Татьяна Гармаш-Роффе - Королевский сорняк

И Александре предстояла щекотливая задача вызвать Капку на откровенный разговор, а также, по возможности, получить в руки компрометирующие сведения о Прохорове, которыми мог бы воспользоваться Алеша.

Через пару знакомых она навела дополнительные справки и узнала, что семейство Капки в лице его самого и жены, убыло на дачу до среды. Пятнадцатилетняя дочь, ненавидевшая деревню, осталась в городе.

Это несколько меняло ситуацию. И Александра придумала план.

«…Представитель комитета борьбы за права женщин… Помощь жертвам изнасилования… - говорила она девочке. - Очень часто жертвы боятся придать огласку делу, боятся подать в суд, - но вы уже большая девочка и понимаете, что это означает поощрять насилие…» Тра-та-та…

«Я специально подгадала, чтобы поговорить наедине, когда ваших родителей нет дома… Чтобы вас не смущало их присутствие…» Тра-та-та…

«Если наши сведения верны, то вы должны призвать насильника к ответственности…» Тра-та-та.

Лида, - так звали прехорошенькую полненькую девочку с очень развитыми формами, - вздернула носик.

- И откуда же у вас такие сведения? - спросила она.

- Работа с жертвами изнасилований - вещь очень деликатная, тонкая. Многие женщины боятся признаться в изнасиловании или в покушении на него, и потому у нас существует своя информационная сеть…

- Ишь ты! Папе не понравится, когда он узнает, что слухи зашли так далеко!

- Папе? Не понравится?! А разве он не хочет сам защитить честь дочери?

- У папы свои виды на Прохорова, - дернула девочка плечиком.

На жертву изнасилования она никак не тянула.

- Вы хотите сказать, Лида, что он проглотил изнасилование своей несовершеннолетней дочери, чтобы поиметь выгоды от…

- Не, это не совсем так. Честно, - но только между нами, ладно? Прохоров меня не насиловал. Я сама хотела попробовать. Ну, вы понимаете, он взрослый мужчина, известный, нахальный, - мне такие нравятся…

- Разумеется. Я вас прекрасно понимаю.

- В общем, я сама к нему в гости набилась. Он даже спросил, не будут ли родители беспокоиться, а я соврала, что нет… Только мне не удалось скрыть, слишком поздно пришла домой… Вернее, слишком рано - утром. Родители, конечно, волновались, ну, и меня раскололи… К тому же я немного пьяная была… - Лида рассказывала это не только без смущения, но и с каким-то сладострастным удовольствием, то ли от воспоминаний о проведенной с Прохоровым ночи, то ли в экстазе от собственной раскрепощенности. - В общем, папа, когда узнал, то очень кричал на меня. А потом вдруг успокоился и сказал, чтобы я написала заявление о том, что Прохоров меня изнасиловал. На всякий случай, сказал он. Ну, я, чтобы не ссориться с ним, написала.

- Значит, наша информация ошибочна… Какая неприятность! Дело в том, что в нашей организации уже заведено учетное дело по случаю изнасилования несовершеннолетней Лиды Капки…

- А его нельзя закрыть?

- Чтобы его закрыть, мне нужны какие-то факты, документы. Иначе ваш папа попадет в очень неловкую историю. Я вам предлагаю следующее: вы мне сейчас напишете заявление, что изнасилования как такового не было, - вы ведь правду сказали? И что ваше предыдущее заявление является ложным, написанным под давлением отца. Хотя нет, последнее не обязательно указывать, не будем подставлять вашего папу. Просто: ложным. И еще мне понадобится копия с вашего заявления об изнасиловании. Идет?

- А вы тогда действительно дело закроете? Наружу не выйдет?

- Не выйдет, - заверила Александра.

- Тогда диктуйте. А заявление я вам откопирую на нашем факсе, у него есть такая функция…

Через пятнадцать минут Александра уходила от девочки Лиды с ее заявлением в несуществующий комитет, от имени которого представилась журналистка. И, главное, с копией заявления в милицию об изнасиловании. Детей, конечно, нехорошо обманывать, но Александру почему-то совсем не мучила совесть.

Алеша почти пустился в пляс от радости.

- Ого-го! С этим же я возьму его на крючок, как пескарика! - ликовал он. - Сашка, душа моя, проси чего хочешь!

Александра только несколько скептически улыбнулась и взъерошила его жесткие волосы. Когда Кис пребывал «в сапогах», взять с него было решительно нечего.

…После полной приключений ночи они спали долго, очень долго. Никто их не разбудил, и проснулись они только за полдень.

- Есть хочется, - сказал Кирилл, потягиваясь.

И вдруг рывком сел на кровати, оглядываясь: вспомнил, где находится. Он выругался.

- Может, Александра с детективом нам как-нибудь помогут? - проговорила Тоня куда-то в подушку.

- Ты не сообщила ей ни фамилии, ни адреса, - покачал головой Кирилл. - А Николаев Сергеевичей знаешь сколько?

- Не все же они писатели… - слабо возразила Тоня.

- Надо что-то придумывать самим… - Кирилл вернулся на подушку рядом с Тоней. - Он вчера сказал, что убьет нас. Как ты думаешь, пугает?

- Не знаю… А садисты? Ты видел, как оборудован подвал? Стал бы он все это делать ради шутки?

- Он больной… Если бы я только знал, если бы только на минуту мог представить, к чему это все может привести, что это за человек!..

- Перестань, Кирилл.

- Ты должна меня проклинать!

- Прошу тебя, не надо…

- Я сам себя проклинаю!…

Она не ответила, только обвила его грудь рукой. Кирилл смотрел в потолок, и в уголках его глаз скопилось по капельке влаги.

Через некоторое время он бережно снял Тонину руку с себя и поднялся.

- У меня есть мысль… Но надо сначала осмотреться. Схожу в туалет.

Он разорвал простыню, на которой они спали, обвязал куском ткани бедра и вышел. Тоня, пока его не было, последовала его примеру и занялась сооружением «костюма» для себя: полоску ткани на грудь, полосу пошире в виде юбочки.

Вернувшись, Кирилл привлек ее к себе.

- Послушай меня, Тонечка… Мы должны с ними справиться. Ты сказала, что Гера тебе вроде сочувствует, но тем не менее сделает так, как велит Писатель. Верно?

- Да. Может, он потом об этом и пожалеет, - но потом. Когда будет поздно…

- Значит, Гера нам враг. Он и его собака. Писатель не совсем слабак, но все-таки наименьшая угроза. Поэтому начинать надо с садовника: нейтрализовать одновременно и его, и собаку. Но мне нужна твоя помощь…

- Говори тише, - попросила Тоня, - вдруг нас подслушивают!

Ей не пришла в голову мысль о камерах в комнате, но их могли подслушивать за дверью. Зато Кирилл при этих словах вдруг встрепенулся и обвел глазами комнату. Ничего не увидел, разумеется, - как ничего не мог увидеть и в квартире Писателя, в которой прожил больше полугода. Если бы Тоня не рассказала ему о предположениях детектива, Кирилл бы сам никогда не догадался. Но сейчас он насторожился и зашептал Тоне в ухо.

- Нас могут не только подслушивать, но и видеть через камеру, как в квартире в Москве. Давай сделаем вид, что обнимаемся. Я расскажу тебе кое-что.