Джорджетт Хейер - Завещание

– Вам не очень повезло, не так ли? – спросил он.

В холле послышались шаги, голос Фонтейна произнес:

– Минуточку, друзья, я собираюсь проверить, не осталось ли кого в галерее. Ага, мисс Элиот, значит, я вас правильно угадал. Ямочки на щеках вас выдали. Их не скроешь, понятно!

Пастушка стояла, застыв, как статуя, но сквозь вырезы в маске ее глаза были устремлены на Эмберли с отчаянной мольбой.

Фонтейн через сводчатый проход направился в коридор, ведущий к галерее, напевая какую-то танцевальную мелодию. Он уже собирался повернуть направо, в сторону галереи, но увидел в другом конце коридора парочку. Он остановился.

– Привет, – сказал он удивленно. – Что это вы здесь делаете?

Эмберли посмотрел на девушку, затем повернулся к Фонтейну и сказал:

– Привет, мы любуемся комодом. Вы знаете, когда он изготовлен?

– Боже, вот любитель старины мне попался! – сказал Фонтейн, направляясь к ним. – Нет, представления не имею. Но это действительно старинная мебель. Дрянная вещица комод, как мне кажется. Если положить вещи в верхние ящики, то придется на два шага отступать, чтобы вынуть их оттуда. Но не морочьте мне голову разговорами о мебели, приятель. Нет, нет, уже полночь, и маски прочь! Кто эта симпатичная леди?

Он стоял против пастушки, дородный и веселый, и протянул руку, чтобы снять с нее маску. Мистер Эмберли перехватил его руку.

– О, не надо, – сказал он. – Это моя привилегия.

Фонтейн разразился смехом.

– Отлично! Не буду портить вам удовольствие! Придумали – комоды! Рассказывайте сказки.

Со стороны лестницы кто-то позвал:

– Бэзил! Идите же сюда!

И Фонтейн направился к лестнице, бросив через плечо:

– Не забудьте, Эмберли, что оставаться в маске после полуночи грозит вам штрафом!

Наконец он ушел. Пастушка облегченно вздохнула и спросила:

– Зачем вы это сделали? Почему не позволили ему снять с меня маску?

– Вы должны быть мне благодарны за это, – сказал мистер Эмберли.

– Я благодарна. Но почему вы сделали это? Я прекрасно знаю, что вы не доверяете мне.

– Ни на йоту, – сказал мистер Эмберли. – Но я знаю, как с вами обращаться.

– Если вы думаете, что я воровка, да к тому же убийца, то почему не выдадите меня полиции? – спросила она резко.

– Видите ли, – сказал мистер Эмберли, – поддавшись какому-то глупому импульсу и воздержавшись в полиции от упоминания о вашем присутствии на месте преступления, теперь бы я выглядел неприглядно в их глазах. Да и кто я такой, чтобы подвергать сомнению ваш интерес к старинным вещам?

Она подняла руку и сорвала маску; лицо ее горело, глаза с яростью смотрели на него.

– Ненавижу вас! – крикнула она. – Вы покрываете меня не из-за… Не из уважения ко мне! Вы просто хотите сами решить то, что почему-то считаете таинственным.

– Совершенно верно, – согласился мистер Эмберли. – Хотя отчасти к этому причастен.

Она посмотрела на него так, словно хотела ударить.

– Тогда позвольте вам сказать, что я бы предпочла, чтобы вы сейчас спустились вниз и сообщили Фонтейну, что я – незваная гостья и воровка, чем ходить и шпионить за мной!

– Ни в малейшей степени не сомневаюсь в этом, – ответил он. – Но в конечном итоге, что случится, если я выдам вас Фонтейну? Вам просто укажут на дверь. Это мне ни в малейшей степени не поможет.

Она повернулась, чтобы уйти, но помедлила.

– Хорошо, но если вы думаете, что вам удастся что-то узнать обо мне, то вы глубоко ошибаетесь.

– Хотите, заключим пари? – предложил он.

Но она уже ушла. Мистер Эмберли усмехнулся, наклонился, чтобы поднять платок, который пастушка обронила, и направился в холл.

Большую часть следующего утра мистер Эмберли провел, подремывая в саду, что его кузина Филисити назвала отвратительной леностью. Жаркое солнце натолкнуло ее, всегда настроенную оптимистически, на мысль повесить гамак. Мистер Эмберли осмотрел его и одобрил ее идею. Через час после завтрака Филисити нашла его развалившимся в гамаке, пыталась его расшевелить, но безуспешно, и с презрительной миной отправилась играть в теннис.

Но ему недолго пришлось наслаждаться одиночеством. Вскоре после полудня появилась его тетка и слегка ткнула его зонтиком от солнца. Он открыл глаза, посмотрел на нее с молчаливым укором и вновь закрыл глаза.

– Дорогой Фрэнк, это так по-деревенски. Но ты должен встать. Случилась досадная вещь.

Не открывая глаз, мистер Эмберли пробормотал фразу, которую давно знал наизусть:

– Бриджи не прислали рыбу, и если я не буду ангелом и не съезжу в Аппер Неттлфоулд, то ленча не будет.

– Нет, ничего подобного. По крайней мере, я так полагаю. Речь идет о человеке, который досаждает сейчас твоему дяде.

– Какой человек? – поинтересовался мистер Эмберли.

– Полковник Уотсон. В гостиной. Должна ли я его пригласить на ленч?

Мистер Эмберли наконец пришел в себя. Он сел в гамаке, свесив свои длинные ноги.

– Я прощаю вас, тетя Марион, – сказал он. – Очень мило с вашей стороны, что пришли и предупредили меня. Только отнесу книгу. Ни в коем случае не приглашайте его на ленч.

Леди Мэтьюс улыбнулась:

– Я тебе так сочувствую, дорогой. Но дело не в предупреждении. Он разговаривает с дядей уже полчаса. Ну, ты знаешь людей такого типа. Эдакий золотой стандарт. Такой ограниченный и неуместный. Он пришел по делу. Что-то очень связанное с законом, но не собирается уходить. Если бы он только сказал Хамфри, что хочет видеть тебя. Мы только сейчас догадались. Но он не говорит. Это чисто моя интуиция. Пойдем, дорогой. Будь с ним погрубее, и тогда он не захочет остаться на ленч.

– Хорошо, буду грубым, очень грубым, – сказал мистер Эмберли и спрыгнул с гамака.

– Очень мило, Фрэнк, но лучше не очень груби, – сказала тетя с сомнением.

Когда мистер Эмберли вошел через стеклянную дверь в гостиную, в поведении главного констебля проявилось одновременное удивление и удовлетворение.

– А, Эмберли, привет! – сказал он, поднимаясь и пожимая ему руку. – Так вы все еще здесь! Приятный сюрприз. Как поживаете?

– Погружен в апатию, – сказал мистер Эмберли. – Только начинаю приходить в себя.

Казалось, его ответ представил полковнику удобный случай, на который он надеялся. Он засмеялся и сказал:

– Погружен в апатию. Но это же не означает скуку?

– Пока еще нет, – ответил мистер Эмберли.

Его дядя внезапно прыснул от смеха, но постарался скрыть его кашлем.

– Вам следует занять чем-то свои мысли, – сказал полковник шутливо. – Может быть, вы захотите помочь нам в нашем деле об убийстве?

Мистер Эмберли предпочел расценить это как шутку. Тогда полковник Уотсон отбросил шутливый тон и сказал:

– Серьезно, мой дорогой мальчик, я буду рад, если вы поможете нам. Это очень интересное дело. Вполне в вашем духе.