Татьяна Полякова - Ангел нового поколения

— Опять? — поднял он брови и весело фыркнул.

— Я серьезно. Мы никогда не видели их вместе.

— Кого?

— Лже-Платонова и Виталия. И нам приходилось долго ждать, когда он появится.

— Если хочешь, чтобы я понял, поясни.

— Дверь нам открыл Виталий. Потом мы долго ждали старика, а когда уходили, он сказал, что Виталий нас проводит, и мы опять очень долго ждали. Мы видели Виталия только в полумраке и старика тоже. А в доме нашли грим.

— По-твоему, не было никакого старика и глухонемого, а был один человек, который мастерски разыгрывал две роли?

— Только не говори, что у меня весеннее обострение.

— Мы имеем дело с психом или гением. Почему бы и нет? Одно я знаю наверняка: ты у меня точно гений. Как считаешь, мне повезло?

— Попробовал бы ты сказать, что нет, — усмехнулась я. — Мне не дает покоя это Шахово. Его мучила мысль о предательстве, и он придумал историю о Пятом Евангелии. Он ничего не делает просто так, все имеет свою логику, пусть извращенную, логику сумасшедшего, но логику. Мы должны поехать туда, — твердо сказала я.

— Прямо сейчас? — вздохнул он. — У меня были другие планы.

— Твои планы подождут. И вообще, тебя никто не спрашивает, твое дело следовать за мной, точно тень.

— Настоящий Ангел всегда на шаг впереди.

Когда я позвонила Олегу и сказала, что еду в Шахово, он удивился. И мои объяснения, кажется, не произвели на него впечатления.

— Ульяна, тебе лучше посидеть дома. Не забывай, что этот псих где-то рядом. И уж совсем ни к чему болтаться по развалинам.

— Не беспокойся обо мне, со мной Ангел-хранитель.

— Ну да, как же…

— Лучше скажи, можно ли проверить частные агентства? Не обращался ли к ним кто-нибудь с пожеланием узнать обо мне побольше? Ведь откуда-то эти парни появились, — вздохнула я, прекрасно понимая, что Олег тоже может решить, будто у меня обострение. — Смотри, что у меня получается: если догадка верна и лже-Платонов и Виталий одно и то же лицо, то логично предположить, что как раз его я видела в офисе и на кладбище. Мне почему-то кажется, что сколачивать банду он не стал, разумнее рассчитывать на свои силы. К тому же он псих, обожает переодевания и прочую чепуху. Проверь агентства, уверена, в моей догадке что-то есть. Хотя одна сообщница у него все-таки была — гадалка. Но с ней их наверняка связывают давние чувства, ведь они вместе работали в клинике. И когда он вернулся…

— Сиди дома, — буркнул Олег и добавил с неприязнью:

— Со своим Ангелом. Но лучше с ним, чем одна.

— Все-таки придется свернуть ему шею, — с грустью заметил Михаил.

— Едем в Шахово, — напомнила я, решив проигнорировать слова Олега.

— Что за блажь, — пожал Михаил плечами. Настроение у него испортилось. Может, он действительно ревновал, а может, считал мою затею глупостью и злился. Я положила руку на его ладонь, легонько сжала.

— Хороша же я буду, если мы там ничего не найдем, — засмеялась я, вышло это у меня как-то виновато.

— Скажи, ты меня любишь? — хмуро спросил Михаил, когда мы выезжали со двора.

— Я тебя люблю. Только почему ты спрашиваешь так странно, вроде бы сердишься.

— Я ревную. — Он вдруг ударил кулаком по рулю. — Я чертовски тебя ревную. У тебя с ним ничего не было?

— Прекрати. Конечно, ничего. Я знаю его чуть больше тебя.

— Вот именно.

— Тебе не стыдно?

— Стыдно, но я ничего не могу с собой поделать. Хочу, чтобы ты принадлежала только мне и никому другому.

— Так и есть, — вновь я сжала его руку, а он улыбнулся.

Мы свернули с пустынной дороги, впереди появилась стена бывшего санатория. Михаил подъехал почти вплотную к дому Мартыновых.

— Ну вот, мы на месте. Что дальше?

— Ужасно не хочется, но придется заглянуть внутрь.

— Идем.

Он вышел из машины и помог выйти мне. Я посмотрела на дом и невольно поежилась.

— Не бойся, — сказал Михаил, наблюдая за мной. — Я рядом.

С опаской я вошла в дом.

— Было бы отлично, подскажи ты, что мы ищем, — заметил Михаил.

— Если бы я знала… Там, в подвале, он оставил надпись — «Азазель».

— Наверняка для того, чтобы вы вошли, а он запер дверь. Давай поищем надписи, если хочешь.

С полчаса мы бесцельно бродили по дому, в некоторых местах это было сопряжено с риском, гнилые доски прогибались, стропила, казалось, могли рухнуть в любой момент. Я испытывала неловкость, идея ехать сюда теперь казалась мне глупостью, но одновременно с этим… что-то происходило. Я шла, осторожно ставя ноги между искореженных плит и гор мусора, и во мне рос страх. Он наползал тихо, со спины, заставляя сердце стучать сильнее и леденя душу. Я почувствовала, как вспотели руки, торопливо вытерла их платком. Михаил молчал, я видела, что он приглядывается ко мне, вроде бы чего-то ожидая.

— Я боюсь идти в подвал, — сказала я.

— Хорошо, мы туда не пойдем.

— А если…

— Что — если, Ульяна? Что ты здесь ищешь? Скажи мне.

— Не знаю. Странное ощущение, будто кто-то смотрит. Ты ничего не чувствуешь?

— Ты сама себя пугаешь. А меня напугать не так легко. Давай руку и перестань дрожать. Здесь самые обычные развалины, в подвале надпись: «Азазель». Вот и все. — Он сильнее сжал мою руку.

Я спросила:

— Что это?

— Где? — не понял он.

Перед нами была кирпичная кладка. Вряд ли свежая, но что-то здесь переделывали не так давно.

Я быстро огляделась.

— Здесь была ниша. Так? — спросила я тревожно.

— Ну… похоже, была.

— Была. Четыре ниши для скульптур или ваз, осталось только три.

— Дом перестраивали…

— Нет, посмотри, плитка отбита. Видишь? Нишу заложили уже после того, как отбили плитку со стен, то есть уже после закрытия санатория.

— Допустим.

— Но зачем? — Я с трудом смогла произнести это, глядя на Михаила во все глаза. — Зачем это делать, если… если дом бросили на произвол судьбы?

— Ты хочешь сказать, он что-то спрятал здесь?

— Я не знаю… У меня голова кругом. — Я вцепилась в него и зажмурилась.

— Ты очень впечатлительна. Вот что, идем в машину. У меня там найдется кое-какой инструмент. Я разнесу эту стену к чертям собачьим, уж можешь мне поверить, а ты подождешь в машине. Включишь музыку, двери запрешь и будешь чувствовать себя в безопасности. Хорошо?

— Идем в машину, — кивнула я.

Инструмент действительно нашелся. Михаил открыл мне дверь джипа, но я сказала:

— Я пойду с тобой.

— Ты…

— Я пойду с тобой. Я просто боюсь оставаться одна. Мне там очень страшно, но без тебя еще страшней.

Мы вернулись в дом.

— Не знаю, как это делается, — вздохнул Михаил, снимая куртку. — Попробую справиться.

После третьего удара один из кирпичей треснул и раскрошился. Михаил вынул его, дальше дело пошло быстрее. Кладка в два кирпича была очень прочная. Михаил вспотел, дышал с трудом, наконец появилась дыра сантиметров сорок в диаметре.