Жан-Мишель Шарлье - Преступный синдикат

Костелло и Луканиа рассказали остальным о своем открытии. И сразу же, действуя уже испытанными методами, они добились от фабрикантов заверения, что только их товар – виски, шампанское, девушки – будет использоваться для обработки покупателей из провинции. А затем они пришли к выводу, что в торговле готовым платьем вообще скрыты неисчерпаемые возможности.

«Я знаю, что нам необходимо», – заявил Мейер Лански. Спустя три дня он представил своим друзьям поразительную личность. Неуклюжий, долговязый, одетый в бесформенное тряпье, отдаленно напоминающее костюм, он вызвал удивленный возглас Фрэнка Костелло:

– Послушай, Мейер, ты уверен, что этот гражданин разбирается в готовом платье?

Пришедший изобразил на лице некое подобие улыбки, которая больше смахивала на отвратительную гримасу. Лански начал волноваться, особенно когда заметил, что Чарли Луканиа не спускает горящих глаз с его «кандидата».

– Слушай, Чарли, конечно, он не Адонис, но что нам мешает проверить его в деле…

– Я все вижу, – бросил в ответ Луканиа.

Мейер Лански прикусил губу. Он готов был обидеться. Вмешался Костелло:

– Хорошо! Как же тебя зовут? Гость вздохнул.

– Луис Бухалтер, но друзья зовут меня Лепке.

Последовал дружный смех. Он воспринял его спокойно, словно ожидал именно такой реакции. С невозмутимым видом он признался:

– Я понимаю, мое имя кажется смешным. Но я им дорожу. Когда я был маленьким, мама мне говорила: «Ты мой Лепкеле». На идиш так звучит уменьшительное от Луиса. Приятели в школе превратили меня в Лепке…

– И все-таки это дурацкое имя… – оборвал Луканиа.

Багси Сигел, который до этого не произнес ни слова, подошел к Лепке, пожал ему руку и примирительно сказал:

– Ну, на свете все бывает. Но хорошо было бы, если бы ты в двух словах рассказал нам о твоем бизнесе с тряпками. Смотря на тебя, выряженного как чучело, многое не поймешь, не так ли?

Бухалтер, в котором заговорила вдруг оскорбленная гордость, заметно оживился:

– Мой бизнес не такая уж плохая штука. Конечно, у меня нет такой мощной организации, как ваша, но мои ребята проворачивают дела неплохо. Все, что касается покупателей готового платья, на мой взгляд, ненадежно. Я вам говорю: витрина – это не самое важное. Если клиент несообразителен, то в «примерочной» не составит труда обработать его как следует и объяснить, что именно ему подходит и что от него останется, если вдруг не подойдет. В этом случае фасон и цвет уже значения не имеют…

Луканиа улыбнулся. Лепке продолжал:

– Этот номер годится только для скупщиков. Что касается предпринимателей, те также любят посещать «примерочные», но раскошеливаться не спешат. Для того чтобы заставить их это сделать, можно подбросить кислоту в склад с готовым товаром, предупредив при этом, что кислота может с тем же успехом оказаться у них в глотке. Наиболее упрямых можно подтолкнуть динамитом, который вдруг сработает вблизи их заведения.

Луканиа остановил его:

– Не смешивай все в одну кучу, Лепке, как это ты сделал с тем, что навешал на себя. Такой беспорядок – как раз то, что нас меньше всего устраивает. Ни в том, ни в другом смысле твоя идея не сулит нам ничего, кроме неоправданных расходов…

Бухалтер взмок, своими огромными глазищами он оглядел всех присутствующих, ища поддержки у Мейера Лански, который не стал отмалчиваться:

– Слушай, Чарли, у Лепке неплохая идея. Он этим уже занимался, и потому ему видней. Надо попробовать, и посмотрим, как пойдут дела. После этого от кустарщины можно будет перейти к крупным барышам, никого не забывая при этом. Не надо возбуждать зависть. То, что предлагает Лепке, – так это разделить работу на сектора. Мы должны охватить весь комплекс предприятий готового платья густой сетью контроля, так чтобы ни одна нитка не лопнула и никто не мог проскочить через ее клеточки. Такой рэкет может принести миллионы, и Лепке может заняться этим…

Луканиа обменялся взглядами с Костелло. Сигел не переставал улыбаться и покачивать головой, словно не верил своим ушам.

Подойдя к Лепке, Луканиа положил ему руку на плечо:

– О'кей. Ты получишь для торговцев готовым платьем столько водки, сколько хочешь. А дальше посмотрим. Проценты? Ты уладишь этот вопрос с Мейером… С ним все и всегда будет в порядке… Кстати, еще одна вещь. Ты знаешь, почему ты разбогатеешь? Хорошо, я тебе скажу! Потому что ты хороший сын. Тот, кто может чужим людям рассказать о том, что мамаша называла его маленьким Лепкеле… такой парень свой в доску. Ему можно довериться. Ты пойдешь с нами, Лепке…

Эти слова заставили Бухалтера покраснеть. С этого дня он был безгранично предан Луканиа. Умело консультируемый Мейером Лански, он довольно быстро установил полный контроль над всем рынком готового платья.

Торговля спиртным оставалась, однако, основным промыслом, поскольку приносила все большие доходы. Не имея возможности контролировать весь рынок, члены «Банды четырех» вскоре поняли, что необходимо договариваться с остальным преступным миром о своем месте под солнцем, вместо того чтобы вступать в кровавое соперничество.

Фрэнк Костелло, ответственный в некотором роде за «внешние связи», придавал большое значение сбору информации. Знать, что и где происходит, кто есть кто, – значит иметь лишний шанс не упустить нужный момент. Сеть информаторов, созданная Фрэнком, хотя это и обходилось ему недешево, приносила гораздо больше. Один из них помог ему установить, что под прикрытием Уэкси Гордона работает некто Уильям Винсент Двайер.

Он был хорошо известен всему преступному миру Нью-Йорка. Костелло тоже знал его и высоко ценил его легендарную осторожность. Двайер в отличие от других, с тех пор когда он еще был уличным мальчишкой, отказывался участвовать в каких-либо шайках. Он ревностно оберегал свою репутацию. Его природный ум, физическая сила производили впечатление на друзей и шайки молодых грабителей, такие, как «Лесные мыши», «Гудзонские дворники», «Чудища», «Черные жабы». Они не раз склоняли его вступить в свои ряды. Напрасно. Двайер заявлял тем, кто хотел его слушать, что его цель в жизни – честно трудиться.

– Хорошая работа позволит мне вырваться из трущоб 10-й авеню. Я вырвусь отсюда… – любил повторять он.

Полицейские, здороваясь с ним, улыбались, а это кое-что значило. Никто, пожалуй, не знал, что по вечерам в своей постели он до двух часов ночи штудировал книги, посвященные вопросам конспирации. Свои первые доллары Двайер заработал, будучи билетером в театре. Затем он нашел лучший способ для применения своих сил и стал подрабатывать на причале. Профессия докера ему подходила больше. Благодаря своей наблюдательности он обнаружил многочисленные махинации, которые совершали другие. Отказавшись от наиболее рискованных и опасных, он сконцентрировал свое внимание на тех, которые не были связаны с серьезным риском. Практикуя понравившиеся ему приемы, он сколотил состояние, и ничто не могло заставить его начать тратить деньги, никакие искушения молодости.