Татьяна Полякова - Та, что правит балом

Флоренского я слушала с удовольствием, потому что изъяснялся он языком понятным, и идеи мне казались вполне здравыми. Таковыми они, безусловно, казались и Виссариону, потому что он чрезвычайно увлекся, исчерпав лимит терпения слушательниц. Не знаю, как долго он бы продолжал, если бы голова одной из заснувших девок с громким стуком не рухнула на стол, причем сама деваха даже не проснулась. Народ издал стон сочувствия и с безмолвной мольбой уставился на хозяина.

— То-то, дуры, — изрек Виссарион, снимая очки и закрывая том с золотым тиснением. И взглянул на меня, точно спрашивая: буду ли я играть. Я решила, что девкам и без того здорово досталось, и отрицательно покачала головой. Девки потянулись к стойке выпить по маленькой, а Виссарион, снабдив страждующих целебной жидкостью, заварил чай и перебрался ко мне.

— Виссарион, — жалобно начала я. — Мне уехать надо, так что несколько дней работать не смогу.

Он нахмурился, но вряд ли особо переживая из-за моих предполагаемых прогулов — работала я за кормежку, но повариха Наталья стряпала так скверно, что я ограничивалась чаем. Недовольство Виссариона возникло потому, что он подозревал: отлучка, скорее всего, связана с некими делами, знать о которых мой работодатель ничего не хотел, но, безусловно, догадывался. Он и сейчас ни о чем не спросил, лишь мрачно кивнул, соглашаясь. И вдруг удивил.

— Будь осторожна. — Я подняла брови, а он пожал плечами:

— Мало ли что…

Ник мне советует смотреть в оба, Виссарион предостерегает, только от их слов мало пользы. Перспектива, нарисованная Ником, откровенно пугала, оставалось уповать на то, что мне повезет. К примеру, господин Литвинов окажется дядей сговорчивым, и я смогу вернуться.

— Что, плохи дела? — неожиданно спросил Виссарион. Я пожала плечами.

— Бывало и хуже. Но редко.

— У меня есть приятель, — продолжил Виссарион. — Мужик он не простой, но положиться на него можно. С документами вопрос решит, и место найдет надежное на первое время…

— Машка, — вздохнула я, уверенная, что он поймет правильно. Он понял. Кивнул и замолчал. А я похлопала его по морщинистой руке и сказала:

— Спасибо. — Он вновь кивнул.

Тут в кафе вломился здоровый детина с гнусного вида физиономией и принялся орать на девок.

— Ты дома у себя ори, — сурово одернул его Виссарион. — Пришел в кафе, так что-нибудь заказывай.

— Кафе! — взвился парень. — Я вашу лавочку прикрою!

Он собрался что-то добавить, но после непродолжительной душевной борьбы решил промолчать. Зыркнул на девок и поспешно удалился, громко хлопнув дверью. Девки тут же потянулись к выходу.

— И в самом деле засиделись, — вздохнула Кармен, поднимаясь. — Погода погодой, а работать надо.

Через несколько минут мы с Виссарионом остались одни. Я решила, что мне тоже пора, вымыла посуду и отправилась домой. Перед моим уходом Виссарион, смущенно кашлянув, меня перекрестил.

— Это вроде благословения? — усмехнулась я и покачала головой. — Спятил.

— Господь сам разберется, что к чему, а о заступничестве его просить никому не возбраняется.

— Ну, если так… — пожала я плечами и поспешила уйти.

Дома я завела будильник, не очень рассчитывая, что усну, но отключилась сразу. Глаза открыла за пять минут до того, как будильник зазвонил. На сборы ушло довольно много времени — женщина с легкой сумкой вместо багажа вызовет подозрение, поэтому я достала чемодан и набросала в него с десяток платьев, почти все — подарки Машки. На меня вдруг навалилась тоска, я долго сидела на диване, таращась на разноцветные тряпки. Потом взглянула на часы и вызвала такси.

В зал ожидания я вошла ровно в 10.30 и направилась к стойке регистрации. Народ сновал туда-сюда, я катила свой чемодан, стараясь представить, как пройдет встреча с моим предполагаемым мужем. Я понятия не имела, как он выглядит, оставалось уповать на то, что он меня не проглядит.

В паре метров от стойки под номером 2 я, обнаружив свободное место, замерла и тут увидела его. Рослый парень со светло-пепельными волосами читал газету, привалившись к колонне. Я поняла, что он и есть мой муженек. Наверное, просто сработала интуиция, потому что на первый взгляд в нем не было ничего зловещего.

Тут он поднял взгляд от газеты, сунул ее в карман спортивной сумки и направился ко мне. Теперь уже не было сомнений — это Гадюка, а также понятно, почему он заработал такое милое прозвище: подобного взгляда мне еще видеть не приходилось. Актеры, изображавшие маньяков в фильмах, иногда очень убедительны, но и лучшим из них до парня, приближавшегося ко мне, было далеко. Впечатление произвел не только взгляд. Вся его фигура, манера двигаться, держать голову вызывали легкий трепет, как при встрече с хищником, когда не знаешь, что разумнее: замереть на месте или бежать сломя голову. Он пугал и завораживал одновременно, точно динозавр в фильме Спилберга. Казалось, стоит ему развернуть плечи, и все здесь начнет крошиться и рушиться. Странное дело, при этом создавалось впечатление, что двигается он плавно, даже грациозно, хотя это была грация хищника: один бросок, и считай себя покойником. «Приятный парень», — мысленно скривилась я, делая вид, что не обращаю на него внимания. Когда он был в нескольких шагах от меня, я попробовала взглянуть на него твердо и прямо, но мой взгляд ушел в сторону, точно сломался, как ломается сосулька, упав на асфальт.

— Привет, милая, — сказал он, широко улыбаясь. Улыбка была лучезарной, но этим он обязан только своему дантисту. Глаза продолжали смотреть холодно и презрительно, а вот голос меня поразил, он был тихим и вкрадчивым, он проникал в душу, от чего на душе становилось холодно, точно там поселилась змея, свернувшись кольцами. Лишний повод заподозрить, что свое прозвище парень получил не зря.

— Салют, — ответила я и попыталась выжать из себя улыбку, раз уж у меня встреча с мужем. Надо полагать, любимым.

Улыбка вышла так себе, и взгляд я упорно отводила. Как ни странно, Гадюка решил, что это из-за смущения (впоследствии выяснилось, что он мнил себя неотразимым), он обнял меня и запечатлел на моих устах пламенный поцелуй, причем увлекся.

— Может, побережем себя для более благодарной аудитории? — предложила я, отстраняясь.

Он усмехнулся, подхватил мой чемодан, и мы направились к стойке. Вопросов я не задавала, даже когда после прилета в Москву он вручил мне новый паспорт с другой фамилией. Мы стали ждать регистрацию на рейс в Санкт-Петербург. В Питере мы, скорее всего, вновь поменяем фамилии и уже тогда направимся в конечную точку маршрута, хотя, может, после Питера будут еще перелеты. Такая предосторожность была мне вполне понятна, и возможные долгие метания по воздушным пространствам страны не раздражали.