Глен Кук - Холодные медные слёзы. Седая оловянная печаль

Я остановился поболтать с Дожанго и парнями, но мысли мои были далеко. Через пять минут я оставил их и пошел дальше. Морли взволнованным голосом что-то сказал Дожанго и побежал за мной. Дожанго тяжко вздохнул, я вспомнил, что у него это означало крайнюю степень изнеможения, подтянул штаны и припустил за нами.

Какого черта они лезут?

Проходя мимо мрачных предков Стэитнора, я погрозил им кулаком и высказал все, что думал об их роде, особенно о последнем его представителе. Морли догнал меня.

— Ты в порядке, Гаррет?

— Нет. Чувствую себя препогано, хуже быть не может. Но я приведу себя в порядок. Иногда просто терпение лопается, сил нет переносить творящиеся на свете безобразия. Ничего, все будет нормально.

— Вот это да! Гаррет в чистом виде. Гаррет, мечта которого расстроиться, чтобы принимать в три раза больше участия в чужих неприятностях.

Я слабо усмехнулся:

— Что-то в этом роде.

— Нельзя же все взваливать себе на плечи…

Нельзя. Но я никак не затвержу этот урок, никак не привыкну быть просто сторонним наблюдателем.

Из главного холла донесся ужасный металлический грохот, а вслед за тем пронзительный вопль — так кричит подстреленный кролик. Отпихивая друг друга, мы бросились на крик.

Кид лежал в нескольких шагах от места гибели Чейна, зашибленный сброшенным сверху панцирем. Он был еще жив, еще чуть подергивался и напомнил мне раздавленного жука.

Прежде чем мы успели освободить его, Кид затих совсем. Я опустился рядом на колени, но свет уже померк в его глазах.

— Все, остался один вариант, выбора больше нет, — шепнул мне Морли.

— Теперь я знаю, кто это.

Я готов был возненавидеть себя. Я должен был догадаться раньше. Доктор Рок прав: с самого начала я подошел к делу не с той стороны. Нам свойственно закрывать глаза на то, чего видеть не хочется. Я слишком сосредоточился на поиске мотивов и был ослеплен тем единственным, который сумел найти. Я не учел, что мотивы безумцев нормальным людям кажутся бессмысленными.

— Да. — Морли тоже знал, теперь это не вызывало сомнений. Но он ни словом не упомянул об убийце, он сказал: — Ты больше ничего не можешь для него сделать, сейчас тебе вообще делать нечего, пойди почистись и умойся.

— Зачем? Все равно придется копать еще одну могилу.

— Это подождет, а тебе надо помыться. Я за всем присмотрю.

Может, Морли прав. Может, он, дьявол его побери, знает меня даже слишком хорошо. Ванна не поможет, но она как бы символ покоя и нормальной жизни. Я прошел на кухню. Питерс с кухаркой заканчивали приготовления к ленчу. Как ни странно, они не слышали грохота. Я не стал рассказывать им о случившемся, я просто набрал горячей воды и потащил бадью к себе в комнату. Они, в свою очередь, не стали задавать вопросов: наверное, вид у меня был устрашающий.

Вниз я спустился уже чистым и переодетым. Но самочувствие мое не улучшилось. Не всякую грязь можно смыть водой.

— Ну что слышно? — спросил я.

Морли покачал головой:

— Ничего. Только Рок хочет видеть тебя.

Я вошел в комнату, в которой оставил доктора Рока. Он-то слышал грохот, но при виде меня у него глаза на лоб полезли.

— Неважно выглядите.

Я ввел его в курс дела.

— Я подозревал это, — изрек он. — Миссия моя здесь почти закончена, осталось только свести Элеонору с мужем.

Я рассказал ему о свидании с Элеонорой. Под безобразной внешностью доктора скрывалась добрая душа.

— Я понимаю вас. Я несколько раз попадал в такое положение. В вашем бизнесе, как и в моем, не обойтись без болезненных переживаний. Но я дам вам еще одну возможность проститься с ней.

— Так пошли.

— Не сейчас. Вы еще не готовы, вы слишком взбудоражены, необходимо успокоиться.

Я было заспорил.

— Я в ваши дела не вмешиваюсь, не указываю, что, где и когда. Не вмешивайтесь и вы в мои. Дело не в вас. Мы не можем работать в неспокойной обстановке. Лишние эмоции искажают картину.

И Рок прав. Пора мне научиться не смешивать личные переживания с делом.

— Хорошо. Я буду сдержан.

Морли просунул голову в дверь:

— Ленч подан. Гаррет, тебе надо подкрепиться.

Поразительно, как все пекутся о моем рассудке и душевном здравии. Мне захотелось завопить, затопать ногами, послать всех куда подальше.

— Хорошо, иду, — сказал я.

Думаю, выглядел я немногим лучше, чем час назад. Во всяком случае, Черный Пит не сводил с меня глаз.

— Что-нибудь случилось? — спросил он.

— Да. Кое-что случилось. С Кидом. Его раздавило панцирем, сброшенным с четвертого этажа. Насмерть.

Питерс нахмурился. Секунд пять они с кухаркой молча смотрели друг на друга. Потом она тихо заплакала.

— После еды пойдем к старику, — обратился я к присутствующим. — Пора кончать.

— Теперь уже не о чем волноваться, — сказал Питерс. — Я почти жалею, что пригласил тебя.

— А я уж точно жалею. — Я отодвинул тарелку, не проглотив ни кусочка. Остальные не торопились. Морли с опаской поглядывал на меня: опасался взрыва. — Я в порядке, — успокоил я его. — Гаррет холоден и невозмутим, как айсберг. — С внутренним кипением я и в самом деле справился. Но так и с трупом бывает — сначала перестает работать сердце, и лишь постепенно холодеют конечности.

Они ели все медленней и медленней, как дети, знающие, что после ужина их ждет порка. Я резко отодвинул стул.

— Зайду к себе, — бросил я Морли на ходу. — Вернусь через минуту.

Я кое-что забыл — одну из картин Снэйка.

К моему возвращению трапеза была окончена. Пришел Рок со своими инструментами и портретом под мышкой. Он внимательно оглядел собравшихся и остался доволен моей сдержанностью.

— Девушку пригласите? — спросил он.

— Конечно. Морли, понесешь это.

Мы, отводя глаза, прошли мимо Кида и стали подниматься по лестнице. На третьем этаже я отстал и свернул в коридор, к покоям Дженнифер. Дверь была заперта, но на этот раз я захватил отмычку. Я прошел через большую гостиную, в комнату, где застал ее ночью. Она и сейчас была здесь, сидела на том же стуле, лицом к тому же окну. Она спала. На лице ее застыло невинное, невозмутимое — ну прямо ребеночек-ангелочек — выражение.

— Проснись, Дженнифер, — Я тронул ее за плечо. Она подскочила.

— Что? Что такое? — Она быстро успокоилась. — В чем дело? — повторила она.

— Мы идем к твоему отцу.

— Я не хочу. Вы собираетесь… Это убьет его. Я не хочу участвовать, мне этого не вынести.

— Вынесешь. Пошли. Без тебя нам не обойтись. — Я взял ее за руку и повел, почти потащил по коридору. Она упиралась, но драться не стала.

Все собрались в гостиной Стэнтнора и ждали нас. Когда я привел Дженнифер, Питерс распахнул дверь. Следующая комната оказалась маленькой гостиной, в точности такой же, как у Дженни. Мы гуськом прошли в спальню.