Андрей Воронин - Атаман. Охота на отражение

Макаренко похлопал Ревякина по плечу и вышел из кабинета. Сергей облегченно вздохнул. Он очень уважал генерала, но сегодня тот, пожалуй, был не в струю. Все эти назидательные истории, неприкрытый нажим, побуждение вывести расследование на фактически незаконные рельсы… Мрак какой-то.

Но надо было действовать.

Ревякин решил начать с проработки второй версии: о том, что эти убийства — не дело рук маньяка. Он зашел в кабинет, где работали его помощники, и сказал:

— Так, уважаемые. Есть важное задание. Вам необходимо, как обычно, в кратчайшие сроки дать мне список всех неонацистских и фашистских организаций города. Особенно тех, кто в последнее время проводил активные акции против кавказцев. Я имею в виду не столько скинхедовские погромы на базаре, сколько что-то посерьезней. Но на погромы тоже внимание обращать.

Отдел зашевелился. Все-таки это было действительно конкретное задание, ничем не напоминающее традиционное «найди то, не знаю что», практикуемое в последнее время.

Сам капитан отправился в лабораторию, где выясняли, что за машина ездила на колесах, оставивших след возле дикого пляжа.

Там его встретили уже готовыми результатами. Впрочем, протекторы были белорусского производства — бобруйского завода «Белшина». Обычно резину этого предприятия использовали на автомобилях отечественных марок.

В общем, опуская технические моменты, получалось, что скорее всего этот ночной автомобиль был марки «Лада». Обыкновенная машина, каких на улицах Сочи превеликое множество. И искать ее, руководствуясь только экспертизой следа, было примерно сродни поиску иголки в скирде сена.

Настроение Ревякина на сегодня было испорчено окончательно.

Это был, в отличие от «гнездовья» психолога, нормальный медицинский кабинет. Светлый, белоснежный, блистающий хорошим кафелем, аскетичный по оформлению. Но при том внушающий подсознательное доверие потенциальному пациенту. Дескать, не волнуйтесь, больной, мы непременно вас вылечим.

Именно последнего, если честно, не хватает подавляющему большинству кабинетов, где лечат бесплатно. Основная черта отечественных медицинских учреждений — выглядеть так, будто они — преддверия похоронных контор. Чего только стоит отвратительная зеленая краска на стенах коридоров. Или обшарпанные, затянутые в мутную клеенку кушетки. А инструменты, всегда выставленные напоказ, как прогнозы о невеселом будущем больного.

И доктора там, прямо скажем, соответствуют. Конечно, нельзя обвинять абсолютно всех врачей обычных поликлиник в том, что они сплошь халтурщики и коновалы. Однако зачастую именно так и есть. А если учесть то, как платят государственным врачам, вообще удивительно, как в России до сих пор не вымерла половина населения.

Здешний врач, безусловно, за свою работу получал хорошо. И это делало его внимательным, излучающим обаяние и уверенность в себе.

Он поднялся из-за стола навстречу Нике — высокий, лет пятидесяти, седовласый, крепкий. Лицо вытянутое, костистое, довольно красивое. Длинные усы, как у украинского гайдука, роскошного цвета «соль с перцем». В общем, такому доктору хотелось поверить сразу и в принципе.

— Здравствуйте, — тихо сказала Ника.

— Добрый день, — улыбнулся доктор. — Проходите, присаживайтесь. Меня зовут Игорь Матвеевич.

— Вероника… просто Ника, — представилась она.

Доктор провел ее до стула — удобного, мягкого, усадил, после чего вернулся на свое место.

— Ну, рассказывайте, Ника, что вас ко мне привело, — он едва заметно кивнул медсестре. Та вытащила из стопки чистый бланк, приготовилась его заполнять. Медсестра тоже была соответствующей. Чуть за тридцать, приятной внешности. Цепкие глаза, внимательный взгляд. Профессионалка, черт ее подери.

Ника стала рассказывать. Когда закончила, добавила:

— Я слышала, что подобные вещи могут быть первым признаком…

Игорь Матвеевич покрутил в руках фонендоскоп.

— В целом вы правы, — сказал он. — Все это действительно может иметь место. Но это не обязательно опухоль. Вы могли просто переутомиться, к примеру. Но ладно. Скажите: головные боли у вас часто?

— Нет, не очень.

— Обмороки?

— Тоже не слишком.

— Не замечали за собой, что стали неоправданно худеть в последнее время? Увеличенных лимфоузлов не было?

— Нет, кажется…

Доктор спокойно вел опрос. Медсестра записывала что-то в бланке. Наконец Игорь Матвеевич сказал:

— Давайте сделаем вот что: я направлю вас на компьютерную томографию. Если что-то есть в вашем мозге постороннего — мы это заметим. Но вот так, по первому впечатлению, — вряд ли это имеет отношение к моей компетенции.

Он написал направление, протянул его Нике.

— Прямо сейчас пройдите во второй корпус, там — тоже на третьем этаже — находится специалист. Он вам скажет, что нужно делать. Только скажите, почему вы решили, что это именно ко мне? Может, вам надо было бы к невропатологу или к психологу?

— Я уже была, — ответила Ника, краснея.

Онколог кивнул.

— Потом, когда будут готовы результаты, — снова ко мне.

— Прямо сразу?

— А чего тянуть? Вы же небось сами хотите поскорее разобраться с этой проблемой?

— Очень хочу, — согласилась Ника.

— Вот и замечательно, — улыбнулся Игорь Матвеевич.

Кабинет, где проводилась компьютерная томография, напомнил Нике фантастические фильмы американского производства. Тот же синеватый полумрак, непонятного назначения оборудование, легкий жужжащий шум, как будто течет ток в проводах. И еще то, чего никогда не бывает в кино, — запахи.

В кабинете пахло озоном, пластиком, освежителем воздуха, еще чем-то неуловимо знакомым. Запахи смешивались и перетекали один в другой совершенно невероятным образом.

Стол доктора располагался в дальней части этого кабинета. Он был отгорожен от всего остального пластиковой ширмой с изображением китайского пейзажа — храм, загнутые крыши, стилизованные деревья. Надо всем этим багряный дракон распустил по ветру свои длинные усы.

Врач предложил Нике присесть, взял направление, прочел его, открыл журнал, сделал записи. Параллельно задавал ряд вопросов. О наличии металлических коронок на зубах, о травмах в детстве, вообще о травмах головы. Ника отвечала, чувствуя себя, как подопытный кролик перед вивисекцией. Не зря инстинктивно все люди побаиваются врачей. И это объясняется некоторой схожестью докторов и инквизиторов. И те и другие задают вопросы и готовы причинять боль только потому, что так полагается.

Наконец опрос закончился. И началось собственно обследование.

Аппарат для томографии напоминал стиральную машину со снятой крышкой отсека для белья. Голову полагалось засовывать внутрь, и Ника даже хихикнула, представив, как эта штука закрутится и намотает ее на свои внутренние выступы.