Альфред Мейсон - Узник опала

Мой следующий шаг был сопряжен с большими трудностями. В ответ на жалобу мосье де Мирандоля, что церемонии в его доме получили слишком широкую огласку, Эвелин упомянула, что на них приходят замаскированными. Мои знания об оккультизме заверили меня, что так оно и есть. Но меня интересовало, довольствуются ли они маской на лице или прибегают к более полной маскировке. Я надеялась на последнее. Подобное святотатство должно происходить поздно ночью, когда все вокруг уже спят. Участники собираются тайно, и мне будет так же легко, как и любому из них, прокрасться вниз по лестнице, выскользнуть через стеклянные двери Шато-Сювлак и подняться на холм в Шато-Мирандоль, а там наблюдать за происходящим, имитируя действия остальных и не привлекая их внимания. Но мне предстояло провести в Сювлаке две недели. Будет ли достаточно маски, чтобы меня никто не узнал? Особенно Робин Уэбстер – их священник, от чьих алчных взглядов меня бросало в жар и холод. Может быть, воспользоваться домино? Несомненно, я могла бы без труда раздобыть его и маску в Бордо.

Как вы знаете, моя спальня находилась над спальней Дайаны. Меня поместили туда по настоянию Эвелин Девениш, чтобы «убрать с пути» через две недели в среду. Но к моей двери вела спиральная лестница, которая начиналась в коридоре первого этажа возле двери Дайаны. Мне нужно было только дождаться момента, когда Дайана выйдет из комнаты, проскользнуть туда и постараться выяснить, что она собирается надеть. В случае ее неожиданного возвращения я легко могла бы скрыться в своей комнате.

Возможность представилась мне через два дня. Эвелин Девениш и Робин Уэбстер утром поехали в Бордо в двухместном автомобиле, намереваясь провести там день, а после полудня Дайана и миссис Тэсборо отправились в большой машине нанести визит знакомым в Аркашоне. Таким образом, единственный риск заключался в том, что Марианна, выйдя из кухни, поймает меня на месте преступления. Я быстро начала рыться в одежде Дайаны, но, так как ее нужно было оставить в таком же виде, в каком она была до обыска, прошло три четверти часа, прежде чем я наткнулась на дне ящика на черный бархатный костюм для мальчика, короткую сутану из алого бархата и черное домино, надеваемое поверх. Потом я увидела белую картонную коробку, открыла ее и едва не вскрикнула. В коробке лежала отвратительная маска с алыми губами, мертвенно-бледным лицом и рыжими волосами, которая вам хорошо известна. Она меня испугала, и я едва осмелилась к ней прикоснуться. Лицо было невыразимо печальным и в то же время злым. Оно выглядело как живое.

Джойс говорила почти шепотом, ее лицо побледнело, лоб наморщился, как будто она вновь переживала этот момент.

– Я ощущала нелепый страх, что, если я притронусь к маске, она прыгнет мне в лицо и причинит ужасный вред – может быть, даже убьет. Я почувствовала себя невероятно одинокой в этой безмолвной, залитой солнечным светом комнате, и оса, внезапно зажужжавшая на окне, напугала меня до смерти. Мне хотелось бежать куда угодно из этого проклятого дома и от всех, кто в нем находится, пока еще не поздно. Вы ведь знаете, как нервные люди все время озираются, боясь, что кто-то тайком подойдет к ним сзади. Я увидела себя в зеркале делающей то же самое, и это привело меня в чувство. Мне стало стыдно, а в голову пришла странная идея, что если я надену маску, то перестану бояться и меня осенит вдохновение, которое поможет справиться с моей задачей.

Я быстро вынула маску из коробки и надела ее. Никаких веревок не понадобилось, так как она плотно прилегала к затылку и свободно держалась на лице. Я снова посмотрела в зеркало и поразилась собственному преображению. Мои глаза поблескивали под длинными ресницами, но я их не узнавала. Мне нужно было надеть только какое-нибудь платье, в котором меня не видели в Сювлаке, изменить фасон, чтобы выглядеть постарше, и в маске вроде этой меня не узнала бы даже родная мать.

