Я Немой - Кумтрест

— Перерыв, идём курить. — сказал Шмаров, и все ушли на перекур.

Калугин висел и думал о том, что ему делать? Что предпринять, чтобы от него отстали? Может действительно начать стучать? Когда его ночью насиловали в камере ведь никто даже ничего не крикнул. В карантине тоже никто не спросил кто он и что он. Да и в отряде тоже. Каждый был сам за себя. Так если всем на меня похуй, тогда зачем мне страдать? Меня насилуют, пытают, бьют, меня убьют и никому до этого нет дела. Это же моя жизнь, если её так можно назвать, но жизнь. В этой зоне и так все стучат друг на друга. Зона стукачей и маньяков, как среди зэков, так и среди мусоров. Я калекой отсюда выйду по концу срока. Они хотят, чтобы я стучал, значит я буду стучать. Что я сказку им не расскажу, что ли, что они лучше цветных мусоров? Да если бы меня за каждую кражу садили, я бы уже лет сто отсидел.

— Ну что Калугин, как себя чувствуешь? — спросил пришедший с перекура Шмаров.

— Гражданин начальник, я буду стучать, слово даю. Дайте ручку и бумагу. Я буду писать про всё, что знаю. — сходу заявил Калугин Шмарову.

— Вот те раз. — удивился Шмаров. — Наверно, как прошлый раз думаешь меня прокатить? Э-э не, так уже не получиться.

— Гнездилов, сосед мой по шконке, общался с каким-то зэком. Я его лицо не видел, но они говорили, что неплохо бы выйти в промзону. Там типа свободы больше и много мест, где можно прятать запреты, не то, чтобы в жилке.

— Так, поподробнее. — сразу заинтересовался Шмаров. — Какие запреты?

— Карты. Он говорил, что там больше возможностей поиграть в карты.

— Вот сука, я так и думал про этого Гнездилова. Отвяжите его, сейчас всё это мне напишешь. Вторая рука у тебя может писать.

Калугина отстегнули, дали ручку и бумагу и посадили за стол. Он всё написал, что ему было известно о Гнездилове и картах.

— Совсем другое дело! Отсидишь до конца изолятор и пойдёшь в отряд. Будешь смотреть за Гнездиловым и за другими тоже. Понял?

— Понял. — ответил Калугин и про себя подумал, что про Гнездилова и карты он придумал только что, а ему поверили. Нет, надо подождать, пока его не выпустят из изолятора и тут же ляпнул.

— А ещё завхоз отряда Кузьмин говорил, что ночью, он главный кум в отряде. Он решает кому и как жить.

— Я в отряде главный кум. — возмутился Шмаров. — Я, а не завхоз. Я решаю, как кому жить в отряде. А он с чего так базарил?

— Сигареты, когда с петухов собирал, типа в штаб надо отдать.

— С петухов? Ты не перепутал?

— Отвечаю. Вы мне работу дайте, я ещё много чего узнать могу. Он двух петухов бил в сортире, а я срал сидел в это время. Они меня не видели. Он так им и говорил, что сигареты надо к утру в штаб отправить.

— Какие сигареты ты знаешь? Марка какая?

— Не знаю, не видел. Ну всяко не Прима без фильтра, они про Америку говорили.

— Так, всё понятно. В камеру иди, потом поговорим после твоей отсидки.

Про завхоза Кузьмина и петухов — была правда. Калугин так сам и не понял почему он это рассказал. Наверно нужно было всё-таки хоть какую-то правду говорить. До конца срока изолятора Калугина больше не трогали. Он спокойно вышел в отряд. Никто к нему не подходил и не интересовался его здоровьем. Никому не было интересно почему он выпрыгнул из окна. Всем было на него насрать. Каждый был сам за себя и сам по себе.

Гнездилова посадили в ШИЗО. Завхоза Кузьмина Шмаров подмолодил так, что он хромал почти месяц. Западло было Шмарову курить петушиные сигареты, но как он, в такой зоне, вообще мог их отличить? Все через одного опущенные. Калугин задавал себе только один вопрос — почему никто не жалуется? Может и жалуются, но он этого не знает. А как он узнает, если никто ни с кем не общается. У всех рот на замке. В зоне одни зомби, овощи и роботы сидят. Если ты не из этого списка, то ты или пёс, который ждёт кость и команду фас, или насильник.

Бобышкин вызвал Рылькова закончить разговор о крупных поставках наркоты в зону.

— Ну что Крокодил, когда займёмся взрослыми делами? Как ты помнишь, я твою шкуру спас от непоняток.

— А я жду, когда ты сам созреешь, Алексей Адамович. В таких делах напрашиваться не принято. — ответил Рыльков.

— Ну я так понимаю мы оба готовы?

— Я всегда готов. Тогда по старой схеме и будем работать. У тебя есть второй комплект формы?

— Есть, а зачем?

— Ну по карманах крупные веса тырить — это детский сад, слишком приметно. С сумкой наркоты тебе тоже не резон в зону заходить.

— Ну тогда рассказывай, ты у нас крупный наркоделец. Как там у вас это делается.

— Адамович, сначала тебе нужно занести второй комплект формы в зону. Можно новую в промке сшить, чтобы всегда была у тебя в кабинете. Она нам потом ещё понадобиться.

— Так, интересно, что дальше?

— В субботу ты приедешь в ателье, я адрес потом скажу, и отдашь туда эту форму, в которой ты сейчас ходишь. Её подготовят, а в воскресение заберёшь.

— А что значит подготовят?

— Ей сделают новую подкладку. Она правда станет немного тяжелее, но со стороны это не видно будет. Знаешь, как пуховики делают?

— Ну примерно.

— Вот только вместо пуха или синтепона там будут наркотики. В кассетах будут пакеты, но всё будет сделано аккуратно. Ты не переживай, такой очень тонкий пуховик получится.

— В смысле? Как бронежилет что ли?

— Нет. Как бронежилет — это зимой удобно. Летом лучше всю форму обшить тонкими кассетами, так вообще не видно будет.

— Что дальше?

— Одеваешь форму и идёшь на работу. В зоне пойдёшь на обход и зайдёшь в столовую. Там тебя баландёр, случайно споткнувшись, обольёт баландой.

— Ты шутишь?

— Не отвлекай. Ты, конечно, для вида дашь ему по башке и скажешь, чтобы дневальный принёс тебе из кабинета запасную форму. В кабинете завхоза столовой Пастухова переоденешься и пойдёшь дальше работать.

— Пастухов тоже твой человек? — насторожено спросил Бобышкин. — Он в курсе этих дел?

— Лёша, ты ещё наверно не совсем понимаешь, что такое зона. Вы мусора думаете, что всё знаете, видите и всё контролируете. Но вам никогда не окунуться в этот мир, как бы вы не старались. В колхозе своя жизнь идёт. Не важно, красный ты или чёрный, хоть голубой, всё на общее благо. Каждый знает то, что должен знать, не больше. Тут каждый зэк наш человек, даже если и думает, что он не наш, а ваш.

— Ладно, с этим понятно, дальше что?

— А что дальше? Форму тебе постирают и в кабинет принесут. Потом приедешь на адрес, который я тебе скажу и получишь кровно заработанные. Потом готовимся к следующей партии. Работаем раз в месяц, полтора, не больше.

— И что мне каждый раз вот так переодеваться?

— Лёша, способов, чтобы занести наркоту в зону, миллион шесть штук. Но все её ищут в самом тайном месте, мы фантазируем и её там не прячем. Наркота, по сути, на виду, вот ты бы догадался, что у кого-то форма так сшита?