Джон Карр - Разбудить смерть

Хэдли задумался.

– Конечно, – наконец произнес он, – есть версия, что первое из этих двух убийств совершил Беллоуз в состоянии опьянения. А кто-то просто повторил этот способ убийства, используя его рассказ о призраке служащего гостиницы, чтобы убить миссис Кент в отеле «Королевский багрянец»…

– Вы сами в это верите?

– Откровенно говоря, нет.

– И на том спасибо! – Доктор Фелл тяжело дышал, но смотрел на Хэдли с невероятным достоинством. – Эти два убийства совершены одним человеком. Предположить иное, мой мальчик, – непростительная ошибка. И у меня неприятное ощущение, что на заднем плане некто виртуозно подтасовывает факты. – Некоторое время он задумчиво созерцал свои ладони, сложенные на набалдашнике трости. – Гм-м… Возьмите этот случай в «Королевском багрянце». Я понимаю, там опять присутствовали все члены компании Рипера?

– Мне известно только то, – ответил Хэдли, – что сообщил мне по телефону Беттс. Да, все. И сэр Гэй тоже был с ними. Таким образом, их снова было шестеро, как и в «Четырех входах».

– Гэй приехал с ними в гостиницу? Зачем?

– Думаю, просто хотел быть в компании, ведь Гэй и Рипер закадычные друзья.

Доктор Фелл с любопытством посмотрел на Хэдли, словно удивленный подобной характеристикой. Но обернулся к Кенту.

– Вряд ли визит в мой дом, – извинительным тоном пробормотал доктор, – ассоциируется у вас со старым добрым английским гостеприимством. Я так ждал встречи с вами! Мне не терпелось обсудить с вами несколько моментов, касающихся непридуманных историй. Но, честно говоря, сейчас я хотел бы задать вам несколько вопросов. Например, ваших друзей я не видел и хочу, чтобы вы мне их описали. Нет, боже сохрани, никаких сложных историй. Просто скажите мне одно слово или одну фразу – первое, что приходит вам на ум. Хорошо?

– Хорошо, – кивнул Кент, – хотя я все-таки думаю…

– Итак. Дэниел Рипер?

– Разговоры и поступки, – мгновенно ответил Кент.

– Мелитта Рипер?

– Одни разговоры.

– Франсин Форбс?

– Женственность, – после легкой паузы произнес Кент.

Хэдли бесстрастно заметил:

– Из разговора с мистером Рипером я понял, что эта леди очень вас интересует.

– Так оно и есть, – чистосердечно признался Кент. – Но мы с ней не очень ладим. Уж очень она увлекается политикой и самыми разными новыми теориями. Она настоящий справочник по социализму, капитализму, советизму и так далее. Я не такой. В политике я, подобно Эндрю Лэнгу, не захожу дальше того, чтобы быть якобитом. И я думаю, что если у человека достаточно практической сметки, чтобы сколотить состояние, то пусть он этим и занимается. Поэтому Франсин смотрит на меня как на упрямого тори и реакционера. Одной из причин, по которой я принял это пари, было желание доказать ей…

– Хе-хе-хе! Понятно! – прервал его доктор Фелл. – Следующий по списку – Гарви Рейберн.

– Акробат.

– В самом деле? – удивился доктор. – Это интересно, Хэдли. Вы помните О'Рурке в случае с Пустотелым Человеком?

– Он не акробат в буквальном смысле слова, – откликнулся Хэдли. – Но я понимаю, на что вы намекаете. – Он внимательно посмотрел на Кента. – Очень гибкий парень, Фелл. Стоит о чем-нибудь упомянуть, как оказывается, что он об этом или много читал, или имел какой-то личный опыт в этой связи. Он до головокружения забалтывал меня своими рассуждениями о преступлениях и поражал энциклопедическими знаниями о психологии преступника. Но, кажется, он нормальный и, – добавил Хэдли с обычной своей осторожностью утверждать подобное о ком-либо, – довольно честный малый.

– Да, это так, – согласился Кент.

– Это все члены нашей компании. А сейчас я не стал бы много говорить, прежде чем мы получим все факты. Но, бог ты мой, более стерильного, более безобидного общества в смысле возбуждения подозрений мне еще не встречалось. Мы проверили прошлое всех этих людей. Я допрашивал их до тошноты. В этой компании никто не испытывает друг к другу ненависти или антипатии. Нет даже намека на какие-нибудь амурные дела с женами друг друга. Кажется, не существует абсолютно никаких причин, почему двое обычных молодых людей, чья смерть никому не принесет ни выгоды, ни удовольствия, выслежены и убиты. Но мы опять оказываемся перед загадкой. Их не просто убили. Оба избиты, упорно и жестоко. Избиты после смерти. Если только кто-то из компании не сошел с ума во время убийства, во что я отказываюсь верить, ибо не сталкивался с помешательством, чтобы не было заметно ни единого его признака, – данное преступление бессмысленно и нелепо. Что тут поделаешь?

– Есть только одно предположение, Хэдли. После убийства Родни у вас оставалась его жена, которую вы могли допросить. Не сказала она что-либо, что могло пролить свет на причины убийства ее мужа?

– Нет. Во всяком случае, она сказала, что не знает, и я могу поклясться, что она не лгала. Так зачем убивать ее? Помните, когда это случилось с ее мужем, она была у своих тетушек в Дорсете. Она чуть с ума не сошла, и тетушки дали ей успокоительное и уложили в постель. Женщина только-только вышла из-под докторской опеки, чтобы присоединиться к остальной компании в Лондоне, и в первую же ночь была убита. И я снова спрашиваю, что нам делать?

– Что ж, я вам скажу. – Доктор Фелл откинулся на спинку кресла и надул щеки, отчего лицо его еще больше округлилось. – С сожалением должен признаться: в настоящий момент ничем не могу помочь. Могу только указать на моменты, которые представляются мне интригующими. Меня интересуют полотенца. Меня интересуют пуговицы. И меня очень интересуют имена.

– Имена?

– Точнее, производные от имен, – поправился доктор Фелл. – Может, нам пора отправиться в гостиницу?

Кент ожидал увидеть управляющего гостиницей учтивым, властным человеком в утреннем халате – нечто вроде старшего официанта, иностранного или, скорее, семитского происхождения. Мистер Кеннет Хардвик оказался полной противоположностью: скромный, уютный и радушный типичный англичанин, одетый в обыкновенный серый костюм. Он был среднего возраста, с поседевшими волосами, с волевыми чертами лица, с крючковатым носом и мигающими глазками. Преобладающим качеством управляющего, как и ведомого им отеля, была уверенная профессиональная сдержанность, слегка поколебленная произошедшим убийством, с которым он, однако, намеревался разобраться спокойно и без излишнего шума.

Шеф полиции Хэдли, доктор Фелл и Кент расположились в кабинете управляющего на седьмом этаже. Офис находился внизу; но на новом этаже крыла Д для управляющего специально выделили две комнаты. Оба окна его гостиной, обставленной строго, но уютно дубовой мебелью, выходили на вентиляционную шахту, облицованную белой плиткой. Хардвик сидел за большим письменным столом с включенной настольной лампой. Лампа разгоняла сумрак непогожего дня, а управляющий постукивал пальцем по лежащему перед ним плану крыла А, непрестанно снимая и надевая очки – единственный признак волнения во время деловитого доклада.