Эрл Гарднер - Дело о коте дворецкого

— Прекрасно, — скомандовал судья Пеннимейкер. — Перри Мейсон, займите свидетельское место.

Мейсон повиновался, произнес присягу и сел. Судья Пеннимейкер посмотрел на него с сочувствием, потом сказал Траслову:

— В конце концов, господин обвинитель, хотя вы и отмечаете, что методы мистера Мейсона вести дела клиентов нуждаются в оправдании, факт остается фактом: адвокат Мейсон является квалифицированным юристом. Никто не ограничивает круг его клиентов. По моим подозрениям может оказаться, что он также представляет интересы Уинифред Лекстер, тогда суд должен отнестись как к уважаемой им тайне ко всему, что Уинифред Лекстер могла ему сказать. Как вы метко заявили, методы адвоката Мейсона, возможно, не совсем обычны, но вы должны согласиться, что его история — длинная цепь успехов, которые достигнуты не путем защиты виновных, но благодаря поразительно оригинальным методам доказательства невиновности его клиентов.

— Я о прошлом не говорю, — мрачно сказал Траслов. — Я говорю о настоящем.

— Благодарю за поддержку, ваша честь, — улыбнулся Мейсон. — Но я полагаю, что она вряд ли будет необходимой.

— Ваше имя Перри Мейсон? — спросил Траслов. — Вы адвокат?

— Это так, господин обвинитель.

— Вы защитник Дугласа Кина?

— Да.

— Вы приезжали ночью двадцать третьего в закусочную, принадлежащую Уинифред Лекстер?

— Приезжал.

— Вы взяли оттуда кота?

— Взял.

— Что вы потом с ним сделали?

— Я скажу даже больше того, что вы спрашиваете, мистер Траслов, — улыбнулся Перри Мейсон. — Мне дали кота с уверением, что это Клинкер, кот привратника, и Уинифред Лекстер заявила мне, что кот находится у нее с начала двенадцатого, когда его доставил к ней Дуглас Кин, ответчик по этому делу. Я сказал мисс Лекстер, что очень важно, чтобы полиция не нашла у нее кота, взял его и отвез к моей секретарше.

— Зачем вы так поступили? — спросил Траслов.

— Затем, — сказал Перри Мейсон, — чтобы кот не смог убежать и вернуться в дом Лекстеров.

Целая минута прошла, пока Траслов понял значение сказанного Мейсоном. Он нахмурился и переспросил:

— Что?

— Чтобы кот не смог вернуться в дом Лекстеров.

— Не понимаю, — сказал Траслов.

— Другими словами, — спокойно объяснил Перри Мейсон, — я хотел доказать, что кошачьи следы, покрывавшие постель, в которой Чарльз Эштон был найден мертвым, были оставлены после того, как Дуглас Кин покинул этот дом.

Траслов нахмурился. Он даже забыл, что должен допрашивать — он пытался понять логику Мейсона.

— Но это не дает преимуществ вашему клиенту, — сказал он.

— Дает до некоторой степени, — отвечал Мейсон. — Это проясняет ситуацию и дает возможность найти настоящего убийцу.

Траслов больше не спрашивал, он стоял с растерянным лицом, ожидая, когда Мейсон продолжит, а судья Пеннимейкер даже наклонился вперед, боясь пропустить хоть слово.

— Я действовал в убеждении, — сказал Мейсон, — что Кин невиновен. Я не мог доказать его невиновность иначе, как доказав виновность кого-то другого. Полиция пришла к выводу, что Кин лжет. Эштон, несомненно, был убит в десять тридцать. Кин, несомненно, в десять тридцать был в комнате Эштона, где впоследствии было найдено тело. На покрывале были кошачьи следы. Полиция пришла к выводу, что следы оставлены Клинкером. Но Кин сказал, что ушел из дома после одиннадцати, взяв с собой Клинкера, и что в то время, когда он уходил, тела Эштона в комнате не было. Вместо того чтобы принять точку зрения полиции, я решил действовать исходя из того, что Кин говорит правду. Тогда следы на постели не мог оставить Клинкер, в таком случае в десять тридцать Эштон не мог быть на том месте, где позже нашли его тело. Да, но так как он определенно был убит в десять тридцать, становится очевидным, что он был убит в каком-то другом месте. В этом случае следы должны быть оставлены другим котом или кошкой, не Клинкером. Додумавшись до этого, я вдруг понял, как важно знать о каждой минуте Клинкера, начиная с того момента, когда Кин взял его из дома. Я не мог придумать ничего лучшего, чем взять кота себе и держать там, где убийца не сможет его найти.

— Почему, — спросил Траслов, — вы хотите доказать, что именно этого кота, Клинкера, взял из дому ваш клиент?

— Потому что, — сказал Мейсон, — Клинкер — единственный кот в округе. Более того, Клинкер разгонял других котов по соседству. Поэтому, если Кин говорит правду, тело Эштона должны были привезти в дом после того, как он был убит. Для того чтобы подумали, будто Эштона убили в постели, и чтобы возбудить подозрение против Дугласа Кина, кто-то должен был выйти ночью, найти кота, принести его в дом, посадить этого кота в кровать, где лежало тело Эштона — кстати, чувствительный нос кота должен был различить там запах Клинкера, — и заставить кота наследить на покрывале. Если так и было, любой, кто знаком с кошачьими повадками, поймет, что кот должен был сопротивляться и что в результате такого сопротивления на руках убийцы остались глубокие царапины. А потому я осмотрел всех подозреваемых, чтобы найти у кого оцарапаны руки. Когда я обнаружил этого человека, я узнал, что он решил скрыть эти царапины, добавив к ним новые при обстоятельствах, которые объяснили бы наличие царапин на руках. Скажем, раскопки вокруг розового куста, очевидно, в попытке разыскать сокровища. Это сделано явно не для того, чтобы найти состояние в миллион долларов. Вот я и пришел к выводу, что раскопки делались единственно с целью оправдать царапины на руках, уверяя, что это из-за шипов розы.

Глаза Траслова почти выскочили из орбит.

— Вы думаете — Фрэнк Оуфли? Но Фрэнк Оуфли был с Эдит де Во в то время, когда убили Чарльза Эштона.

— Да, — сказал Мейсон. — Я не прерывал допроса только потому, что хотел услышать это утверждение из его собственных уст. Эштон был убит вовсе не в своей постели, а в квартире Эдит де Во. Это единственное возможное объяснение фактам дела. Вспомните: Эштон был хилым и высохшим стариком, а дорожка для машин проходит прямо у окна над его кроватью. Сильный человек легко мог бы опустить тело Эштона в окно.

— Минутку, — Траслов вдруг осознал происходящее. — Ведь вы находитесь на свидетельском месте, а начинаете объяснять дело.

— Вызванный как свидетель обвинения, — любезно пояснил Мейсон, — я пытаюсь ответить на ваш вопрос и объяснить, зачем я взял кота из закусочной Уинифред Лекстер и спрятал там, где ни одна из сторон не могла его найти, пока его не взяла полиция. А для того чтобы полиция его сохранила, я заставил полицию поверить, будто, захватив кота, они могут нанести ущерб моему клиенту и, возможно, помешать моей деятельности как адвоката.

Судья Пеннимейкер сказал с улыбкой: