Николай Псурцев - Антология советского детектива-37. Компиляция. Книги 1-15

Ну хоть здесь мы не попали впросак. Незнакомец незаметно вышел из другого вагона, затерялся в темноте, наткнулся на машину и погнал ее. Стало быть, он не видел нашей суеты.

— Ну, это мы догоним! — воскликнул бодро старшина.

— Догоним! — успокоил я его.

— Мы сейчас на посты сообщим!

— Я сам сообщу! — унял я его рвение.

Не расскажешь же старшине милиции, какие в ту минуту одолевали меня противоречия. Василий заметил в купе пыль на белых занавесках. Разбитая бутылка, разбитый стакан… Он высказал предположение, что в купе открывалось окно. Если оно открывалось, то совершено преступление…

Подъехала «Волга». Я вышел навстречу Авдюшину. Он сразу начал с машины. На переезде он встретил показавшийся ему подозрительным самосвал ЗИЛ-130, хотел было его задержать, но торопился ко мне.

— Вы разглядели кабину самосвала? — спросил я Авдюшина.

— Мы ослепили его встречным светом на переезде… В кабине сидел один человек за рулем… Мне показалось, товарищ полковник, что водитель похож на того, кого вы ищете.

— На кого? На Притыкова или на Гусейнова?

— Не на Притыкова… Притыков маленького росточка… Этот высок, у него восточный тип лица… Поэтому я и хотел задержать… Не знал… Не было вашей команды. Но мы его догоним! Немедленно догоним! Здесь он никуда не уйдет! У нас отличные посты ГАИ…

Я оглянулся на старшину милиции Артюхина. Все равно он узнает о находке… На него можно было рассчитывать в такой мелочи. Я попросил его связаться с дежурным по станции Проня и организовать тщательный осмотр перегона между Шиловым и Проней. Искать надлежало труп выброшенного из поезда человека…

Старшина милиции побежал к селектору, Авдюшин — к машине. Я тоже сел в машину.

Авдюшин не напрасно утверждал, что посты ГАИ у них отличные. Он тут же из машины связался по рации с постами в Кирицах и Соколовке. Куда бы ни свернул с проселка самосвал, налево или направо, он был бы перехвачен. Радиоволны опередили его сразу и намного.

Ночь… Выпала на асфальт роса. Мы остановились у въезда на шоссе и вышли из машины.

Покрышки самосвала наволокли с проселка пыль на мокрый асфальт и четко пропечатали следы. Самосвал повернул направо к Рязани.

К Рязани… К областному центру, к железнодорожному узлу, к точке, где он мог встретить несколько милицейских постов. Не может быть, чтобы он сворачивал по наитию, не обдумав, куда свернуть. Если бы он почувствовал, что кто-то идет по его следу, он повернул бы налево, подальше от Рязани, в районы поглуше… Стало быть, он спокоен… Надо ли его пугать?

Мы выехали на шоссе. Шофер нажал на акселератор, стрелка спидометра склонилась до отказа вправо, До Рязани было пятьдесят километров. Мы должны были догнать его где-то на полпути.

Авдюшин вызвал навстречу оперативную машину ГАИ. Мы его взяли бы в коробочку. Действительно, деваться ему было некуда. Оставалось одно — бросить машину и скрыться в поле. На всем пути от Прони и до Рязани леса не было.

Я чувствовал, как шофером и Авдюшиным овладевает азарт погони. У меня азарт проходил. Я понимал, что еще несколько минут, и случится непоправимое. Если мы возьмем его, обрубаются все спрятанные концы этого дела. Все дальнейшие комбинации будут исключены!

Я решил прекратить преследование, чтобы опередить его в пока еще предполагаемом пересечении наших путей.

Что позволяло мне идти на риск вообще? Кто же ему сказал, что Шкаликов жив? Кто ему указал его адрес? У Шкаликова фотография и журналы со статьями Раскольцева… Конечно же без чьей-то помощи Сальге не нашел бы Шкаликова… этот второй фон пока еще смутно прорисовывался. Я решился на риск. Очень крупным представлялось мне это дело.

Я попросил Авдюшина включить рацию и приказать встречной оперативной машине не останавливаясь следовать нам навстречу. Не останавливаясь и не задерживая самосвала. Авдюшин не удержался:

— Товарищ полковник, вы за наших товарищей из ГАИ боитесь?

Я не ответил.

— Передайте также на пост в Соколовку, — продолжал я, — и на все посты ГАИ, чтобы этот самосвал нигде и ни при каких обстоятельствах не задерживали…

Авдюшин понял наконец, что начинается наша операция.

Я еще, правда, смутно себе представлял, как она начнется, но ход событий подсказывал ее начало.

Случайность? Такая же случайность, как и с обращением в милицию Шкаликовой? Нет! Серия случайностей — это уже система. Система ответственности советского человека, когда он встречается с явлениями, не укладывающимися в житейские нормы.

Не случайно, а только в силу своей добросовестности и чувства ответственности милиционер Рыжиков нашел след…

Он очень переживал свою ошибку с паспортом Гусейнова, хотя ошибиться было не мудрено. Паспорт был изготовлен отлично.

История с протоколом вообще подвела Сальге. Он приехал в село к Притыкову. Как мы знаем, Притыкова не оказалось. Сальге нужно было ухватиться за его след. А может быть, и просто проголодался. Он отправился в колхозную чайную. Разговорился за столиком с местным жителем и решил угостить его водкой для более задушевной беседы. Подошел к стойке. Заказал две порции водки. Пока рассчитывался, из-за его спины протянулась чья-то рука, схватила стакан… Сальге оглянулся. Невзрачный человек допивал большими глотками его водку. Буфетчица подняла крик. Оказывается, это был давний и излюбленный прием окончательно спившегося человека. Вызвали милицию, хотя Сальге просил не обращать внимания, отказался от всяких претензий. Но никто за Сальге и за его потерю не переживал. Всем надоела назойливость пьяницы. Пришел Рыжиков и составил протокол. Сальге пришлось предъявить паспорт как пострадавшему. А когда Рыжиков узнал, что Гусейнов ищет Притыкова, сказал ему, что тот оформился проводником на железную дорогу…

Рыжиков считал виноватым себя. Он решил переворошить все, что касалось Притыкова. К ночи, перерывая в который уже раз корзинку из-под бумаг в бухгалтерии колхоза, где работал счетоводом Притыков, он нашел обрывок квитанции, по которой Притыков получил перевод в пятьдесят рублей. Перевод до востребования… Удивило Рыжикова, что перевод пришел в почтовое отделение в другом селе, расположенном километрах в двадцати выше по Оке. Зачем Притыкову понадобилась такая конспирация?

Добраться в село Инякино, где находилось это почтовое отделение, было не так-то просто. Оно находилось на другом берегу Оки. Надо было ехать два часа на катере и от пристани идти пешком семь километров. Рыжиков понял, что Притыков делал это неспроста. Невзирая на поздний час, он сел на моторную лодку и отправился в Инякино. На пристани он поднял с постели знакомого ему шофера. В Инякине разбудил работниц почты. Они ему рассказали, что Притыков вот уже два года получал ежемесячно по пятьдесят рублей из Москвы. Открыли ночью почту. Подняли корешки квитанций, и Рыжиков забрал их. Работницы почты рассказали ему, на почту приходил разыскивать Притыкова его друг, высокий, со смуглым лицом. Они признались, что нарушили почтовые правила, подсказав незнакомцу, где искать Притыкова. Очень уж он просил, жалко было человека, издалека ехал!