Татьяна Гармаш-Роффе - Ангел-телохранитель

Деньги были. Люля долго и придирчиво выбирала охранника, задавая себе вопрос, каким таким образом он может ее охранить от озверевшей машины, к примеру…

Предлагали ей и женщин - их было двое в агентстве. Их лица вполне освоились со стандартом «непроницаемости», но взгляд остался типично женским, любопытным. Вместе это плохо сочеталось, казалось, глаза подсматривают за ней из засады каменных лиц. Эти глаза все хотели знать о ней, они лезли в ее душу и в ее историю.

Она остановилась на мужчинах: если взгляды тех куда и лезли, то только под юбку. Это было куда менее чувствительно, чем в душу.

Она выбрала одного, плечистого и большого.

Плечистого и большого убили через два дня бесшумным снайперским выстрелом. Именно в тот момент, когда он обходил Люлю, решив занять положение справа от нее.

Милиция не сумела установить, откуда он был произведен, - сказали только, что стреляли с небольшого расстояния. К примеру, из припаркованной к обочине машины.

- Непрофессионал, - подытожили в милиции. - Был бы грамотный киллер, вы бы от него не ушли!

Они умеют утешить, эти люди в погонах!

Люле стало ясно одно: маскировка под несчастный случай больше не прельщала раздосадованного убийцу. Он перестал прятаться, он заявил недвусмысленно, что хочет ее убить. А в том, что метили в нее, она не сомневалась.

И тогда она сбежала на дачу. Думая о том, что ее найдут и тут.

У Владьки было две дачи - Люля за два года так и не приучилась говорить «у нас», - новая каменная и старая деревянная. Она больше любила старую развалюху, пахнущую деревом, с настоящей печкой, а не с центральным отоплением. Та, другая, - она не была дачей, она была загородным домом. А Люля любила дачу… Владька обещал привести ее в порядок, он вдруг вместе с ней тоже полюбил приезжать сюда. Они возились на участке, сгребая ветки и листья, а потом жгли терпкий костер и пили чай. Или вино. Или пиво.

Наверное, потому она и рванулась сюда, на дачу, не успев подумать как следует. Загородный дом - он был на охраняемой территории, да и в самом доме запоры были нехилые, сигнализация… Ах, как глупо она поступила! Конечно, надо было ехать туда! Здесь-то замков всего ничего - одна радость, внутренний засов, который нельзя открыть снаружи. А на участок даже младенец проберется.

Пока, за последние три дня, - свят-свят! - ничего не случилось. Но завтра же надо будет переселиться в дом. Там она будет в безопасности!

Однако мысль о том, что понадобится выйти из старой, ветхой дачи, пугала ее. Эти стены хоть как-то ее защищали. А в открытом пространстве она станет легкой мишенью. Машину Люля не водила, значит, добираться до станции, ехать электричкой… А там ее труп обнаружат на железнодорожном полотне?

Неожиданно она придумала: надо связаться с охранным агентством и попросить прислать к ней охранника с машиной. Он и перевезет ее в дом!

Рано утром, с началом рабочего дня, она обо всем договорилась. Обещали назавтра: раньше агентство не могло выполнить ее заказ. Услуга стоила очень дорого, но деньги были. Это единственная малость, что осталась ей от Принца: его деньги…

И еще имя Люля.

«Что делать, когда тебя убили?»

Нет, не так. Сила - дурень из Сибири со смачным именем Силантий - вот как хохмил: «Что делать, если тебя насилуют?» - «Расслабиться и получить максимум удовольствия». - «А что делать, когда тебя убивают?» - «Расслабиться и умереть».

Как давно это было - мехмат, сокурсники, университет, экзамены… В другой жизни и в другой стране. И в веке другом, между прочим. И Сила, дурень сибирский, полный тупица, хоть учился вполне прилично, приехал из своей тайги наверстывать упущенное, к культуре и цивилизации столичной приобщаться. В основном в виде дешевых анекдотов и еще более дешевых пьянок в общежитии с грошовым портвешком и грошовыми девочками…

Кой черт он вспомнил Силу? Он его сто лет не видел и, бог даст, еще столько же не увидит! А-а, вот почему: что делать, когда тебя убили?

Черт, он опять заснул. И бред какой-то приснился: Сила, дурень сибирский… Надо проснуться. Кажется, сейчас ночь… Никак не сообразить… Он дома, спит в своей кровати и даже слышит тихое дыхание жены - отдаленное дыхание: у них кровать на шесть персон, так она последние годы спит на месте шестой, если его считать первым…

Что у нас сегодня - выходной? Рабочий? Скоро ли вставать?

Господи, да надо ж наконец проснуться!

И он открыл глаза.

- Ну наконец-то!

На него умильно смотрит женщина средних лет в белом халате.

- Вот уже вторые сутки ресничками моргаете, а я все жду-жду: когда же пробудиться изволите? Дежурю тут у вас, чтобы не пропустить! Ну вот и ладненько, проснулись! Добро пожаловать, дорогой Владислав Сергеевич, с возвращением вас!

Он неуверенно пошевелился. Он ничего не понял из речей женщины в халате.

- Вы кто? - разлепил он с трудом губы.

- Вот водичка, попейте!

Она приподнимает его голову вместе с подушкой и поит его из кружки с носиком. Теперь он замечает капельницу, иглу в вене его левой руки. За окном садится солнце.

- Я в больнице?

Голос совершенно чужой. Это не его голос, не его! Он не может говорить таким голосом - хриплым, словно Высоцкий. Еще один сон, только и всего. Он никак не может проснуться.

Он откидывается вместе с подушкой обратно, ловит на себе умильный взгляд женщины и закрывает глаза.

- Вот и хорошо, - доносится до него. - Поспите, поспите, вам необходим сон. Вы еще очень слабы после комы…

Вкус воды во рту. Настоящий. Свежий вкус воды, омывшей его залежалые десны.

- Вы сказали - комы? - Он не открыл глаз.

- Да вы поспите, теперь это будет нормальный, хороший сон, а потом поговорим. Ладно?

- Я был в коме?

- Послушайте, Владислав Сергеевич, - неуверенно произнесла женщина, - если вы не собираетесь спать, то я тогда завотделением позову - он велел позвать, когда вы выйдете…

- Из комы?

- Да, из комы, - несколько раздраженно ответила женщина. - Я не должна говорить с вами, тут нужен психиатр. Подождите, раз спать не хотите.

Он открыл глаза и приподнялся на локте.

- Я не Владислав Сергеевич, - крикнул он вдогонку белому халату и увидел, как мелькнуло ее обернувшееся недоуменное лицо в проеме двери.

Он провалился в сон, на этот раз без сновидений, но неглубокий, должно быть. Потому как услышал шепот:

- Не будем его будить. Отложим на завтра.

- Вы меня извините за беспокойство, Валерий Валерьевич, но он проснулся и стал задавать вопросы…

- Не страшно. Вы правильно сделали, что позвали меня. Но сейчас не имеет смысла его трогать. Введите ему успокоительное, Зина, пусть поспит до завтра…

- Не надо успокоительное, - сказал он, открыв глаза. - Я хочу узнать, почему я в больнице.