Татьяна Полякова - Та, что правит балом

В конце концов, в один из вечеров, когда «компания» особенно разгулялась и пошлые шутки казались отвратительными, я осторожно выскользнула с веранды и пошла к морю. Охранник в будке, выкрашенной в белый цвет, у входа на пляж проводил меня любопытным взглядом. Я поспешила отойти подальше. Здесь было тихо, шум из отеля заглушали волны.

Море под вечер вдруг разволновалось, было темно, сюда доходил лишь слабый свет иллюминации, луны в ту ночь не было. Я стащила с себя платье и, замирая от восторга, вошла в воду, а потом упала в подступившую волну, широко раскинув руки. Мне хотелось заплыть далеко, но волна была сильной, меня отбрасывало к берегу. Я здорово выдохлась, да еще наглоталась соленой воды. Темный простор моря стал казаться опасным. Я выбралась на берег, с трудом натянула платье и пошла к отелю вдоль самой кромки воды. «Хорошо, что сегодня такая большая волна, — с усмешкой подумала я, — а то я бы точно утопилась».

И вдруг я споткнулась. Говорят, господь карает за грешные мысли… Я упала, и в это время волна, нахлынув, накрыла мое тело до плеч. Сердце блаженно замерло, я вытянула руки и стала ждать следующей волны, она пришла и снова отступила, а я лежала, расслабившись и закрыв глаза, вся отдавшись восторгу и сладкому оцепенению.

Думаю, я лежала так довольно долго, пока холод не стал подниматься по ногам к самому сердцу. «Надо идти», — решила я и тут же ощутила чье-то присутствие. Открыла глаза, чуть приподняла голову и увидела ноги Дениса, обутые в элегантные остроносые туфли. «Сейчас ударит», — решила я и зажмурилась. Он стоял неподвижно. Не зная, чего следует ожидать, я торопливо поднялась. Длинное платье из легкого белого шелка предательски липло к телу, я посмотрела в сторону будки и с тоской решила, что отсюда до нее слишком далеко. «Чего он молчит?» — подумала я вдруг и испугалась.

— Где-то туфли свои потеряла… — сказала я и притворно засмеялась, стараясь разрядить обстановку. — Мне нельзя так много пить.

Он быстро оглянулся и шагнул ко мне. Теперь мы стояли почти вплотную друг к другу, и по его лицу было видно, с какой силой им овладевает желание. И я вдруг так испугалась, что не сумела скрыть свой испуг, вскрикнула и отступила на шаг, забыв, что хищник всегда атакует, видя страх жертвы.

Он тоже сделал шаг, и я почувствовала его руки на своем теле. Он сбил меня с ног и навалился сверху, я хотела закричать, но невидящий взгляд Дена парализовал, я ударила его по глазам, он выругался и, запрокинув мне голову, стал целовать. Я задыхалась, мне было больно, я пыталась вывернуться, но он еще сильнее запрокидывал мою голову. «Да он мне шею свернет!» — мелькнула злая мысль. Я готова была уступить, но молчаливое животное желание, переполнявшее Дена, вселяло такой ужас, так отвратительны были его жадные поцелуи, его руки, что я вышла из оцепенения, охватившего меня вначале. Я смогла вывернуться из-под его тела и, собрав силы, ударила его коленом в живот. Он едва не выпустил меня, но тут же схватил за шею, а потом ударил с такой силой в лицо, что я на миг вроде бы лишилась сознания. Шелковое платье, которое он все никак не мог разорвать, доводило его до бешенства. Он рванул подол зубами, по-звериному рыча, потом левой рукой вдавил мою голову в песок, я перевернулась на живот, съежившись, а он снова навалился сверху. Я слышала его дыхание у своего уха, шумное, прерывистое. Я задыхалась и не могла кричать. Все вдруг перемешалось в моей голове, показалось, я снова в темном подвале и это Ник и гогочущие придурки вокруг. И я завыла от отчаяния, от безысходности и собственного бесссилия. Он рванул меня за плечо, едва не сломав ключицу, а я, точно спятила, зашептала жалобно:

— Не надо, не надо, не надо…

Биение крови отдавалось в голове оглушительным грохотом, и все вокруг стало зыбким и нереальным, небосвод раскачивался надо мной, и было одно желание — умереть.

И тут в глаза ударил свет фонаря. Я не сразу поняла, что это, но тело Дена вдруг обмякло, и он отпустил меня, а я увидела, что в нескольких шагах от нас стоит охранник, смущенно покашливая.

— Простите, у вас все в порядке? — спросил он, не рискнув приблизиться, и отвел фонарь в сторону.

— Более чем, — ответил Ден спокойно. — У меня ревнивая жена, надумала утопиться. Припадок закончился, дорогая?

Охранник поспешно удалился, Ден разжал руки, я отползла в сторону и посмотрела на него. Рот перекошен, из нижней губы идет кровь… Он напоминал упыря из фильмов ужаса, он был отвратителен и по-настоящему страшен. Я набросила на плечи платье, ставшее бесполезной тряпкой. Ден поднялся, отряхнулся, глухо пробормотал:

— Черт бы их всех побрал… Идем, — сказал он мне.

— В таком виде? — Зубы стучали, голос звучал странно, то глухо, то слишком высоко.

— Возьми мою рубашку, подождешь возле бассейна, пока я схожу за каким-нибудь платьем.

Мы пошли к отелю. Шли очень медленно, ноги утопали в песке. Один раз я едва не упала, он поддержал меня, и я почувствовала, как дрожит его рука. Прояснения в мозгах все еще не наблюдалось, потому что я вдруг спросила:

— Это правда, что ты выпотрошил одного парня еще живым? Выпотрошил, точно курицу?

— Он здорово меня разозлил, — ответил Ден. — Каких еще страшилок ты успела обо мне наслушаться?

Мы как раз поравнялись с будкой охранника, и отвечать не пришлось.

Я устроилась в тени кустов возле бассейна и стала ждать Дена. Он вернулся быстро с платьем и туфлями для меня, молча ждал, пока я оденусь, повернувшись ко мне спиной. Оказавшись в номере, мы, не говоря ни слова, разошлись по своим комнатам.

Утром я долго не решалась выйти из спальни. Лежала в постели, и мне казалось, что я очень больна, просто раздавлена болезнью и ни за что не смогу подняться. Я думала о Дене, и мне было страшно. Ночью я ждала, когда он явится, а не дождавшись, испугалась еще больше. С полчаса я лелеяла мечту о бегстве, ублажая себя ею, ни одного мгновения по-настоящему не веря, что всерьез смогу решиться сбежать. «Значит, то, что о нем болтают, правда», — подумала я почти с удовлетворением. Сейчас я поверила бы любым ужасам, если бы кто-то стал мне их рассказывать. Мне казалось, что он способен на самую невероятную жестокость. "Что я против него? — с тоской рассуждала я. И еще подумала:

— Безумие — бороться с ними". И, может быть, в глубине души была рада, что бороться с ними — безумие, это ведь от многого избавляло, хотя вряд ли я смогла бы ответить на собственный вопрос даже самой себе. Я знала лишь одно — я боюсь. И Дена и тех, кто стоит за ним. Мне они представлялись то какими-то огромными бестелесными призраками, то мрачными чудовищами. Сила, коварство… Голиафы. Голиафа сразил юноша-пастух, только я не похожа на Давида. Машка права: кишка тонка для геройства.