Евгений Велтистов - Все приключения Электроника

– Можно мне? – нарушил неприятную тишину Электроник.

Пианистка жестом указала на стул, а Вова быстро вскочил.

– Что ты нам сыграешь? – спросила, успокаиваясь,

Бовина бабушка.

– Музыку своего сочинения.

Бабушка ласково улыбнулась и присела на диван.

Профессор, сверкая очками, застыл рядом с товарищем, словно готовясь защищать его от неведомой опасности.

Электроник коснулся клавиш очень осторожно, раздались нежные и приятные звуки. Они удивили опытного педагога: бабушка внимательно посмотрела на руки мальчика. Нельзя сказать, что эти руки двигались плавно и грациозно. Но они очень точно касались клавиш, ударяя по ним все быстрее, все сильнее. С каждой секундой звуки усиливались. Казалось, вместе с музыкой сюда летит крепкий ветер, бегут быстрые волны и черная полированная громада рояля постепенно надвигается на слушателей, заполняя всю комнату.

Уже нельзя было различить пальцев музыканта, они слились с клавишами, со всеми клавишами, которые звучали почти одновременно. Рояль гремел так отчаянно, что Бовиной бабушке вдруг почудилось, будто играют несколько инструментов, добрый десяток рук. Музыка оглушала, от нее стало больно в ушах, а в глазах поплыли красные круги. Даже равнодушный до сих пор Вова открыл от изумления рот и вцепился в крышку рояля, чтобы не упасть.

– Ой! – испуганно крикнул Профессор. – Бабушке плохо!

Музыка смолкла.

Вова бросился на кухню и вернулся со стаканом воды. Его товарищ с виноватым видом стоял возле дивана, на котором, откинувшись на подушки, сидела бабушка. Она смотрела на музыканта и улыбалась. Очень добро улыбалась.

– Не волнуйтесь, дети, – тихо сказала бабушка, жестом отказываясь от воды, – у меня просто не к месту закружилась голова… Ты превосходно играл, Сережа. Если ты будешь регулярно заниматься, ты станешь современным Листом. Или Рихтером. Это тебе говорит старый музыкант, запомни… А теперь, мальчики, идите играть в своих марсиан.

Ребята с облегчением выскочили на лестницу. Вовка оглядывал товарища с головы до ног и шептал:

– Талант. На все руки талант! Не понимаю, как это тебе удается? – Он хлопнул себя ладонью по лбу. – Скажи, пожалуйста, а рояль остался цел? Я даже не заметил.

– Рояль цел, – ответил музыкант. – Но его надо настраивать.

– Какую же силу надо иметь! – продолжал восхищаться Профессор. – Я, как и бабушка, чуть не грохнулся в обморок. Как это ты сумел сочинить такую музыку?

– Я играл обычную музыку, но на очень большой скорости. Иначе говоря, я приблизился к границе слышимости звуков человеком, – бесхитростно открыл свой метод Электроник. – Вот формула, если она тебя интересует.

Профессор мигом достал из кармана бумагу, авторучку и затаил дыхание, пока Электроник писал формулу. Его глаза сияли за стеклами очков.

– Вот она, формула Рихтера! – прошептал Профессор, впиваясь в листок. – А скажи, Серега, как научиться играть по этой формуле?

– Надо много тренироваться.

– Я буду, – согласился Корольков. – И я научусь. Чтоб ко мне никто не приставал больше с музыкальным образованием!…

Он проводил Электроника до дверей, таща его портфель, и никак не решался проститься, все уточняя редкую формулу. Сергей из коридора слышал их голоса и злился. Но не мог же он выскочить на площадку и прогнать Профессора.

С этого дня у Сыроежкина прибавилось забот. Музыкальные дети не давали ему прохода, выпытывая формулу Рихтера. Домоуправ просил выступить в красном уголке с концертом. А Бовина бабушка настаивала, чтобы Сережа поехал в консерваторию и продемонстрировал одному известному музыканту свой талант.

С таким талантом стало опасно появляться даже во дворе!

Мережка переходил улицу, и вдруг его кто-то окликнул:

– Мальчик!

Милиционер в белом кителе поманил его рукой. Сережка остановился, съежился, опустил голову.

"Бежать? – лихорадочно думал он. – Поздно. Уже подходит. Сейчас возьмет за руку и скажет: «Пойдем домой. Открывай шкаф, выдавай Электроника».

Тяжелая рука опустилась на его плечо.

– Мальчик, – сказал милиционер, – ты в неположенном месте перешел улицу. В следующий раз будь внимательней.

Сергей открыл пересохший рот и ничего не сказал. Откуда-то издалека плыли к нему слова, которых он совсем не ожидал: «Мальчик… перешел… будь внимательней…»

– Что ж ты стоишь? – удивленно спросил милиционер. – Иди. И не нарушай.

Словно вихрь сдул Сергея с места. Он мчался, не чуя под собой ног. Куда? Сам не знал. Лишь бы быть подальше от белого кителя.

«Повезло! – радовался он. – Милиционер меня или не узнал, или просто забыл свое поручение. Ну и растяпа! Пусть теперь ищет. Меня так просто не поймаешь».

Сыроежкин забрался в самую гущу парка и лег на траву. Могучие старые деревья окружили круглое зеркальце прудика. Вода чистая, блестящая, только у самого берега зеленый налет тины, и в ней квакает лягушка.

Кругом ни души, ни зверя, ни птицы. Только он, Сыроежкин, на траве да лягушка в пруду.

Ни с того ни с сего Сережка стал жалеть себя.

«Живешь как заяц, всех боишься… – горестно размышлял он. – Ну разве это жизнь! Уехать надо куда-нибудь подальше – на Север или в океан. Просто собрать вещи и тихо уйти из дома. Электроник будет ходить в школу, радовать родителей отметками, спать на моей кровати… И все потечет тихо и мирно. Исчезнет лишний человек, который никому не нужен. Мама только станет ахать, что ее сын ничего не ест. Но Электроник ведь сообразительный, он придумает, как обмануть маму. Уеду на долгие, долгие годы, – твердо решил Сыроежкин. – А потом, когда стану взрослым, вернусь и все объясню. И меня будут жалеть и не будут ругать».

Резкий свист раздался над ним и ударился о землю. Сережка задрал голову. Блестящая серебряная стрела с острым носом и маленькими крыльями, как игла, проколола голубое полотно неба. И исчезла… Вот так и он пролетит когда-нибудь над своим домом, только взглянет с высоты на крышу, на двор, на школу и исчезнет.

А потом между деревьями мелькнуло что-то красное, и прямо на Сережку выскочил большой рыжий зверь. От неожиданности Сережка замер. И зверь замер, уставившись на лежащего человека. «Он меня узнает, – радостно подумал Сережка, – он думает, что я – Электроник».

Сережка, конечно, сразу догадался, что перед ним тот неуловимый красный лис, о котором не раз вспоминал Электроник. Они лежали в траве совсем рядом, стоило лишь протянуть руку… Лис изучал Сережку самыми правдивыми и, как показалось мальчику, самыми ласковыми в мире глазами, а Сережка разглядывал смешные усы на узкой мордочке, пушистый хвост и блестящие колесики, с успехом заменявшие лису лапы. Они были все в царапинах, износились от бега по асфальту. Когда-то лис демонстрировал на этих колесиках профессору ловкость движений, а теперь, обретя свободу, стремился доказать, что он самый быстрый из всех лисов лис.