Джон Карр - Разбудить смерть

«Стяги, – думал он, с восхищением глядя на тарелку, – стяги желтые, сияющие золотом славы, плещутся в воздухе, переливаясь…»

– Простите, сэр? – озадаченно произнес официант.

– «Мы боремся до победы, мы пьем до дна! – лихо продекламировал Кент. – И осмеливаемся быть Дэниелами против бекона и яиц». Благодарю вас, это все.

Он принялся за еду. Поначалу было трудно. Желудок судорожно сжимался от страха, но вскоре Кентом овладело успокоительное ощущение благополучия. Сытый и сонливый, он лениво откинулся на спинку стула, чувствуя полное умиротворение и испытывая только одно желание – закурить. Но этого делать не стоило. Он наелся, и теперь нужно уходить отсюда прежде, чем…

Он обратил внимание на двух официантов. Один только что вошел в ресторан. Они поглядывали на него и о чем-то совещались.

«Попался», – подумал Кент, но вместо страха его охватило какое-то отчаянное веселье.

Встав из-за стола и по возможности сохраняя достоинство, он неторопливо направился к выходу. За официантами появился какой-то служащий отеля в темно-синей форме. Кент догадался, что это значит, еще до того, как служащий шагнул вперед и обратился к нему.

– Сэр, могу я попросить вас пройти сюда? – вежливо спросил он, но от Кента не ускользнули зловещие интонации приглашения.

Кент глубоко вздохнул. Значит, конец. Интересно, сажают ли в тюрьму за такие проделки? Он представлял, как Дэн Рипер да и вся его компания будут покатываться со смеху, если завтра найдут Кента в каталажке за присвоение чужого завтрака или за мытьем посуды – назначенным за подобное преступление наказанием. Эта мысль привела его в ярость, однако у Кента не было иного выхода, кроме как бежать, а этого он делать не намеревался. С невозмутимым видом Кент прошествовал за служащим через гостиную в помещение портье. Этот дородный джентльмен, с манерами сановника и с усами старшины, выглядел вовсе не зловещим, а лишь слегка взволнованным. Оглядевшись вокруг, как будто ожидал увидеть вражеских шпионов, он обратился к Кенту с доверительной вежливостью:

– Простите, что беспокою вас, сэр, но хотел бы спросить, не поможете ли вы нам выйти из затруднительного положения. Вы – джентльмен из номера 707?

– Да, правильно.

– Ага! Видите ли, сэр, в чем дело. Номер, в который вы въехали, – 707, – до вчерашнего дня занимала, – старшина снова настороженно оглянулся, – одна американская леди, которая сегодня уже плывет домой на «Директории». Она звонила нам вчера, поздно вечером, но мы, конечно, не стали вас беспокоить, ждали, когда вы спуститесь в ресторан. Дело в том, сэр, что, уезжая из отеля, она забыла в номере очень ценный браслет. Кажется, она спрятала его в ящик бюро, под бумагу, и забыла о нем. Она говорит, что браслет ей очень дорог и что она не хочет возвращаться без него домой. К сожалению, горничная не заметила его, когда убирала номер после ее отъезда. Но вы знаете, как это бывает. Я понимаю, сэр, что мы вас затрудняем, но если мы сейчас найдем этот браслет, то успеем доставить его в Саутгемптон, чтобы застать там ее теплоход. Не могли бы вы подняться со мной наверх и проверить тот ящик?

Кента слегка замутило при мысли о новом преступлении – проникновении в чужой номер.

– Боюсь, мне нужно спешить, – медленно произнес он, – но я не вижу причины, почему бы вам самому не подняться туда. Это может сделать и горничная – да кто угодно. Даю на это полное согласие. А попасть туда вы сможете и без меня. У вас ведь есть специальные отмычки, не так ли?

На лице у швейцара появилось еще более расстроенное выражение.

– Ах, сэр, в этом-то и проблема. В данных обстоятельствах…

– В каких таких обстоятельствах?

– На двери табличка «Не беспокоить», – сообщил швейцар с доверительной откровенностью. – Там спит ваша уважаемая леди, и мы не хотели бы…

– Моя уважаемая леди?

– Да, сэр, ваша жена. Мы никогда не беспокоим постояльцев, если они потрудились повесить на дверь эту табличку. Так что я подумал, если вы возьмете на себя труд подняться и объяснить своей жене…

И хотя Кент мысленно твердил себе: «Влип!» – какая-то неведомая сила уже несла его к лифту.

Как впоследствии Кент понял, он мог вывернуться из сложившегося положения лишь одним способом – решительно и быстро удалившись из отеля. Но разыгравшееся воображение сразу дало ему понять, что этот шаг будет оценен служащими гостиницы, как признание вины и вызовет немедленное преследование. К тому же теперь, когда желудок его был полон всякой вкусной еды, он начал испытывать благодушный интерес к странной ситуации. А она так напоминала сюжеты его собственных книг, что неожиданно разбудила в нем озорную лихость. Очевидно, ему все-таки придется проникнуть в номер, где добропорядочные супруги спят невинным сном. А потом уже каким-то образом смыться. Приключения, назидательно сказал бы он после Дэну Риперу, люди находят в помещениях, а не на открытом пространстве.

Поднимаясь с ним в лифте, портье пытался выразить свою уважительность.

– Хорошо провели ночь, сэр? Спали хорошо?

– Вполне.

– Надеюсь, вас не потревожили механики в коридоре. Они заканчивают наладку второго лифта. Верхний этаж, где вы остановились, вы, конечно, знаете, надстроен недавно. Мы им очень гордимся, только там еще не все работы закончены. Осталось включить второй лифт. Люди работают в две смены, чтобы сдать этаж ко дню коронации. Ну, вот мы и приехали.

Седьмой этаж гостиницы «Королевский багрянец» сооружали с таким расчетом, чтобы разместить там всего несколько очень просторных номеров. Этаж имел четыре крыла. Крыло А, расположенное справа от работающего лифта, было тем самым, к которому Кент не имел отношения. Напротив расположенных рядом двух лифтов, у одного из которых рабочие в спецовках что-то паяли под ярким освещением, за небольшим фойе виднелась ведущая вниз широкая лестница.

Крыло А оказалось просторным и весьма роскошным, хотя, на взгляд. Кента, слишком перегруженным отделкой в модном стиле сверкающим хромом, стеклом и настенными росписями. Справа от лифтов начинался широкий коридор, который вскоре под прямым углом сворачивал направо. На полу лежала толстая ковровая дорожка серого цвета, а роспись стен напоминала курительный салон или гостиную на лайнере. Во всю длину одной стены коридора была изображена сцена боя на боксерском ринге. По второй стене в полном беспорядке были разбросаны разноцветные буквы алфавита. При матовом свете ламп казалось, что это куколки бабочек. Все было совершенно новеньким и блестящим, даже запах краски еще не выветрился.

Кент испытывал все большее замешательство, приближаясь к номеру 707, который занимал угловое помещение на повороте коридора. Дверь в него находилась за поворотом и от лифтов не была видна. Кент, шедший чуть впереди швейцара, первым ее увидел. Около двери стояла пара женских туфель. На круглой дверной ручке висела табличка с надписью: «Просьба не беспокоить». Но не это предостережение заставило Кента внезапно застыть на месте и инстинктивно загородить табличку своим телом. Поперек этой надписи красными чернилами было нацарапано – наполовину печатными буквами, наполовину письменными: «Мертвая женщина».