Виктория Платова - Победный ветер, ясный день

А дядя Вася был мужчиной хлипким, вся его жизненная энергия сосредоточилась в глотке, способной выдуть все, без разбору, горючее. От постоянных тренировок глотка у дяди Васи развилась чрезвычайно, загордилась собой и существовала теперь вне всякой зависимости от хозяина.

Пашка иногда даже любовался глоткой старшего Печенкина, похожей на таинственный морской грот. В этом гроте плавали Осколки зубов и наверняка проживало сильное эхо. Сам Пашка, конечно, резонанс от эха не проверял, но почему-то был уверен, что эхо существует.

Окончательно он убедился в наличии эха, когда дядя Вася в сопровождении Виташи поднялся на «Такарабунэ», где сидели они с Нео. Некоторое время дядя Вася постоял на корме, привыкая к парусу и изглоданным снастям. И только после этого обратил внимание на Пашку.

— И ты здесь?

Вопрос был явно риторическим, и Пашка ограничился кивком. Дядя Вася перевел взгляд на Нео и спросил, но уже не у Пашки, а у Виташи:

— Этот?

— Этот, — подтвердил Виташа. — Я первый его нашел.

— Молодец, прощелыга! — Дядя Вася одобрительно щелкнул языком и двинулся к Нео.

Пашка оказался досадной помехой на крестовом пути дяди Васи Печенкина, и после секундного раздумья дядя Вася прикрикнул на Пашку:

— Нишкни!

Вот тут-то эхо и заявило о себе в полный рост. Вылетев из глотки дяди Васи, эхо смело Пашку долгим и протяжным «нишкнинишкнинишкнинишкни» и растворилось под сводами эллинга. Пашка сам не помнил, как оказался на корме, за спиной у дяди Васи. И даже за спиной у Виташи.

Что ж, он перестал быть номером один в сумрачной истории Нео, и придется с этим смириться. Он был рядом с Нео, но так ничего и не узнал о нем. И придется с этим смириться.

— Ты смотри, какой фраер! — шумно удивился дядя Вася, нависая над Нео. — Вот у кого бабки столбом стоят…

Последующие манипуляции Виташиного батяни Пашка помнил смутно. Ему показалось только, что дядя Вася вдруг превратился в огромного паука, обхватил несчастного Нео мохнатыми лапами и принялся окукливать. Впрочем, испугаться по-настоящему Пашка не успел. Дядя Вася отпрянул от Нео довольно быстро, что-то торопливо рассовал по моментально вздувшимся карманам и повернулся к ребятам.

— И чтобы цыц! — громко сказал он. — Ясно?

— Ясно, — тоненько проблеял Виташа.

А Пашка промолчал.

Такая строптивость не понравилась дяде Васе, но никаких санкций против Пашки он не предпринял. Напротив, заискивающе улыбнулся, порылся у себя за пазухой и достал упаковку жевательной резинки:

— Вот. Держи.

Пашка отпрянул от паука дяди Васи и взять жвачку решительно отказался.

— Ну и дурак. Ему-то больше не понадобится.

Пашка понимал, что происходит что-то не правильное, но сделать ничего не мог.

Да и дядя Вася бочком подкатился к Пашке. И прошептал:

— Смотри, вычадок! Вякнешь кому-нибудь — удавлю!

От устрашающих слов дяди Васи разило застарелым перегаром, и Пашка едва не потерял сознание. Но чертов паук не дал ему так просто уйти от ответа: он приподнял Пашку над палубой и потряс.

— Будешь вякать?

— Не буду, — икнув от беспричинного ужаса, просипел Пашка.

— То-то. Ладно, вам с трупаком делать нечего, малы еще. Порешим так. Я со своим прощелыгой в ментовскую отправлюсь, все равно заявлять надо. А ты, Пашка, дом постережешь. Снаружи. И чтобы сюда ни ногой. Следы затопчешь. Усек?

— Усек…

На Пашку вдруг накатило безразличие.

Из-за плеча дяди Васи он видел Нео. Обиженного Нео, околпаченного Нео. Нео, за которого даже заступиться некому. Рука Нео, на которой еще несколько минут назад посверкивали кольцо и браслет, осиротела. Голой и слабой была рука без кольца и браслета. Но слабеть она начала еще раньше, когда Пашка вынул из пальцев шарф.

А дядя Вася был уже потом. Он сделал ровно то же самое, что сделал сам Пашка, чего уж тут нос воротить! И нити, связывающие Нео с миром живых, порвались одна за другой. Конечно, Нео сделал все от него зависящее, чтобы хоть ненадолго задержаться: он запасся шарфом и браслетом, которые могли послужить якорями; он запасся кольцом, потому что окольцованных птиц найти легче, чем не окольцованных. Он еще на что-то надеялся. Но появились Пашка с дядей Васей — и отняли у Нео опознавательные знаки…

И надежды не стало.

Кажется, Пашка всплакнул, дожидаясь прибытия ментовской. А простая мысль вернуть шарф Нео даже не пришла ему в голову. Мент поначалу объявился только один.

Большеголовый и добродушный, с круглыми, как у совы, веселыми глазами. После того как эллинг был осмотрен, он подозвал Пашку и Виташу и поставил их перед собой:

— Ну, отличные парни отличной страны, рассказывайте.

Дядя Вася за спиной большеголового сделал Пашке страшные глаза и провел ребром ладони по шее: мол, помни уговор, вычадок!..

— Пусть он рассказывает, — нахмурился Пашка, кивая на Виташу. — Он нашел, он пусть и рассказывает.

— А ты где же был? — удивился большеголовый мент подобной безынициативности.

— А я и вовсе не входил, — соврал Пашка. — Я темноты боюсь.

— Такой большой и боишься?

— Он не входил. — Виташа раздулся прямо на глазах, затряс шеей, сразу же превратившейся в зоб, и бросил торжествующий взгляд на Пашку. — Я нашел! Я!..

Все последующие часы были наполнены унизительной для мертвого суетой. Людей в «Селену» понаехало тьма-тьмущая, и все завертелось вокруг Нео. Ну и Пашке с дядей Васей перепало, ведь они некоторое время тоже состояли в свите мертвеца. Но самым главным человеком после Нео оказался Виташа. Виташа стал героем дня, тут и к гадалке ходить не надо, как бабка говорит. Пашке было на это глубоко начихать.

Даже если бы Виташу наградили медалью за обнаружение Нео и показали бы по телику в связи с такой выдающейся находкой. Уж он-то знал, что дружба с Виташей закончилась. Просто так закончилась, без всяких к тому толчков и предпосылок. Какая уж тут дружба, когда между ними стоял паук дядя Вася. И собственное вранье. Виташа никогда не простит ему своего вранья. Каждый раз, встречаясь с Пашкой, он будет помнить, что соврал, а Пашка подыграл ему. И Пашка будет помнить, что соврал, а Виташа подыграл ему. И оба они развалили, растоптали, раздраконили основополагающие принципы великого Би-Пи.

Совместными усилиями. Оба они вели себя недостойно скаутов. Впрочем, Пашка подозревал, что с сегодняшнего дня ни в каких скаутах нужды у Виташи не будет. И что с сегодняшнего дня Виташа стал сам себе Би-Пи. И увековечил свое имя на скрижалях истории Мартышкина — как человек, обнаруживший труп на территории лодочного кооператива «Селена». А если и не навечно, то, во всяком случае, до осени, до школы, когда к Виташе будут подходить взрослые пацаны и, ткнув его в грудь, спрашивать: