Эрл Гарднер - Дело о влюбленной тетушке

— Вы, адвокаты… — рассмеялся Дрейк.

— Вы, детективы… — усмехнулся Мейсон. — Смотри, чтобы твои люди не потеряли Джорджа Летти!

— Мои парни не спускают с него глаз и контролируют каждый шаг, — довольно заявил Дрейк.

Судья Хорат Д. Мейнли занял свое место на возвышении, внимательно посмотрел в зал, до отказа заполненный публикой, и заявил:

— Начинаем предварительное слушание дела «Народ против Лоррейн Элмор».

— Обвинение готово! — сказал Маршалл.

— Защита готова! — сказал Мейсон и положил руку на плечо Лоррейн Элмор.

Судья Мейнли откашлялся и объявил:

— Прежде чем процесс начнется, я должен заметить, что в газетах было очень много сообщений об этом деле, о фактах и о людях, затронутых следствием. Я хочу предупредить собравшихся в зале, что это не спектакль, и вообще не зрелищное мероприятие. Это Суд!.. И все присутствующие должны вести себя подобающе, в противном случае Суд предпримет соответствующие меры, чтобы создать рабочую обстановку.

— Можете ли Высокий Суд меня выслушать? — спросил Мейсон, встав со своего места.

— Говорите, мистер Мейсон, — сказал судья Мейнли.

— Случилось так, — заговорил Мейсон, — что защита очень стремилась поговорить с мистером Джорджем Летти… У нас есть основания полагать, что обвинение либо скрывает Джорджа Летти, либо знает, где он находится, вопреки тому, что окружной прокурор лично заверил, что не знает местонахождения Джорджа Летти.

— Одну минуточку, одну минуточку, — сказал Маршалл, тоже вставая с места. — Я это отрицаю.

— Я неверно излагаю факты? — спросил Мейсон.

— Ваши факты не точны.

— Вчера я был участником телефонного разговора, Ваша Честь, — сказал Мейсон. — В ходе его окружной прокурор заявил мисс Линде Кэлхаун, племяннице моей подзащитной, что не имеет понятия о том, где находится Джордж Летти. Я бы хотел, чтобы он повторил свое заявление в присутствии Высокого Суда.

— Вы просто меня неверно поняли, — заявил окружной прокурор. — Я вовсе не делал подобного заявления.

— Не делали? — удивился Мейсон.

— Нет. Мисс Кэлхаун задала мне вопрос специфически: «Знаете ли вы, где Летти?» Я, естественно, ответил, что не знаю и не могу этого знать. Я разговаривал с нею по телефону. Откуда мне было знать, где он в этот момент находится и чем занимается?

— Ах, в тот момент! — повторил его слова Мейсон. — Но этого-то вы ей не сказали! Вы ясно ответили, что не имеете ни малейшего представления, где он.

— Мне кажется, что защитник преднамеренно искажает мои слова, Ваша Честь! — заявил Маршалл.

— Хорошо. Чтобы сейчас не было никаких сомнений, я повторю вопрос: известно ли вам, мистер Маршалл, где он был час назад? Можете ли вы мне сказать, как мисс Линда Кэлхаун может связаться с мистером Джорджем Летти? Линда и Джордж помолвлены и должны пожениться, Ваша Честь, ее беспокойство понятно.

— Я не обязан отвечать на ваши вопросы, — заявил Маршалл. — Я руковожу окружной прокуратурой, а не бюро по регистрации браков. Если Джордж Летти пожелает связаться с Линдой Кэлхаун, он, разумеется, сможет это сделать.

— Если только не получил указания не делать этого, — заметил Мейсон. — А чтобы не допустить неверного толкования, я спрашиваю вас, господин прокурор, давали ли вы указания Джорджу Летти не сообщать о себе Линде Кэлхаун?

— Я определенно не делал этого! Фактически, я как раз специально инструктировал Джорджа Летти связаться с мисс Линдой Кэлхаун.

Мейсон приподнял брови.

— И сообщить мисс Кэлхаун, где он находится?

— Этого я не говорил.

— В таком случае, возможно, мне надо иначе выразить свою мысль и спросить: вы не давали указаний Джорджу Летти не сообщать мисс Линде Кэлхаун о своем местопребывании?

— Я не обязан отвечать на этот вопрос и не намерен подвергаться перекрестному допросу! — повторил окружной прокурор.

— Я полагаю, — сказал Мейсон, — Высокий Суд может видеть, к каким уверткам и недомолвкам, увиливаниям от прямого ответа, хитрости и обману прибегает окружной прокурор в связи с нашими попытками найти Джорджа Летти. Я бы просил Высокий Суд дать указание окружному прокурору сообщить защите теперешнее местопребывание Джорджа Летти.

Мейсон сел.

— Вы знаете, где Джордж Летти? — спросил судья Мейнли окружного прокурора.

— С разрешения Высокого Суда, я заявляю, что это нечестный вопрос, — ответил Маршалл. — Пусть защитник сначала объяснит, почему он интересуется Джорджем Летти. Пусть докажет, что он нужен ему в качестве свидетеля защиты, и в этом случае у него появятся основания спрашивать о местопребывании молодого человека. Мы не обязаны ему отвечать, потому что он помолвлен с родственницей обвиняемой и важным свидетелем обвинения.

Судья Мейнли посмотрел на Мейсона.

Тот поднялся и с достоинством ответил:

— С разрешения Высокого Суда, мы еще не знаем, будет ли вызван Джордж Летти в качестве свидетеля защиты или нет. Мы так и не получили возможности опросить его после того, как определенные вещи привлекли наше внимание. Но почти наверняка может случиться, что мы пожелаем его использовать для уточнения отдельных моментов…

— Пусть Высокий Суд не обманывается, — перебил адвоката Маршалл. — У них нет ни малейшего желания организовать какую-либо защиту. Весь этот шум по поводу местонахождения Летти поднят только для того, чтобы поставить в неловкое положение обвинение.

— А я все же возвращаюсь к своему вопросу, — упорно повторил судья Мейнли. — Вы знаете, где находится Джордж Летти?

— Конечно, знаем, — ответил Маршалл. — Он свидетель обвинения, и мы держим его в таком месте, где никто не сможет вмешаться и внести произвольные изменения в его показания.

— Могу ли я узнать, во что вмешаться и во что внести произвольные изменения? — поинтересовался Мейсон.

— На него могли бы оказать постороннее влияние в такой степени, что он бы изменил показания! — воскликнул Маршалл. — Благодаря его романтической привязанности к племяннице обвиняемой этот свидетель мог бы оказаться в таком положении, что многоопытный и малоразборчивый в средствах адвокат заставил бы его отказаться от собственных слов!

— Вы хотите сказать, — уточнил Мейсон, — что ваш свидетель настолько неустойчив, что может изменить свои показания о том, что он видел, слышал или знал, если с ним побеседует родственница обвиняемой?

— Вы прекрасно знаете, что я имею в виду! — закричал Маршалл. — Я говорю о том, что вы могли бы оказать на него давление в такой степени, что у него все бы переменилось в голове!

— Если, — произнес Мейсон, — окружной прокурор сейчас признает, что, по его собственной оценке, этот свидетель не может вынести ничьего допроса, кроме допроса самого прокурора, не изменив своих показаний, то я без колебаний поддержу это заявление.