Я Немой - Кумтрест

— За три свиданки в месяц — это да, не спорю. Только базар был про жену, а не про блядей. Бобышкин, не морочь мне голову, а то я тебе лавочку прикрою. Вместо комнаты свиданий будешь штрафной изолятор курировать. Ещё и супруге Француза позвоню, скажу, что изменяет ей. Понял? Деньги вечером занесёшь.

— Так точно товарищ майор.

Эх, подумал Бобышкин, не удалось навариться. Кто-то сука сдал и деньги уже потрачены. Как-то надо Француза раскрутить на бабки или что-то замутить. Ему я обещал с разными бабами, заплатил он за разных, а я подписал только с женой. Стукача начальника оперчасти искать себе дороже будет. Думай, Лёша, думай, сам себе сказал Бобышкин и в очередной раз укорил себя в том, что еврейский вариант с ним не проходит. А ему всегда так охота урвать с проплывающих мимо денег, хотя бы небольшой кусочек. Наверно мамины гены. Правильно думал Бобышкин, майора Воронова Альберта Давидовича ещё никто не обманул на деньги.

Лёше нравилось курировать комнату длительных свиданий. Денег правда меньше, чем УДОшниками заниматься, но зато каждый день немного есть. Да и должность не та, чтобы курировать УДО, там уже другие бабки. Бобышкин ещё раз вспомнил слова Альберта Давидовича про штрафной изолятор, в котором навариться можно только на водке и наркоте. Почесал затылок, надел фуражку и пошёл в комнату длительных свиданий.

Изжога у него, думал Бобышкин. Ну подумаешь, коньяк как коньяк, ну немного казахский. Французско-казахский, ну пока же ещё не левак? Стоп, изжога! Вот изжога и поможет. Это же Француз меня просил дополнительную свиданку Жовтисенко сделать? Француз! Ещё говорили денег нет, а коньяка море. Ну. Сам себе утвердительно говорил Бобышкин. Это что же получается, товарища майора хотели отравить палёным коньяком? Не хорошо, ой не хорошо. Вот и иду по его приказу разбираться кто и сколько денег теперь должен. План готов. Бобышкин успокоился. Не те бабки, чтобы переживать за платёжеспособность Француза. Да и Французу не резон за палёный коньяк с начальником оперативного отдела отношения портить. Как он мог подогнать Альберту Давидовичу палёный коньяк? Сволочь!

Француз, он же Антон Анатольевич Мальцев, благодаря жене, работающей в верхах города, мог бы и не сидеть в зоне. Просто он, по пьяни, бил известных в городе людей и достал уже всех. Жена любила его, но посадила — сохранить бизнес было важнее. Точкой кипения стал её партнёр по бизнесу. Мальцев жёстко избил его в ресторане и стал засовывать ему в рот деньги. Он кричал на весь ресторан, что козлы должны жрать капусту.

Бобышкин ждал Мальцева на кухне КДС. Дневальный в очередной раз сбегал и постучался в дверь комнаты. Мальцев ответил, чтобы ждали, он скоро выйдет. Прошло пол часа. Мальцев, держась за спину, вышел из комнаты, закурил и сел рядом с Бобышкиным.

— Здорово Лёха, что за срочность? — спросил Француз.

— Ты что так долго? Я уже устал ждать.

— Виагры с дуру пережрал, травы дунул, а кончить не могу. Что-то случилось?

Бобышкин красиво рассказал, как Француз и Жовтисенко подставили его перед Альбертом Давидовичем с палёным коньяком. Приезжие в гости к нему офицеры, в бане этим коньяком отравились. Сегодня вернуться на опохмел за такой косяк. Он злой, что людей напоил говном. В общем нужны бабки или он твоей жене позвонит, что ты тут с блядью отдыхаешь. Мало не покажется.

— Кстати, сколько шлюха стоит? — к вышесказанному спросил Бобышкин.

— Десять за день, а что?

— Так, ради интереса.

