Эрл Гарднер - Дело невероятной фальшивки

Флойд показал свидетелю сумочку, принадлежащую Диане Дуглас, и поинтересовался, узнаёт ли он ее. Швейцар кивнул, заявив, что это или та же сумочка, или ее точная копия.

Судья Эллиотт посмотрел на часы и откашлялся:

— Господа, я вижу, что приближается время обычного прекращения слушания дел в суде. Как мне кажется, нет необходимости переносить слушание на завтра. Несомненно, у нас уже имеются доказательства, показывающие, что совершено преступление, и более чем достаточно доказательств, связывающих обвиняемую с этим преступлением. Фактически суд даже удивлен количеством деталей, представленных обвинением.

— Обвинение прекрасно знает репутацию адвоката, — заметил Ральф Флойд, — поэтому мы не хотим оставлять ни одного незавязанного узелка.

— Пожалуй, вы сделали все, что могли, — улыбнулся судья Эллиотт. — Я думаю, господа, что мы вправе закончить слушание и передать дело в следующую судебную инстанцию.

Мейсон поднялся со своего места.

— Ваша честь, защита желает представить определенные доказательства, — сказал адвокат уважительно, но твердо.

— Почему? — поинтересовался судья Эллиотт.

— Потому что это наше право.

— У вас есть право вручать свидетелям повестки о явке в суд — все правильно. Однако настоящий суд не призван оценивать надежность свидетелей. Наша цель — взвесить вопрос о разумности сомнения. Вы не можете утверждать, что у нас нет достаточно серьезных доказательств для передачи дела в следующую судебную инстанцию.

— Вопрос о наличии или отсутствии достаточно серьезных доказательств может быть решен только после завершения дела, а любая попытка принять решение, не позволив защите представить… — начал возражать Мейсон.

— О, хорошо, хорошо, — перебил судья Эллиотт. — Слушание дела откладывается до десяти часов завтрашнего утра. Однако я хочу предупредить адвоката, что наш календарь забит и суд не позволит задавать вопросы с целью просто разузнать что-либо во время предварительного слушания. Суд предупреждает адвоката, что мы не станем оценивать надежность свидетелей, а любое противоречие представляемых фактов будет расцениваться в пользу обвинения. Однако суд не пытается лишить обвиняемую полагающейся ей по закону защиты и заверяет ее, что в Верховном суде, перед присяжными, будет рассматриваться вопрос о надежности выступающих свидетелей и применяться доктрина разумного сомнения. Мы просто говорим о различии процедур в различных судах. Вы понимаете меня, мистер Мейсон?

— Да, — кивнул адвокат.

— Прекрасно. Слушание откладывается до десяти часов завтрашнего утра.

Мейсон положил руку на плечо Диане Дуглас, пытаясь ее успокоить.

— Не падайте духом, Диана, — сказал он.

— Мое дело передадут в Верховный суд? — спросила она.

— Не исключено, однако я хочу собрать как можно больше фактов до того, как на предварительном слушании будет принято решение.

— Что происходит в Верховном суде?

— Все решают присяжные. Они должны вас оправдать, если улик недостаточно. — Мейсон наклонился вперед и спросил шепотом: — Где вы взяли этот револьвер, Диана?

— Где и сказала, мистер Мейсон. Он, окровавленный, валялся на полу. Я отнесла его в ванную, вытерла кровь полотенцем, а потом засунула к себе в сумочку. Он с трудом туда вошел. Тогда, наверное, и выпала моя кредитная карточка.

— И вы спрятали его в самолете?

— Да. Я вынула полотенца и пошарила рукой за контейнером, в котором они лежат, нащупала отверстие и просунула туда револьвер. Я думала, его никогда там не найдут.

— А теперь я хочу спросить вас о девушках, с которыми вы вместе работали в Сан-Франциско. Как вы думаете, кто из них мог написать мне записку?

— Любая из них могла это сделать.

— Ее отпечатали на электрической пишущей машинке.

— Все машинки в конторе — электрические.

— Ладно, не падайте духом. Увидимся утром.

Мейсон взял портфель и вышел из зала суда.

Перри Мейсон, Делла Стрит и Пол Дрейк сидели в небольшом уютном итальянском ресторанчике, расположенном недалеко от Дворца правосудия. Хозяин давно знал эту компанию и всегда оставлял для них уединенную кабинку, если в суде слушалось дело, в котором участвовал Мейсон.

— Судя по тому, что я слышал, судья уже заранее принял решение, — заметил Дрейк.

Мейсон кивнул:

— Что тебе удалось разузнать, Пол?

— Не очень много, — признался сыщик. — Разрозненная информация. Не уверен, что она тебе поможет… Как ты сам говорил, твоя клиентка — неисправимая лгунья.

— И да и нет. Она врала мне, пытаясь спасти репутацию брата. Она думала, что на него могут обрушиться какие-то неприятности, а для того, чтобы их избежать, следует заплатить пять тысяч долларов. Она хотела исполнить его желание. Поэтому она не послушалась моих советов и попыталась меня обмануть. Однако, когда дело приняло совсем другой оборот, она перестала врать. По крайней мере, сейчас она говорит правду, так мне кажется. У адвоката есть долг перед клиентом. Независимо от того, сколько раз клиент наврал, адвокат должен ему верить. Адвокат обязан считать, что во время окончательного раскрытия карт клиент говорит правду.

— Но она врет, Перри! — воскликнул Дрейк. — Она отправилась к Касселу на квартиру и попыталась откупиться. Ей это не удалось, и она его убила.

— Что ты выяснил? — попытался переменить тему Мейсон.

— Наверное, ты правильно оценил Мори Кассела, Перри, — начал отчет Дрейк. — Его жизнь окружена тайной. Никто не знает источников его дохода и его размеров. Он всегда имел при себе оружие. Носил с левой стороны короткоствольный револьвер 38-го калибра. Всю одежду шил на заказ у одного портного, услугами которого пользовался уже много лет. Портной знал требования своего постоянного клиента: оставлять с левой стороны место таким образом, чтобы револьвер был незаметен.

— Черт побери! — воскликнул Мейсон. Дрейк кивнул.

— И револьвер был при нем, когда обнаружили труп?

— Наверное.

Мейсон прищурился.

— Интересная получается ситуация, — продолжил Мейсон. — Полиция описала все в комнате, представила фотографии трупа на кровати, рассказала, что Кассела нашли в одежде, с пулей во лбу, кровь залила всю подушку и даже заляпала пол, однако никто и словом не обмолвился о револьвере.

— А ты их спрашивал, Перри?

— Нет, — улыбнулся адвокат. — Мне не пришло, в голову задавать вопросы об оружии Кассела. Правда, следовало поинтересоваться содержимым карманов и, вообще, всем важным, обнаруженным в квартире… А что там с источниками доходов, Пол?

— Кассел всегда расплачивался наличными. Деньги носил на себе, в специальном поясе. На момент смерти при нем были четыре тысячные купюры, бумажник оказался набит стодолларовыми. Никаких банковских счетов пока не обнаружено. Свой «кадиллак» тоже покупал за наличные.