Татьяна Полякова - Аста ла виста, беби!

— Зато, если б они его пристрелили, выглядело бы это совершенно естественно, мол, какие-то отморозки и мы здесь ни при чем.

— Пристрелили, — хмыкнул Артем. — Пальцем, что ли?

— Что верно, то верно. У грабителей имелась всего одна пушка и то неисправная.

— Нет, этот спектакль был рассчитан на другое. На то, что либо Кислицын, либо киллер непременно насторожатся и встреча не состоится. Потом Кислицын исчез бы, и концы в воду.

— Если учесть, на кого работает бедолага, вычислить заказчика не так уж трудно, — заметила я. Лялин кивнул. Теперь оба смотрели на меня, а я мысленно чертыхнулась.

Цепочка выстраивалась занятная: Кислицын входил в группировку некоего Шохина, который находился в подчинении неизвестного мне Вали, зато хорошо известно, что Валя — правая рука Тагаева. Вряд ли Валя замахнулся бы на такое без всевысочайшего соизволения. Следовательно…

— Блин, — очень эмоционально выругался Артем, который соображал не хуже меня. — Прошу прощения. Тьфу ты, черт…

— Ага, — кивнул Лялин, отводя от меня взгляд. — Я после нашего разговора навел кое-какие справки. Похоже, что Дед недоволен Тагаевым, что, в принципе, вполне понятно. Два тигра в одной клетке не уживаются, а тут еще много чего личного примешалось.

Я понимала, что друзья, щадя мои чувства, некоторые вещи не желают произносить вслух, но в тот момент собственные чувства волновали меня мало.

— По-твоему, киллер понадобился Тагаеву? А после того, как в это дело влезла я, он пошел на попятную?

— Твоя способность докапываться до истины ему хорошо известна, — пожал плечами Лялин.

— Ты плохо знаешь Тимура. Если он что-то решил, вряд ли его остановишь.

— Меня больше беспокоит другое. К примеру, тот факт, что навел тебя на Шестакова наш друг Ларионов. Скорее всего, его используют втемную, ты ведь знаешь иезуитские методы нашего отца народов.

— Если Дед решил разделаться с Тагаевым, достаточно…

— Конечно, — перебил Олег. — Он у нас всему голова, а Тагаев всего лишь бизнесмен… — Последнее слово Олег произнес издевательски. — Но в этом случае… ты бы ему простила? — спросил он с мягкой улыбкой.

— Плевать ему на это, — хмыкнула я, но Олег покачал головой.

— Не скажи. Он тебя любит. А к старости люди становятся сентиментальными. Теперь у киллера, если он чего-то стоит, появится другая цель, а ты… ты будешь восстанавливать справедливость. Может, даже сможешь упечь киллера в тюрьму.

— Ну как тут не сказать слово «член» матом, — грустно заметил Артем. — Уроды, мать их. А нам что делать?

— Я бы ответил: ничего. Но кто меня послушает? — Олег грустно вздохнул и посмотрел на меня, точно ожидая ответа.

— Это только наши фантазии, — пришел мне на помощь Артем. — Может, все не так скверно?

Но картинка, нарисованная Лялиным, очень походила на правду. Тагаев решил избавиться от Деда, а тот сыграл на опережение, намереваясь сам разделаться с противником. Причем таким образом, чтобы остаться в стороне и выступить под конец в роли утешителя.

— Ну, Дед… — только и смогла вымолвить я.

Я даже затруднялась сказать, кто из них — Дед или Тагаев — был мне противнее в ту минуту. И вместе с тем где-то глубоко ворочалась и причиняла нестерпимую боль мысль о том, что в происходящем есть и моя вина.

— Поехали, — повернулась я к Артему. — Хочу поговорить с этим несостоявшимся грабителем. Я из него душу выну.

— Ясно, — вздохнул Лялин. — Кто ж умных-то советов слушает.

Я пересела в свою машину и только тогда вспомнила про Сашку. Он сидел на заднем сиденье и зевал во весь рот.

— Может, домой заскочим? — нерешительно предложил Артем. — Чего собаке мучиться. — Но, вовремя вспомнив, что мой дом теперь не только мой, отвернулся и больше за всю дорогу не произнес ни слова. Сашка, почувствовав мое состояние, тоже притих и даже не стал возражать, когда я опять оставила его в машине.

К моменту нашего появления участников ограбления уже допросили. Все пятеро твердили, что намеревались пошутить, мол, ничего плохого не думали. Просто выпили лишнего, шутка показалась им забавной, и они теперь удивлялись, почему другие ее не оценили. Милиции задержанные были хорошо известны, великовозрастные лоботрясы, которым ничего не стоило устроить драку или прокатиться на чужой машине. Двое оказались под следствием за сбыт наркотиков, но были отпущены за недостаточностью доказательств. Причина такой милости Фемиды была проста: парни — детки весьма состоятельных граждан. Близкое знакомство с тюремной камерой ничему их не научило, вели они себя нагло и нимало не сомневались, что выкрутятся и на этот раз.

Меня же интересовали не эти оболтусы, а их вожак. Когда он вошел в кабинет, стало ясно: дела у парня плохи. Его бил озноб, глаза закатывались, лицо потное, еще немного, и начнет кататься по полу, по-собачьи воя. Даже в самом благодушном состоянии никакого сочувствия к страданиям наркоманов я не испытывала, а сейчас я была далека от благодушия.

Однако, несмотря на свое скверное состояние, Герман Сергеевич, увидев меня, начал гневаться:

— А эта чего здесь? Я при ней говорить не буду. Это противозаконно. Дура отмороженная. Это ее надо посадить, она меня чуть не убила.

— Чуть не считается, — отмахнулся Вешняков.

— Это противозаконно, — стиснул зубы Герман.

— Ты еще адвоката потребуй.

— И потребую.

Я устроилась на уголке стола, поближе к Герману Сергеевичу, и спросила:

— На героин давно подсел?

— Да пошла ты…

— Я уйду, а ты здесь останешься. На три дня как минимум. А за три дня мы еще что-нибудь придумаем, верно, Артем Сергеевич?

— А чего тут придумывать? Вооруженный налет. Как минимум — пять лет. Если адвокат хороший.

— Пусть она уйдет, — упрямился вожак. — Ничего говорить не буду.

— Смотри, какой обиженный, — проворчал Артем. — Как у баб сумки выхватывать, это ничего, а легонько по лбу стукнули, так он весь в претензиях.

— Легонько…

— Ты мою собаку напугал. Может, он теперь заикаться начнет.

— Выберусь отсюда, ты сама у меня заикаться начнешь.

— Грозишь сотруднику при исполнении, — посетовал Артем.

— Чего ты мне лепишь? Я что, не знаю, кто она? Телик смотрю…

— Тем более. Давай-ка повежливей, а то посажу в одиночку, и будешь там сидеть, пока не загнешься. У тебя богатого папаши нет, как у твоих дружков, и на кого ты надеешься, уличный боец? Давай по-доброму: ты нам поможешь, мы тебе поможем.

— Вы поможете…

— Ну и черт с тобой, — отмахнулся Артем. — Твои дружки все выложат. Сейчас тебя проводят.

Но уходить Герман Сергеевич не спешил. Он покосился на дверь и поспешно сказал:

— Ладно. Чего вы хотите?

— Кто тебя надоумил шум в баре поднять?

— В каком смысле? — насторожился он.