Татьяна Полякова - Аста ла виста, беби!

— И Миша Молчун первая ласточка? — нахмурилась я. — Так сказать, реальное доказательство нетерпимости Тагаева?

— Что касается Молчуна, тут ситуация особая, — спокойно возразил Лялин. — Грядет передел сфер влияния и прочее. Кое-кто вырос из коротких штанишек и на побегушках больше быть не желает. То, что Тагаев имеет поддержку в лице Деда, безусловно, сделало его на порядок выше других претендентов, но если… — Лялин пожал плечами и замолчал. — Присутствие третьего лица в твоем лице, — скаламбурил он после продолжительной паузы, — превращает взаимное недовольство в лютую ненависть. Разницу объяснять, надеюсь, не надо?

— Ты меня запугал, — не выдержала я.

— У меня нечаянно получилось. Просто очень не хочется, чтобы ты лезла в это дерьмо очертя голову.

— А что я должна делать, по-твоему?

Ответ меня потряс.

— Когда мужики грызутся из-за бабы, самое разумное для нее постоять в сторонке. А потом спокойно отдать руку победителю.

— С ума сошел на старости лет, — хмыкнула я. — Что еще за дикость?

— А чего тогда спрашиваешь? В каждом цивилизованном мужике сидит неандерталец. Если ранее ты об этом не подозревала, то теперь знай, а когда баба по скудоумию влезает в такие дела, то, как правило, под конец под руку ей уже идти не с кем, потому что мужики входят в такой раж, что победителя не остается.

— Страшненько, — сказала я с печалью.

— Так я и говорю для того, чтобы запугать.

— То, что я во всем виновата, я уже уяснила. Но давай все-таки отвлечемся от неандертальцев и поговорим о сложившейся ситуации. По-твоему, Тагаев решил разделаться с Дедом, а потом внезапно передумал и поспешил обрезать все концы, чтобы связать его с этой затеей никто не мог.

— Это ты говоришь, — хмыкнул Лялин. — Как думаешь, почему тебе сие пришло в голову?

— Да-а, — протянула я. — И как, на твой взгляд, должен развиваться сценарий?

— А это во многом зависит от того, как поступишь ты. К примеру, если ты тихо, спокойно поставишь крест на этом деле, может, тем сердце и успокоится, но такое поведение не в твоем вкусе, — вновь развел руками Олег. — Это всем заинтересованным лицам хорошо известно.

— Дед хочет, чтобы я убедилась в подлости избранника, усмехнулась я, хотя усмехаться совсем не хотелось, мои фантазии могли быть не так делеки от истины.

— Скорее он хочет, чтобы ты сделала выбор, — мягко поправил Лялин. — Вряд ли он верит, что ты любишь Тагаева. Но видит, что по неясной причине ты вбила себе в голову, что должна быть с ним. Следовательно, необходимо создать ситуацию, когда всякие глупости отойдут на второй план…

— А я пойму, как дорог для меня благодетель?

— Вот видишь, как хорошо ты все понимаешь.

— Лялин, я никогда не поверю, что Дед… все эти чувства для него сущая ерунда.

— Не переоценивай его, — серьезно ответил Олег. — Он сильный мужик, у него есть цель, возможно, нам неведомая и великая, но он человек, и ему, как и всем нам, грешным, свойственны чувства злобы, ненависти и желания отомстить.

— В этом я как раз не сомневаюсь.

— И правильно. А смоделировать ситуацию, в которой противник начнет действовать нужным ему образом, не так сложно. Особенно для нашего стратега.

— То есть в настоящее время мы все пляшем под его дудку? — усомнилась я.

Лялин хохотнул:

— Как всегда.

— Что верно, то верно, — не могла не согласиться я. — И что в этой ситуации делать мне?

— Я уже сказал, — вздохнул он.

Я разозлилась:

— Глупости.

— Ты все равно поступишь по-своему. В этом вся прелесть.

— А как же дружеский совет на прощание?

— Нет у меня советов. То есть я бы посоветовал поступать, как подсказывает тебе сердце. Что бы ты на это ответила? — Я фыркнула и отвернулась. — Правильно. Так что топай и не мешай мне работать.

— Ладно, потопала. — Я поднялась и пошла к двери, досадуя, что приехала сюда и затеяла этот разговор. Олег прав, никакие слова ничего не изменят, но я все-таки не удержалась и спросила:

— Значит, ты уверен, что каждый человек кузнец своего несчастья?

— Все-таки обиделась? — улыбнулся Олег. — Зря. Ты такая, какая есть. Ты делаешь свой выбор, они свой. Только и всего. Так что выбрось из головы чепуху о том, что ты приносишь мужикам несчастья. Лично мне ты доставила массу незабываемых мгновений. Хочешь, я тебя поцелую? '

— Валяй.

Он наградил меня отеческим поцелуем, и я отправилась восвояси.

Я привыкла доверять Лялину, его интуиции, знаниям, но в этот раз его слова вызвали у меня сомнения. Дед может быть мстительным и жестоким, это я знала как никто другой, однако я также знала, что он умеет жертвовать личным ради каких-то своих, мне не совсем ясных целей. А здесь выходит, что он готов на безумства из-за банальной ревности. Конечно, Дед меня по-своему любит, и в этой любви много чего намешано. Только никогда он из-за каких-то там чувств не поставит на карту то, что долгие годы создавал своими руками. Да и чувства давно поблекли, поистерлись, поистрепались. Многочисленные любовные связи Деда тому подтверждение.

С Тагаевым, конечно, все далеко не так просто. Темперамент последнего мне был хорошо известен, парень на многое способен. На убийство благодетеля? Черт… И до разговора с Лялиным у меня на душе кошки скребли, а теперь вообще хоть волком вой. А его отеческое напутствие посидеть в сторонке, а потом пойти под ручку с сильнейшим здорово меня разозлило. Между прочим, я имею право выбора. Вот и здесь провидческий дар Лялина сработал: а кого, к примеру, я выберу? То-то… Похоже, крутые ребята с их крутыми играми мне такой возможности попросту не дадут, то есть в расчет не примут. Ох, как меня это разозлило, в основном потому, что сделать выбор я не могла, оба хорошо это знали и продолжали мною манипулировать. «А я вот возьму и игру вам поломаю», — решила я со злостью, но и сама себе особенно не верила. Мы ведь не на рыцарском турнире, где за мной остается право махнуть белым платочком и прекратить мужские безобразия. «Лялин спятил, — в конце концов решила я. — И мне мозги запудрил. А на самом деле все просто: есть убийство. Моя задача найти убийцу и определить в надлежащее ему место. И вся чувствительная хрень здесь совершенно ни при чем».

Ободренная этим решением, я завела мотор.

— Все мужики придурки, — ворчливо заметила я. Мой пес презрительно отвернулся, а я добавила:

— И ты не лучше.

Вечером в компании Тагаева я усердно изображала оживленность и довольство жизнью, но приглядывалась к своему сердечному другу. Он был спокоен и улыбчив, поди разберись, что он при этом думает? Я и про себя-то толком ничего не скажу.

Однако, как бы то ни было, на следующий день около восьми часов вечера я сидела в баре «Витязь», объяснив свое желание скоротать здесь вечер так: уж если народная молва накрепко связала меня с баром, почему бы и не с «Витязем»? Может, забегаловка не из самых паршивых и мне понравится? Из дома я смылась до появления Тагаева, чтобы избавиться от необходимости что-то врать. В начале восьмого он позвонил мне на мобильный, чтобы узнать, где и как я провожу время. На самом деле выглядело это так.