Б. Седов - Судьба и воля

– Ты ошибаешься, Наиль, – без тени робости ответил Артем. – Ну, сам подумай, какие у меня, скромного повара, могут быть к тебе дела?

– А кто знает, – уже чуть изменившимся, почти нейтральным тоном заметил Наиль. – Вчера ты – борец, сегодня – повар, а завтра – пацан «тамбовский». Жизнь – штука сложная…

Хитрый с прищуром взглянул на скалой возвышающегося над ним атлета. На его могучем торсе была надета отнюдь не случайно расстегнутая на три верхние пуговицы песочного цвета хлопковая рубашка, явно на пару размеров меньше, чем нужно. Заинтригованный, Наиль еще раз внимательно, с ног до головы, оглядел Артема и тут же обратил внимание на еще одну несуразность – на его ногах, обутых отнюдь не в сандалии, а в легкие синие кроссовки, не было носков! Да и выглядел бывший КМС по самбо при ближайшем рассмотрении явно напряженным, если не сказать больше – задерганным. С темными пятнами под глазами. Этому, так же как и неурочному дневному визиту в клуб, обязательно должно было быть обьяснение.

Однако получить ответы заинтригованный Хитрый не успел.

– Да, жизнь – штука не простая, согласен. Но некоторые моменты все-таки не меняются даже под воздействием обстоятельств. И я могу сказать совершенно точно, Наиль – в качестве бандита… так же как в качестве мента ты меня никогда не увидишь, – с вдруг проявившейся в голосе жесткостью заверил своего визави Артем. – Пока. Береги себя.

По чуть изогнувшимся уголкам губ «карельца» и холодному блеску в его черных глазах он понял: длившимся между ним и Хитрым более двух лет условно-приятельским отношениям неожиданно пришел логичный конец. Слова сказаны, точки расставлены. Наверное, так даже лучше. Дернул же его черт искать помощи у Наиля! Совсем башня съехала после предательства Лакина. Решил действовать от противного: если хороший оказался плохим, то плохой вполне может оказаться хорошим. Туфта это! Так не бывает! Бандит не может быть «хорошим» потому, что ваши коммерческие интересы не пересекаются, потому что ты с ним давно знаком и при встрече он первый с улыбкой протягивает тебе руку. Бандит – он и есть бандит. Это не профессия, а образ жизни. Точнее – диагноз.

Ругая себя последними словами, Артем вышел из зала, спустился на первый этаж спорткомплекса и, миновав круглосуточно дежурящего на входе охранника, знавшего его в лицо, а потому пропустившего в здание без пропуска, вышел на улицу. Сбежал с крыльца и – остановился как вкопанный, сунув руки в карманы джинсов. Потому как совершенно не представлял себе, куда ему идти и у кого искать убежища. Еще полчаса назад, по дороге в зал, Артем пришел к решению, что член одной из ОПГ весельчак Наиль Хитрый – это его последний шанс. Нет, ошибочка вышла. Последним шансом выпутаться был офицер ФСБ Макс. Скотина и предатель.

Может, действительно пойти и сдаться ментам? Признаться в убийстве опера, по приказу озернинского чиновника Киржача вломившегося среди ночи в квартиру Ани; в том, что это именно он, пытаясь выбить оружие из руки сухопарого, заставил того нажать на спусковой крючок; в том, что возле сожженного боевиками того же Киржача дома родителей, где в адском пламени погибли отец и сестра, заметив метнувшегося навстречу с вполне конкретными намерениями сотрудника милиции в штатском, бросился наутек, рискуя при этом получить пулю в затылок… Добровольно сесть в вонючую камеру изолятора, к уркам и бомжам, и там, уже ни от кого не бегая, жевать тюремную баланду и терпеливо дожидаться, пока лишившаяся ребенка Анюта и тетя Катя дадут показания. А менты во время ночных «допросов» вынесут все зубы и напрочь отобьют почки, мстя за убитого опера.

Бред. Полный бред! Никому он этим не поможет, а вот себе навредит – как пить дать.

Скрипнув зубами, Артем повернулся и направился по тротуару влево, без какой либо конкретной цели, с чувством опустошенности, злобы на весь окружающий мир и населяющих его Киржачей с Хитрыми. Неожиданно судорожный спазм сдавил желудок. Отравленный вчерашним «ершом» организм все-таки отказался принимать прописанные Лакиным в качестве восстановительного средства пиво, огуречный рассол и холодец с хреном в одном флаконе.

Артем с отвращением и стыдом понял, что добежать до маячивших впереди, буквально в десяти шагах, спасительных кустов сирени уже не получится. Приступ тошноты скрутил его букально за секунду. Конвульсивно подпрыгнула диафрагма, стремительным толчком выбрасывая из желудка гремучую смесь. Единственное, что успел сделать Артем, прежде чем из его открытого рта на узкий чахлый газончик между дорогой и тротуаром хлынули потоки рвотной массы, – это автоматически опереться рукой на капот криво припаркованной, нагло нарушающей правила, стоящей правыми колесами прямо на траве газона пыльной черной «девятки» с тонированными до черноты стеклами. В следующий миг полупереваренные остатки холодца с хреном обильно оросили переднее колесо машины. Ставшие невольными свидетелями зрелища прохожие с брезгливстью поглядывали на блюющего амбала и презрительно корчили рожи.

– Нажрался, тварь, а все туда же, за руль! От таких алкашей все аварии! – послышалось за спиной недовольное мужское ворчание. – Вот, на прошлой неделе…

– Да нет, я видела, парень просто мимо проходил, – к первому голосу прибавился второй, на сей раз уже женский. – Плохо ему стало. Вон, все колесо у машины облевал…

– Я бы на месте хозяина машины этого паразита так отмудо!.. – гневно взвизгнул мужской голос, но тут же осекся, видимо, вовремя оценив габариты пытающегося отдышаться, похожего на трехстворчатый шкаф молодого мужчины. Больше желающих вслух комментировать произошедшее не нашлось.

Зато неожиданно для Артема передняя пассажирская дверца «девятки» распахнулась, и из нее показалась свирепая, загорелая до черноты рожа с тонкими, подрагивающими от негодования губами, крючковатым носом и впалыми щеками. Дополняли фас зеркальные солнцезащитные очки, болтающаяся на груди золотая цепь с крестом и обритая почти наголо, похожая на веретено голова.

– Ты че, сука, наделал, а?! Да ты щас у меня языком тачку лизать будешь, пидор!!! – высунувшись из салона почти по пояс, с ярко выраженным южнорусским акцентом взревел отморозок, несмотря на жару одетый в турецкий синтетический «адидас». – Да я тебе, хряк долбаный, щас очко на свастику порву, в натуре!..

– Захлопни пасть, Маугли, – тыльной стороной ладони утерев губы и расправив плечи, Артем смерил «спортсмена» усталым, но не сулящим ничего хорошего взглядом. В дурацких каплевидных очках и трехцветном дешевом костюме этот увешанный голдой лысый отморозок очень напоминал драного попугая, сунувшего голову в точилку для карандашей. – И сгинь с глаз, пока я добрый!..