Владимир Колычев - Все мы грешные

– Мне очень жаль. Я чем-то могу помочь?

– Скажите, по какой цене вы приобрели акции вашего банка?

На какой-то миг Максиму показалось, что из глаз подполковника сейчас выскочит и ткнется в него змеиное жало.

– По центу за штуку, – выдавил он из себя.

– Смешная цена, не правда ли?

– По сути, Анастасия Валентиновна подарила мне этот банк. Видите ли, слишком уж высоко оценила она мои заслуги перед компанией.

– Если шантаж можно назвать услугами. Вы шантажировали ее, не так ли?

Удар ниже пояса. Но он был к нему готов.

– Это она вам об этом сказала?

– Допустим.

– Ерунда какая-то. Может, она уже жалеет, что подарила мне банк. Вот и выдумывает всякую чушь, чтобы вернуть его обратно. Вы ничего не докажете!

– Вот вы как заговорили, – усмехнулся подполковник. – Что ж, вы правы, шантаж мы не докажем. Да и прошлое это дело. Мы же сейчас интересуемся делами настоящими. Скажите, вам что, одного банка показалось мало?

– Что вы хотите сказать?

– Может, это вы и организовали похищение ребенка?

– Ну, знаете ли! Вы переходите все границы. В общем, так, разговаривать с вами я буду только после предъявления обвинения и только в присутствии моего адвоката. – Максим искусно изобразил всплеск праведного гнева. – Все, я вас больше не задерживаю.

Подполковник и капитан ушли, не попрощавшись. Дурной знак.

Нет, не побоялась Настя выложить ментам правду о шантаже. Глупо поступила, конечно, ведь сама на себя ведро с позором опрокидывает. Но как бы то ни было, у ментов появилась зацепка. Арестовать его не арестуют, но слежку скорее всего установят.

Но он готов к этому. Всю операцию он распланировал на сто шагов вперед. Все учтено, все продумано. И пройдет без его непосредственного участия. С исполнителями он встретится один-единственный раз, когда будет брать кассовый чек из швейцарского банка. Но и тут все просчитано.

Только вот нужно успеть подать условный знак, чтобы с ним не было связи в ходе операции.

Вечером того же дня Максим Селезнев отправился к себе на дачу. В сауне во дворе особняка его ждал роскошный стол и не менее роскошные девочки. Трое его друзей уже в пути. Вместе с ними он сегодня оттянется на полную катушку.

Да пошли они в задницу, эти менты долбаные! Не боится он их!.. Без доказательств все их разговоры никого не колышут. А доказательств у них нет.

Он ехал, как всегда, в «Мерседесе». Телохранители с трех сторон. И еще одна машина впереди. А это плюс еще четыре «гориллы».

...В униформе собровцев Сом чувствовал себя неловко. Ничего, как-нибудь привыкнет. В трех «рафиках» – потрепанных для большего правдоподобия – в таком же прикиде томились его ребята. Два десятка стволов, ни больше ни меньше.

Он готовился брать какого-то говнюка. Банкира, что ли? И чтобы все походило на ментовскую работу, для отвода глаз, наверное. Не ахти какое сложное дело. Можно было бы поручить его и кому-нибудь из бригадиров. Но просил сам Хмурый, лично. И из уважения к нему он напялил этот комбинезон на себя, а не на кого-то другого.

К двухэтажному особняку подъехали уже ночью. Шедший впереди «КамАЗ» с ходу врезался в ворота, выбил их напрочь.

Эффект внезапности удался. И униформа спецназовцев сработала. У этого банкира были охранники, и немало. Но все они клали в штаны, а не жали на спусковые скобы своих помповиков.

Сам говнюк парился в сауне. Как белый человек. Друзья, девочки, стол. Оторваться захотел. Ну ничего, сейчас оторвется.

– Милиция! Всем оставаться на месте! Руки за голову!

А девочки ничего себе. Задастые, грудастые. Надо бы прихватить их с собой. Пусть они станут трофеем.

Сом отыскал среди всех говнюка сам лично. Ткнул его стволом пистолета под дых.

– Я буду жаловаться! – прохрипел тот, перегибаясь напополам от боли.

– Жалуйся, сявка.

Второй удар опрокинул его на мягкий палас.

Очнувшись, Максим увидел перед собой седого мужчину. Невозмутимо спокойный, он изучал его взглядом, как профессор естественных наук какую-то рептилию.

Селезнев сидел в кресле. Его уже успели связать и по рукам, и по ногам. Пожилой мужчина устроился в таком же кресле напротив. За его спиной стояли еще двое. Крутые парни с быстрой реакцией. Естественно, вооружены.

– Кто вы такие? – недовольно спросил Селезнев, разминая отекшие кисти рук. – Капитан милиции Очакин, – представился седой.

Он недобро улыбался. От него исходили флюиды опасности.

– Я так и понял, что вы из милиции. Это вы бесчинствовали у меня на даче?

– Ну почему же бесчинствовали?.. Мы исполняли свой долг.

– Я ни в чем не виновен. Я не заслужил подобного обращения. Я буду жаловаться! Я до самого министра дойду.

– Заткнись, – поморщился «капитан». – И отвечай на вопросы.

– Только в присутствии моего адвоката.

И тут же к Максиму подошел крепыш, стоявший за спиной седовласого. Он спокойно взял его за руку, сжал большой палец и сунул под ноготь что-то очень острое. Никогда еще банкир не испытывал такой дикой боли. Он громко закричал.

– Так будешь отвечать на вопросы?

– А где адвокат?

И снова боль, ужасная боль. Ее невозможно терпеть.

– Ну так что, нужен тебе адвокат?

– Нет, не нужен. Спрашивайте!

– Где прячешь малыша?

– Какого малыша?

Селезнев стал белее мела.

– Дениса Аганина, сына Анастасии Аганиной.

– Я не понимаю, при чем здесь я?..

И снова взрыв боли. Адской, невыносимой боли.

– Вы ничего не докажете! – заорал он.

– А доказывать мы ничего и не будем. Мы не из милиции. И вы, наверное, это уже поняли.

– Я ничего не понимаю.

Страх перед новой пыткой мешал ему логически мыслить.

– Мне пятьдесят два года. Разве капитаны бывают такими старыми?

– Кто вы?

– Вы, наверное, слышали: мафия бессмертна. Так вот, мы как раз из той самой бессмертной. Поверьте, вас могут закатать в бетон без всякого суда и следствия. У нас свои законы. Так что, если хочешь жить, гаденыш, отвечай на вопросы.

– Товарищ подполковник, объект наблюдения захвачен неизвестными.

– Я хочу знать подробности.

– Неизвестные были в униформе собровцев. Ворвались к объекту на дачу, вытащили из сауны и увезли с собой.

– Куда?

– Маршрут движения отслежен.

– Отлично. И где же объект?

– Частное домовладение. Владелец устанавливается.

– За домом вести круглосуточное наблюдение. Контрдействий не предпринимать.

Глянцев облегченно вздохнул.

Нутром чуял он, что воду в тихом пруду замутил Селезнев, этот напыщенный барончик. Но попробуй-ка докажи его причастность к убийству и покушению. Все, конечно, происходило, происходит и будет происходить без его непосредственного участия.

Люди Хмурого также вышли на банкира. И даже гадать не надо, кто похитил Селезнева. Это дело рук катайских молодчиков. А уж этим-то никакие доказательства не нужны. Достаточно и одного подозрения. Возьмут банкира на пушку и вытряхнут из него всю информацию, возможно, вместе с потрохами.