Я Немой - Кумтрест

— Ну, ну, то-то я смотрю мать за тридевять земель по мелочи решила привезти. Сколько ей к тебе ехать, километров триста, если мне память не изменяет? Да Матрац? — Петров начал вопросами давить на Шендоровича.

— Соскучилась старушка, что-ж я ей запрещу, что ли? — начал оправдываться Шендорович.

— Ладно, что попусту базарить, значит говоришь запрета нет? Давай посмотрим.

Петрович окинул взглядом всё содержимое передачи на столе.

— А яйца смотрел?

— Ну да, смотрел, яйца и яйца, а что не так? — удивился Васильев.

— Жаль не пасха, давай ты чистишь, а я разрезаю. — распорядился Петров.

Васильев не понял, что не так с яйцами, но стал их чистить и подавать Петровичу. Петрович разрезал первое яйцо и достал из него капсулу. Это был толстый стержень от шариковой ручки, длинной полтора сантиметра, запаянный с двух сторон. Он разломал его и выдавил оттуда ханку.

Васильев не подал виду перед Матрацем, что удивился, но радость его переполняла через край. Ну Петрович, ну даёт, я бы никогда не подумал, что так можно спрятать. Только как они это сделали? Яйца целые, не мятые, обычные трещины после варки. Ему не терпелось быстрее у Петровича узнать, как это делают.

В итоге из двадцати яиц достали десять капсул с ханкой.

— Ну что Матрац будем делать? — спросил Петров. — Не стыдно маму подставлять? Маме наверно привезли передачу и оплатили проезд, такие же наркоманы, как и ты Матрац. Вот сейчас оформим вас обоих и сядет твоя мама за поставку наркотиков.

— Наказывайте, что я могу ещё сказать. — ответил Шендорович, повесил голову, а про себя подумал, что с яйцами уже не катит. Надо думать, что-то новое, что-то такое, кто ещё не делал.

Петров и Васильев доложили про изъятую наркоту Зубову и пошли с Шендоровичем в туалет.

— Так Матрац, процедуру знаешь, вопросов естественно нет. — сказал Петрович и бросил капсулы с ханкой в унитаз.

Васильев дёрнул за верёвку и смыл всю наркоту в канализацию. Матрац, почти со слезами на глазах, смотрел в водоворот, который поглотил столько прекрасного и чистого продукта. При этом он считал на сколько денег попал, которые надо будет рано или поздно возвращать.

— За что писать, за курение как-обычно или как? — спросил Шендорович.

— За курение, иди в дежурку там тебя уже ждут. — ответил Васильев

— Сколько? — опять спросил Шендорович.

— Ну ты же знаешь, пятнадцать, а там посмотрим, как вести себя будешь.

Матрац прошёл по коридору в дежурную часть, поздоровался с оперативным дежурным и попросил листок с ручкой. Он пояснил, что случайно закурил в неположенном месте и надо срочно ехать в изолятор. Дежурный выдал листок и ручку, Матрац написал объяснение и зашёл в стакан. Там он стоял и ждал, когда хозяин выпишет пятнадцать суток. Не срослось, сделал вывод Шендорович, подводя итоги сегодняшнего дня.

— Петрович, а как ты понял, что отрава в яйцах, они же целые? — спросил Васильев.

— Старый приём. Варишь яйца, но по два или три, так как сразу все зарядить не успеешь. Как только начинают появляться трещины, сразу увеличиваешь температуру на плите. Яйцо лопается. Ты его в это время достаёшь и аккуратно раздвигаешь скорлупу. Засовываешь капсулу и сразу в ледяную воду опускаешь. Яйцо сжимается. Убираешь лишний белок со скорлупы и всё. Яйцо практически целое, с виду и не подумаешь, что внутри что-то есть. Но это Василий Васильевич прошлый век. Сейчас они с луком так делают, вот там вообще не видно.

— В смысле?

— Новая тема. Из грядки достают молодую головку лука и аккуратно, сверху между перьями, делают надрез. Засовывают во внутрь капсулу и обратно в грядку. Лук растёт и надрез зарастает, а потом по лагерям развозят и продают. Говорят, что также с яблоками уже научились делать, когда они ещё растут на дереве, но я пока таких не ловил.

— Петрович, а почему мы милицию не вызовем и не оформим их?

— Понимаешь, Василий Васильевич, если всё оформлять, как положено, то надо будет много бумаги исписать. Много людей наказать, включая и нас с тобой, что плохо работаем.

— Почему?

— Не владели оперативной информацией и пропустили наркотики в зону.

— Как не владели? Я владел. Мы же их нашли по информации.

— Обнаружили мы их уже внутри зоны, а должны найти у его мамы за зоной. Мама скажет, что подкинули, а это так и есть, кто подкинул неизвестно, скажет, что ничего не знает. В итоге получится тёмный лес. Работы милиционерам подкинем лишней, а на нас пятно повиснет. Управление будет носом тыкать, что дело не довели до конца и наркотики пропустили в зону. Наша задача предотвращать поступление наркотиков в колонию и наказывать осужденных за такие попытки, что мы с тобой и сделали. Это милиция должна была, ещё на подходе этой мамы к нашей зоне, отработать её с наркотиками. — доходчиво пояснил Петров.

— Так может выяснить у мамы Матраца, кто ей передачу привозил? А потом информацию сообщить милиционерам.

— А вот это лишним не будет. Допроси её, пока она здесь, если что расскажет интересного, сообщишь в райотдел. Только без подробностей, скажешь, что информация от агентуры.

Васильев подробно допросил маму Матраца и на следующий день дал оперативную информацию операм из райотдела.

Вася был доволен, что день прошёл не зря. Наркоту перехватили, Шендорович в изоляторе, агент Махаев молодец, что в очередной раз не подвёл. В зоне порядок и сразу видно, что кумовья работают. Но самое главное то, что есть наставник Петрович, который всегда поможет.

Шмаров приехал в зону в четыре утра. Он уточнил у оперативного дежурного и нарядчика Лучёва обстановку в зоне за ночь. Попил кофе в кабинете и пошёл в штрафной изолятор на подъём, который начинается в пять утра. С последнего этапа в ШИЗО закрыли одиннадцать человек из двадцати девяти. С непонятливыми нужно было много работать, чтобы они осознали свою вину и положение. Только после хорошей профилактики их можно выпускать в карантин. Обычная работа, которая требовала много времени и сил, а этого у Андрея было предостаточно. Радовало то, что руководители оперативного отдела и колонии выписали ему на всё зелёный свет.

Осужденный Калугин очнулся на полу, свернувшись калачиком у стены. В камере горел свет. Он не знал какое было время суток, день или ночь. Всё болело, но он об этом не думал. Суки, суки, за что они его опустили, за что? Что теперь делать? Калугин осмотрелся. Шконари пристёгнуты к стене, в углу лежали скомканные вещи, это была его роба. В камере больше никого не было. А может всё это сон, подумал Калуга и нехотя потянулся рукой к анусу. Проведя между ягодиц, он посмотрел на неё и увидел на пальцах запёкшуюся кровь и говно.

— А-а-а-а-а! — заорал во всё горло Калугин.