Агата Кристи - Том десятый. Выпуск II

— С чего начнем наш спектакль? — настроившись на веселый лад, спросила она.

— Никаких сложностей, леди Аствелл, все чрезвычайно просто, — охотно откликнулся доктор. — Подложите подушку под локоток, займите самое удобное положение, вот так. И ни о чем не тревожьтесь.

— С чего бы мне тревожиться? Посмотрела бы я на того, кто попробует усыпить меня или еще что-нибудь против моей воли!

— Совершенно справедливо. Но раз вы согласились на наш маленький сеанс, это уже не против воли, не правда ли? — сказал доктор с приятной улыбкой. — Все прекрасно. Месье Пуаро, выключите верхний свет. Леди Аствелл, будьте добры прикрыть глаза, словно вам дремлется.

Он неслышно подошел к ней поближе.

— Уже поздно. Вам хочется спать. Веки тяжелеют. Они смыкаются, смыкаются… их уже не разлепить. Вы погружаетесь в сон. Вы спите.

Голос походил на умиротворяющее журчание, на тихое мурлыкание. Наконец, доктор наклонился и слегка приподнял правое веко леди Аствелл. С удовлетворенным видом он повернулся к Пуаро.

— Все в полном порядке, — сказал он. — Начинать?

— Да, пожалуйста.

Теперь доктор заговорил иначе: отчетливо и властно.

— Леди Аствелл, вы спите, но вы меня слышите? Способны ответить?

Не меняя положения, она отозвалась бесцветным монотонным голосом, который прозвучал очень слабо:

— Я слышу. Могу отвечать.

— Я хочу, чтобы вы вернулись в тот вечер, когда был убит ваш муж. Вы помните этот вечер? Хорошо помните?

— Да.

Легкая нервная дрожь передернула ее.

— Итак, вы за столом во время ужина. Что вы видите? Что чувствуете?

— Я расстроена, сокрушаюсь из-за Лили.

— Это мы знаем. Что вы видите вокруг себя?

— Виктор в неумеренном количестве поглощает соленый миндаль, он такой лакомка. Надо предупредить Парсонса, чтобы ставил блюдо с миндалем на другой конец стола.

— Отлично. Продолжайте.

— Рьюбен насуплен и подавлен. Едва ли это из-за одной Лили. Подозреваю, что у него деловые неприятности. Виктор то и дело бросает на него скрытые взгляды…

— Что вы можете сказать о мистере Трефузиусе?

— Его левая манжета пообтрепалась. Волосы обильно смазаны брильянтином… Скверная привычка у мужчин; обивка кресел всегда в жирных пятнах.

— А теперь, мадам, ужин окончен, — сказал доктор Казалет, выразительно взглянув на Пуаро. — Вы пьете кофе. Опишите все подробнее.

— Кофе сварен хорошо. Кухарке это удается далеко не каждый день, вообще ей нельзя ничего доверить… Лили часто поглядывает на окно. Не знаю, что ей там понадобилось? В гостиную входит Рьюбен. У него приступ мрачности, не знает на ком сорвать свой гнев и очень груб с Трефузиусом, беспрерывно осыпает его оскорблениями. У Трефузиуса в руке нож для разрезания бумаг с довольно острым лезвием. Как он его стиснул! Даже суставы пальцев побелели. Воткнул в стол с такой силой, что кончик отломился… Держит, словно кинжал, готовый вонзиться в спину… Они оба уходят. С беспокойством и нежностью смотрю на Лили. Как ей к лицу зеленый муслин! В своем платье она похожа на водяную лилию… Нет, чехлы от мебели придется отдать в стирку на следующей же неделе.

— Минутку, леди Аствелл, остановитесь.

Казалет снова повернулся к Пуаро.

— Кажется, наступает самое главное, — шепотом сказал он. — Разрезательный нож, вот что первым запало в ее подсознание. Перейдем теперь в башню. — Он продолжал настойчиво и четко: — Прошло некоторое время. Вы уже в кабинете у вашего мужа. Началась ссора, не так ли?

Она опять непроизвольно поежилась.

— Да, очень крупная ссора. Мы не сдерживаемся и говорим очень обидные вещи друг другу.