— А он откуда про шлюху знает? Ему это надо, кто к кому по факту приехал?

— Не знаю. Кто-то слил тебя Француз.

— Сколько надо?

— Пятнадцать.

— Что так дорого?

— Француз, не тупи. Если твоя жена узнает, как ты тут лишён свободы, на мель сядешь. Воронов очень злой, очень!

Мальцев достал из кармана сотовый телефон.

— Алле, Немец, привет из лагерей! Немец двадцать штук надо, срочно, когда? Сегодня. Да на пару дней, могу коньяком отдать, французским. Ребята тебе привезут, да ты знаешь их, ага, да, Жовтисенко люди, да, Шафера, понял? Лёхе мусору отдашь, он позвонит тебе, Таньке только не говори, что я звонил. Ну всё, покедова, братве привет!

Француз решил вопрос с деньгами и подумал, что вот Шафер сука, не ожидал от него такого. Ладно, я с ним разберусь попозже, самогонщик хренов.

— Слушай, Француз, тема есть. Последним этапом мутный тип приехал. Денег у него говорят вагон, а статья стрёмная.

— Всё-то Вы знаете, гражданин начальник. — подколол его Француз. — И?

— Ну так он же наверно по жизни хочет ровно идти, не спотыкаться? Ну сам понимаешь, можно устроить, не дорого.

— Лёша, ты уже не первый в этой очереди. Коллега твой уже занял место. Вы там между собой разберитесь, кто сумку будет потрошить. Кого на бабки разводить мне без разницы, но между двух огней я не буду секелить как проститутка. Мне непонятки тоже не нужны.

— Ладно, завтра поговорим. Надо наверно прикрывать это блядство со свиданками. И так ни за что сегодня под начальника попал. — тонко намекнул Бобышкин Французу и пошёл на выход.

Француз намёк понял, так как сильно любил таскать сюда проституток. Он кайфовал не столько от секса, сколько от того, что у него, даже сидя в зоне, много тёлок. Он же Француз, как никак!

— Лёха. — окликнул его Француз. — Я тебе, конечно, не говорил этого, но помимо вагона бабла, у этого лоха есть бизнес. Он сдавал квартиры в аренду. Бабки — пыль, а вот недвижимость — это да! Друган твой очередь занял, Павлов.

— Базара нет, этого разговора не было. Пока, привет супруге.

Бобышкин ехал домой задумчивый. С одной стороны, он был рад, что наконец у него получилось навариться на Альберте Давидовиче. Плюс пять как с куста, не зря на бухгалтера учился. С другой стороны, он думал про Женьку Павлова. Он ничего плохого ему не сделал, но возможность сорвать большой куш его тоже беспокоила.

Шафер, так и не поняв, за что получил от Француза в глаз, выпил алюминиевую кружку французско-казахского коньяку. Да нормальный это коньяк, обожрутся виагры, химии всякой, потом руки распускают. Что ж мы этих лягушатников в двенадцатом году не добили. Укладываясь на шконарь, Шафер положил бутылку коньяка под вату, зашторился и лёг спать. В бараке воняло перегаром и бычками от сигарет. Было слышно, как кто-то дрочит, но это его уже давно не раздражало. Больше всего он не мог терпеть, когда пердят, а пердел весь барак. Он крикнул в темноту, чтобы прекратили людей травить, а то всем чепики позабивает в задницу. Потом выругался на всех матом и наступила тишина. Жовтисенко уснул. Ему снилась казахско-французская война.

Васильеву нравились такие рабочие дни, как сегодня, потому что будет интересно. Приедет сборный этап из разных регионов и разных колоний. Управление раз в месяц проводит рокировки, этапируя народ между лагерями. Понятно, конечно, чтобы агентуру свою дальше прокатить и бабла поднять с желающих сменить место жительства. Некоторых наоборот проучить, чтобы денег не жалели. Васильев любил пообщаться с новыми осужденными. Порой приезжают такие клоуны, что в цирк ходить не надо, он приезжает сам.