Филлис Джеймс - Саван для соловья

В утро первого убийства мисс Мюриэл Бил, инспектор училищ медсестер при Главном совете медсестер, зашевелилась в постели сразу после шести и сквозь еще не оставившую ее сонливость вспомнила, что сегодня понедельник 12 января и ей предстоит инспектирование больницы Джона Карпепдера. До нее уже доносились первые знакомые звуки начинающегося дня: будильник Энджелы замолк, — не успела она осознать, что слышала его бодрую трель; сама Энджела уже шаркала по квартире, как неуклюжее, но добродушное животное; приятное позвякивание посуды в кухне говорило о приготовлении утреннего чая. Мюриэл заставила себя раскрыть глаза, сопротивляясь отчаянному желанию поплотнее укутаться в теплое одеяло и вновь отдаться блаженной дремоте. Господи, ну кто ее просил сказать заведующей Тейлор, что она придет сразу после девяти утра, чтобы успеть па первое занятие третьекурсниц! В такую-то рань! Это просто смешно, а кроме того, абсолютно никому не нужно! Больница находится в Хитерингфилде, на границе Сассекса и Хемпшира, почти в пятидесяти милях езды, часть из которых ей придется преодолеть еще до наступления рассвета. К тому же шел унылый дождь, который с раздражающим постоянством сыпал с январского неба всю прошлую неделю. С Кромвел-роуд доносился слабый шелест автомобильных шин по мокрому асфальту, и ветер бросал в окна пригоршни брызг. Хорошо еще, что она заранее разыскала карту Хитерингфилда, чтобы определить точное местоположение больницы. А то попробуй найти в незнакомом городке нужное здание, когда сеет этот надоедливый дождь, а улицы забиты автомобилями, на которых их владельцы торопятся добраться до работы. Инстинктивно чувствуя, что ее ждет тяжелый день, она потянулась под одеялом, словно готовясь к встрече с ним. Расправив затекшие пальцы, она ощутила мгновенный укол боли в суставах. Не иначе как артрит заявляет о себе. Что ж, этого стоило ожидать. В конце концов, ей уже сорок девять. Пора уже понемногу приспосабливаться к возрасту и не делать резких рывков… Да, но какого же черта она решила, что сумеет добраться до Хитерингфилда раньше половины десятого!

Отворилась дверь, и из коридора в темную спальню ворвалась широкая полоса электрического света. Мисс Эиджела Бэрроуз шумно протопала к окну, на секунду раздвинула шторы, обнажив темное небо и усыпанное бисером дождя стекло, и снова задернула их.

— Дождь все идет, — сказала она таким тоном, как будто испытывала удовлетворение от исполнения своего предсказания, но была ответственна за того, кто не обратил внимания на ее прогноз.

Мисс Бил оперлась на локоть, включила лампу над кроватью и стала ждать. Через несколько секунд ее подруга внесла поднос с завтраком. На накрытом вышитой накрахмаленной салфеткой подносе были красиво расставлены две чашки в цветочек, четыре ломтика бисквита на тарелке от такого же сервиза — по два кусочка каждого вида — и заварной чайник, от которого исходил бодрящий запах свежезаваренного индийского чая. Обе женщины чрезвычайно ценили комфорт и были приучены к опрятности и порядку. Привычки, которые когда-то им привили в частном отделении больницы при медицинском институте, где они учились па медсестер, были автоматически перенесены на их собственную жизнь, так что их квартира пе слишком отличалась от небольших квартирок в дорогом сестринском общежитии.

Мисс Бил снимала квартиру со своей подругой с тех пор, как двадцать пять лет назад они закончили одну и ту же школу для медсестер. Мисс Энджела Бэрроуз работала старшей преподавательницей в одной из лондонских больниц, прикрепленной к медицинскому институту. Мисс Бил считала ее образцом преподавателя и во время всех своих инспекций бессознательно придерживалась стандартов и сентенций своей подруги о принципах правильного обучения медсестер. В свою очередь мисс Бэрроуз ужасалась при мысли о том, что станет делать Главный совет медсестер, когда мисс Бил придет время уходить на пенсию. Подобные иллюзии партнеров о значительности друг друга обычно создают счастливые браки, и взаимоотношения между мисс Бил и мисс Ьэрроуз — впрочем, совершенно невинные — основывались на таком же фундаменте. За исключением этой их способности к взаимному, хотя и не выражаемому вслух обожанию, они были очень разными. Мисс Бэрроуз была женщиной внушительного роста и мощного телосложения; под этой грубоватостью внешности и суждений скрывалась ранимая и тонкая душа. Мисс Бил, напротив, была маленькой и хрупкой, как птичка, со старомодными манерами, что подчас ставило ее едва ли не в смешное положение. Даже их психологические привычки были полностью противоположными. Пышущая здоровьем мисс Бэрроуз просыпалась с первым же сигналом будильника и кипела бурной энергией примерно до пяти часов дня, после чего, по мере приближения вечера, становилась все более вялой и сонливой. Мисс Бил с трудом приходила в себя после сна, утро ей давалось нелегко, зато с каждым часом она словно наливалась силами и весь день оставалась очень оживленной и деятельной. Им удалось обратить себе на пользу даже это противоречие. Мисс Бэрроуз с удовольствием занималась приготовлением завтрака, а мисс Бил охотно мыла посуду после обеда и готовила какао перед сном.

Мисс Бэрроуз наполнила чашки, подруге бросила два кусочка сахара и уселась со своим чаем на стуле у окна. Строгие правила запрещали мисс Бэрроуз сидеть на постели. Она сказала:

— Тебе лучше выйти пораньше. Уступаю тебе свою очередь в ванной. Когда начинается твоя инспекция?

Мисс Бил вяло пробормотала, что она обещала заведующей приехать сразу после девяти. Чай был необычайно благоуханным и бодрящим. Обещание явиться в больницу в такую рань, конечно, было промашкой, но, понемногу отпивая горячий душистый напиток, мисс Бил начинала думать, что вполне успеет прибыть в четверть десятого.

— Тамошнюю заведующую, кажется, зовут Мэри Тейлор? У нее репутация провинциалки. Поразительно, что она никогда не бывала в Лондоне. Не сочла нужным там появиться даже с просьбой предоставить ей работу, когда ушла на пенсию мисс Монтроуз.

Мисс Бил пробормотала что-то невнятное, но, поскольку эта тема ими уже обсуждалась, ее приятельница справедливо расценила эти неразборчивые звуки как возражение против того, что Лондон каждому представляется идеальным местом для жизни и работы и что по необъяснимым причинам люди отказывают провинциалам в способности достичь каких-либо высот в любой профессии или области знаний.

— Вообще-то ты, конечно, права, — согласилась мисс Бэрроуз. — Кстати, больница Джона Карпендера расположена в удивительно живописном месте. Мне нравится этот район на границе с Хемпширом. Жалко, что тебе не пришлось побывать там летом. И все же она могла бы быть заведующей больницей при институте. С ее способностями она вполне могла бы стать одной из самых авторитетных заведующих.