— Отвлекитесь от этого. Забудьте. Насколько ясно вы видите комнату? Она ярко освещена? Шторы задернуты?

— Нет, плафон потушен. Зажжена только настольная лампа.

— Вот вы уходите. Желаете ли вы мужу спокойной ночи?

— Нет. Я слишком рассержена.

— Вы видите его в эти минуты последний раз. Скоро он будет убит. Вы знаете его убийцу?

— Да. Это Трефузиус.

— Почему вы так говорите? Что вас натолкнуло на эту мысль?

— Горб. Горб на шторе. Она оттопыривалась.

— Вы видели достаточно ясно?

— Да. Я почти коснулась шторы.

— Вы подумали, что там спрятался человек? Трефузиус?

— Да.

— Почему вы уверены, что именно он?

Впервые в ее голосе прозвучала неуверенность, она заволновалась.

— Я… я… Из-за ножа для бумаг.

Пуаро и Казалет переглянулись.

— Леди Аствелл, вы говорите, что на шторе был выступ, словно кто-то прятался. А вы видели этого человека?

— Нет.

— Значит, вы заподозрили Трефузиуса, потому что незадолго перед тем он со злобой сжимал нож?

— Да.

— Разве Трефузиус не отправился к себе наверх спать?

— Да, он поднялся в свою комнату.

— Выходит, в оконном проеме он затаиться не мог?

— Не мог.

— Уходя, он пожелал сэру Рьюбену доброй ночи?

— Да.

— И больше вы его не видели в кабинете?

— Нет. — Она говорила все с большим колебанием, дыхание ее становилось прерывистым, она слегка застонала.

— Сейчас проснется, — сказал вполголоса доктор. — Думаю, что большего нам не добиться.

Пуаро кивнул. Доктор наклонился над леди Аствелл.

— Вы просыпаетесь. Надо проснуться, — мягко повторил он. — Сейчас вы откроете глаза.

Несколько минут они ждали. Леди Аствелл приподнялась и поочередно обвела их взглядом.

— Я в самом деле спала?

— Совсем недолго, леди Аствелл, — ответил доктор.

— Значит, вы все-таки проделали свой фокус?

— Ну, вы ведь не ощущаете ничего плохого?

— Пожалуй, некоторую разбитость. Я устала.

Оба мужчины поднялись.

— Мы вас покинем и скажем, чтобы вам принесли крепкого кофе. Это вас подбодрит.

— А я что-нибудь говорила? — догнал их уже у дверей ее возглас.

— Право, ничего особенного. Кажется, вы беспокоились о том, чтобы отдать в стирку чехлы с кресел.

— Для этого не стоило меня гипнотизировать, — сказала она с улыбкой. — Это я сказала бы вам охотно и так. А еще что?

— Вы можете припомнить, как в гостиной, сидя за кофе, мистер Трефузиус вертел в руках разрезательный нож?

— Может, и вертел, но, честно говоря, я этого попросту не заметила.

— А оттопыренная занавеска? Это на что-нибудь наталкивает?

Леди Аствелл сосредоточенно нахмурилась.

— Словно что-то брезжит в памяти… — голос ее звучал нерешительно. — Но нет, ничего определенного… и все-таки…

— Не беспокойтесь, леди Аствелл, — живо произнес Пуаро. — Нет смысла напрягаться. Это уже несущественно, абсолютно несущественно!

Доктор Казалет проводил Пуаро в его комнату.

— Теперь вы нашли объяснения многому, — сказал он. — Без сомнения, когда сэр Рьюбен напускался на своего секретаря, тому стоило неимоверных усилий сдерживать себя, поэтому он так сжимал нож и стискивал пальцы. Что касается леди Аствелл, то сознательная часть ее существа была полностью занята беспокойством о Лили Маргрейв и лишь подсознательная работа мозга зафиксировала многие другие факты. То, что она называет интуицией, есть их правильное или неправильное толкование. Теперь перейдем к шторе с горбом. Это весьма интересно. Из вашего рассказа я представляю себе, что письменный стол расположен на одной линии с окном. Окно, конечно, занавешено?