Татьяна Полякова - Бочка но-шпы и ложка яда

— А вы сами любили его?

— Нет, — честно ответила я. Иногда лучше шокировать, чем откровенно врать. — Я испытывала к нему симпатию.

— И к двум предыдущим мужьям тоже?

— Какой вы догадливый. Но убивать их мне было ни к чему Они сами с большим удовольствием загоняли себя в гроб пьянством.

— А вам не приходило в голову, что причина этому ваша нелюбовь?

— Вы не поверите, но никто из них, предлагая мне руку и сердце, не поинтересовался, люблю ли я его, — развела я руками.

— Тогда другой вопрос: вы когда-нибудь кого-нибудь любили?

— Хотите, чтобы я вам исповедовалась? Извольте. Любила. Очень давно. Когда была молодой и глупой. И не умела ценить того, что дает жизнь. Мне казалось, что жизнь бесконечна и любви там будет пруд пруди. А жизнь сыграла скверную шутку: оказалось, что та любовь была единственной.

— И кто же он, этот счастливчик?

— Сомневаюсь, что моя любовь его сделала таковым. Скорее уж принесла неприятности. Надеюсь, он с ними справился и теперь живет в окружении своих детей. Я этого лишена, как видите. Слава богу, есть Макс, будет кому деньги оставить.

— Выйдите замуж в четвертый раз и родите ребенка.

— Мне тридцать четыре, — заявила я, ожидая, как начнет вытягиваться его физиономия. Не тут-то было. Он пожал плечами.

— Вы говорите это с такой гордостью, точно вам семьдесят. Могу предложить свои услуги. Хотите?

— Да вы нахал, — не нашлась что ответить я на это предложение.

— Значит, не хотите, — констатировал он.

— Я хочу, чтобы вы наконец сказали, какого черта вам нужно в моем доме, — все-таки разозлилась я.

— Ответ вас разочарует, — рассмеялся он. — Кстати, с Ириной мы действительно познакомились случайно. Она милая женщина и понравилась мне.

— А вашей жене?

— Я не женат.

— Слава богу, у моей подруги есть шанс.

— Вряд ли, — опять улыбнулся он. — Я испытываю к ней исключительно дружеские чувства. Узнав, что она ваша старая подруга… Видите ли, я являюсь поклонником творчества вашего мужа.

Вот уж действительно неожиданность. Кажется, глаза у меня округлились, Павел откровенно наслаждался произведенным эффектом.

— И когда представилась возможность побольше узнать об этом человеке, познакомиться с людьми, которые его окружали.., я не смог отказать себе в удовольствии.

— Значит, вы почитатель таланта? — немного придя в себя, задала я вопрос. — И какая книга вам особенно нравится?

— Надеетесь уличить меня во лжи? — засмеялся он.

— Не надеюсь. Уверена, вы хорошо подготовились и пару-тройку книг пролистали.

— Мой любимый роман «Колесница богов», — ответил он, и на его губах появилась то ли усмешка, то ли улыбка, скорее все-таки усмешка. — Хотя я считаю, сюжет несколько надуман. Согласитесь, довольно трудно поверить, что герой, знакомый с героиней всего несколько часов, с готовностью рискует жизнью, чтобы спасти ее. А она потом двадцать лет разыскивает его и…

— И ничего хорошего из этого не выходит, — закончила я. — Если бы не весьма реалистическая концовка, сюжет и мне показался бы малоправдоподобным. Артемьев в шутку называл себя Шекспиром, он обожал трагедии.

— Прототипы героев существуют в реальности?

То есть подобная история в действительно произошла с кем-то? — спросил Павел.

— Вряд ли. Насколько мне известно, Артемьев предпочитал все выдумывать. Впрочем, я не очень-то всем этим интересовалась. Знаете, жизнь с гением довольно обременительна. Вы меня в самом деле разочаровали, — сказала я, поднимаясь. — Я думала, вы интересуетесь мной, а у вас большая любовь к моему мужу. Если желаете, могу подарить вам книги с его автографом.

— С удовольствием. Простите, что заставил вас потратить столько времени впустую.

— Этого добра у меня сколько угодно, — утешила я. — Вы лишили меня романтических иллюзий, вот это грустно.

— Уверен, вы это легко переживете. Вы из тех женщин, которым достаточно взгляда, чтобы лишить спокойствия любого мужчину. И не только лишить спокойствия, но и затянуть его в любое болото. А я человек очень осторожный.

— Я не поняла, это что, комплимент? — спросила я, когда он целовал мне руку.

— Это объяснение, почему я предпочел вашего мужа, — засмеялся он.

— Будьте счастливы с ним, — засмеялась и я и поспешила убраться восвояси.

Чувства во мне прямо-таки бушевали. Хотелось поскорее оказаться в своей комнате, подальше от чужих глаз. Войдя в комнату, я сделала себе свой любимый коктейль, устроилась в кресле и после пятого глотка понемногу начала успокаиваться.

Если до этого момента у меня и были сомнения, то после разговора с Павлом они исчезли. Зато появилась масса вопросов: с какой целью он здесь появился? Его объяснения гроша ломаного не стоят.

Значит, цель он предпочитает скрывать. Это может быть опасным? Вряд ли. Если он, конечно, не задумал какую-то пакость. А что, имеет право, между прочим. Дверь скрипнула, и в комнату без стука вошла Софья.

— Ну что? — спросила она, приглядываясь ко мне.

— Ничего, — ответила я.

— Что значит ничего? Ты потратила на него целый час, а он не повизгивает радостно, прыгая возле твоих ног?

— Глаз с него не спускай.

Дурацкая улыбка сползла с Сонькиного лица.

— Ты выяснила, что ему надо?

— Скорее всего, мой скальп.

— А где твой, там и мой, — кивнула она. — За что нам это счастье, не пояснил?

Я хотела ответить, но вдруг передумала. Если Софья сейчас начнет стенать и охать, это явится тяжелейшим испытанием для моих нервов. Незачем пугать ее раньше времени.

— Он большой поклонник Артемьева и убежден, что того отравили.

— Угораздило его помереть не вовремя, да еще кремироваться. Ларка, ты, главное, не особо бери в голову. Порезвятся и утихнут. Нам не впервой. — Она подошла, обняла меня и поцеловала в макушку. — Я тебя люблю.

— Я тебя тоже. А сейчас, будь добра, иди отсюда.

— Лучше поделись со мной наболевшим.

Я изобразила на своем лице непреклонное намерение запустить в нее бокалом, и она поспешно удалилась.

С полчаса я наслаждалась одиночеством, потом долг гостеприимства вновь погнал меня в гостиную.

Оказалось, что гости прекрасно проводят время и без меня. Молодежь играла в карты, пьяная Аглая в сотый раз рассказывала, каким гением был мой муж, Павел с Ириной, которая после отдыха выглядела повеселевшей и даже помолодевшей, с интересом ее слушали, Валентина и Скворцова затеяли спор о судьбах русской литературы. От группы к группе с очумелым видом бродила Софья и подливала всем выпивку. Хоботов сидел возле камина и довольно щурился. Я была уверена, что он уже убрался восвояси, и его присутствие здесь меня слегка удивило.

Заметив меня, он пустился в долгие рассуждения о последней гениальной книге Артемьева. Павел неожиданно поддержал его. Я устроилась в кресле подальше от остальных, сидела там в течение часа и смотрела по сторонам, точно находилась в зверинце.