-Медоуз чревата опасностью.

В целом день ничего, кроме разочарования, не принес.

Что все-таки удалось выяснить?

Что у Джеймса Бентли есть друг. Что врагов ни у него, ни у миссис Макгинти не было. Что миссис Макгинти за два дня до убийства была чем-то возбуждена и купила бутылку чернил…

Пуаро остановился как вкопанный… А ведь это факт; пусть крошечный, но все-таки факт!

Он без всякой задней мысли спросил, зачем миссис Макгинти могли понадобиться чернила, а миссис Толк на полном серьезе ответила: видимо, чтобы написать письмо…

Тут крылось что-то важное, и эту важность он чуть не проморгал по простой причине: для него, как и для большинства людей, писать письма – занятие вполне обыкновенное.

Другое дело – миссис Макгинти. За письма она садилась так редко, что пришлось специально идти в магазин покупать чернила.

Значит, любительницей писать письма миссис Макгинти не была. Миссис Толк, работница почты, прекрасно это знала, и вот за два дня до смерти миссис Макгинти написала письмо. Кому? Зачем?

Возможно, ничего за этим и не стоит. Могла написать племяннице, какой-то уехавшей подруге. Придавать такое значение простой бутылке чернил – нелепость.

Но другой ниточки у него не было, придется вытягивать эту.

Бутылочка чернил…

– Письмо? – Бесси Берч покачала головой. – Нет, никакого письма от тетушки я не получала. О чем она стала бы мне писать?

Пуаро предположил:

– Может, она хотела вас о чем-то известить?

– Тетушка была не из тех, кто любит писать. Ей ведь было уже под семьдесят, а в молодости она особого образования не получила.

– Но читать и писать умела?

– Да, конечно. Но и до чтения не была большая охотница, хотя все-таки уважала и «Ньюс ов зи уорлд», и «Санди компэниэн». А писать – это ей всегда давалось с трудом. Если надо было что-то мне передать: чтобы мы к ней не приезжали или что она не приедет к нам, – она обычно звонила мистеру Бенсону – аптекарю по соседству – и передавала через него. Он в таких делах человек любезный, услужливый. Район один и тот же, так что звонок стоит всего два пенса. В Бродхинни на почте стоит телефонная будка.

Пуаро кивнул. Разумеется, два пенса – это меньше, чем два с половиной. В портрете миссис Макгинти, который он для себя уже нарисовал, бережливость и прижимистость выделялись довольно заметно. Да, деньги старушка любила.

Мягко, но настойчиво он продолжал:

– Но иногда тетя вам все-таки писала?

– Ну, открытки на Рождество.

– Может быть, в других частях Англии у нее были подруги, которым она писала?

– Про это не знаю. Была у нее золовка, но два года назад она умерла, была еще такая миссис Бердлин – но и эту прибрал господь.

– Значит, если она кому-то писала, то, скорее всего, в ответ на полученное письмо?

Бесси Берч снова засомневалась.

– Не представляю, кто мог бы ей написать… Впрочем, – лицо ее озарила догадка, – мы ведь забыли о властях.

Пуаро согласился – нынче послания от лиц, которых Бесси огульно окрестила «властями», были скорее правилом, нежели исключением.

– И пристают обычно со всякой ерундой, – развивала свою мысль миссис Берч. – То им какие-то бланки заполняй, то отвечай на нелепые вопросы, какие порядочным людям и задавать неприлично.

– Значит, миссис Макгинти могла получить какое-то послание от властей, на которое ей пришлось отвечать?

– Если бы она что-то такое и получила, она бы привезла это Джо, чтобы он ей помог. Когда приходили такие бумажки, она, бедняжка, всегда страшно волновалась, суетилась и без Джо ничего не решала.

– А не помните, среди ее личных вещей какие-нибудь письма были?

– Точно не скажу. Кажется, не было. Но вообще-то сначала все там обшарила полиция. Только потом мне позволили запаковать ее вещи и забрать их.

– И что с ними стало?

– Вон стоит ее комод – добротное красное дерево, – наверху шкаф, кое-какая кухонная утварь, неплохая. Остальное мы продали – негде держать.

– Я имел в виду ее личные вещи, – уточнил Пуаро. – Ну, скажем, щетки, гребни, фотографии, всякие безделушки, одежда…

– Ах, это. По правде говоря, я все это запаковала в чемодан, он так и стоит наверху. Не знаю, что со всем этим делать. Думала, одежду отнесу под Рождество на распродажу, да забыла. А идти на поклон к старьевщикам душа не лежит – уж больно мерзкая публика.

– Простите, а вы не позволите мне ознакомиться с содержимым этого чемодана?

– Отчего же, пожалуйста. Хотя едва ли вы там найдете что-то для вас полезное. Ведь полиция его уже переворошила.

– Да, знаю. И все же…

Миссис Берч, не тратя лишних слов, отвела его в крохотную спальню, в которой, как понял Пуаро, хозяева понемногу портняжничали. Она вытащила из-под кровати чемодан и сказала:

– Вот, пожалуйста, а я, извините, побегу, а то, чего доброго, жаркое подгорит.

Пуаро с благодарностью ее извинил, услышав, как она протопала вниз по лестнице. Потом пододвинул чемодан поближе и открыл его.

Поприветствовать его выкатились нафталиновые шарики.

С чувством жалости он вытащил содержимое, красноречиво открывавшее правду об умершей. Длинное черное пальто, изрядно поношенное. Два шерстяных свитера. Жакет и юбка. Чулки. Нижнего белья нет (не исключено, его припрятала для себя Бесси Берч). Две пары туфель, завернутых в газету. Гребень и расческа, далеко не новые, но чистые. Выщербленное зеркало, посеребренное сзади. Фотография новобрачных в кожаной рамочке, если судить по туалетам, примерно тридцатилетней давности, – видимо, миссис Макгинти и ее муж. Две открытки с видами города Маргита. Фарфоровая собачка. Вырезка из газеты – рецепт приготовления джема из овощной мякоти. Еще вырезка – сенсационная статейка о летающих тарелках. И еще одна – о пророчествах матери Шиптон. Библия и томик с молитвами.