Но я не могла раздобыть такую маску. Это было настоящее произведение искусства – совершенное и законченное, как ода Горация. [79]И тогда меня осенило вдохновение. Что, если я займу место Дайаны? Судя по костюму, она не должна была принимать непосредственного участия в церемонии. Ей отводилась роль служки, размахивающего кадилом. Если бы я смогла занять ее место и ускользнуть, то стала бы хозяйкой положения, а Дайана бы не пострадала. Я могла бы угрожать, разоблачать, прибегнуть к помощи закона, если он предусматривает наказание за подобную деятельность. Все еще глядя в зеркало сквозь прорези для глаз в маске, я нашла способ это осуществить.

Не стану утверждать, что я не боялась. Мне было очень страшно. Я знала, что если окажусь беспомощной в руках Эвелин Девениш, то мне нечего рассчитывать на милосердие. Стоя перед зеркалом, я дрожала, но не только от страха, а и от возбуждения. Я сняла маску – неохотно, так как воображала, что вместе с ней меня покинет и вдохновение, а мой план окажется абсурдным. Но и то и другое осталось при мне. Я держала маску в руке, пока не обрела полную уверенность. Тогда я положила ее назад в коробку, привела все в порядок и выскользнула из комнаты. Дом все еще был пуст. Подойдя к скамейке в глубине сада, я села и стала разрабатывать мой план шаг за шагом, пытаясь предусмотреть любую погрешность и возможность неудачи. Но то, что его разрушит ужасное преступление, не приходило мне в голову.

Вечер выдался удачным. Я догадывалась, что такая женщина, как Эвелин Девениш, никогда не обходится без снотворного, и пожаловалась ей после обеда, что плохо сплю в Сювлаке, но без рецепта врача не могу приобрести хорошее снотворное. Сначала Эвелин презрительно засмеялась над моим простодушием, но потом бросила на меня странный взгляд и сказала: «Я могу вам помочь. У меня есть немного хлорала в кристаллах. Я принесу вам несколько штук». И она поспешила в свою комнату.

Думаю, ей пришло в голову, что сильное снотворное поможет «убрать меня с пути» в ночь церемонии. Вскоре Эвелин вернулась с маленьким пакетом и передала его мне, настояв, чтобы утром я рассказала ей, как подействовали кристаллы.

«Конечно, их нужно растворить в воде, – добавила она. – Я дала вам очень маленькую дозу, чтобы не рисковать. Но мне нужно знать, как она подействовала».

Я обещала сообщить ей об этом и отнесла кристаллы к себе в комнату. Мне было страшно использовать их, но я понимала, что это необходимо. Я ничего не знала о снотворных. Всю мою жизнь я спала, как младенец. Я понятия не имела, дали ли мне слабую, сильную или даже слишком сильную дозу. Наблюдая, как кристаллы растворяются в воде при свете ночника, и вспоминая презрительный взгляд и насмешливую улыбку Эвелин, я думала о том, не хватит ли их для того, чтобы убрать меня с пути раз и навсегда. С другой стороны, она, возможно, просто экспериментировала – так же, как и я. Ей нужно было выяснить, какая доза хлорала необходима для того, чтобы я спала ночью в среду на будущей неделе, ни разу не просыпаясь, – и мне тоже. Я легла в постель и быстро выпила стакан воды с растворенными в ней кристаллами. Меня охватила паника, и я решила постараться не спать вовсе. Но в следующий момент, который я помню, я смотрела на мои часы при ярком дневном свете, видя, что они показывают половину одиннадцатого и что на столике у кровати стоит остывший кофе. Я ощущала некоторую тяжесть в голове, но ничего более страшного, и поэтому усомнилась, достаточной ли была бы такая доза, если б я в самом деле страдала бессонницей. Поэтому я сообщила Эвелин только то, что спала значительно лучше и не просыпалась так часто.