Аркадий Адамов - Антология советского детектива-46. Компиляция. Книги 1-14

— А ты кто такой? Перед каждым вставать...

«Ну, ты у меня сейчас попляшешь». Никитин достал удостоверение.

— Прочел?

Шофер непонимающе поглядел на него.

— Ну, — рявкнул Никитин и опустил правую руку в карман.

В комнате повисла тишина. Калинин поднялся, опасливо косясь на руки Никитина.

— Документы.

Он спрятал в карман права и паспорт.

— Пошли.

— Куда? — голос шофера дрогнул.

— Куда надо. Только иди спокойно, без фокусов. Стреляю без предупреждения.

Они пересекли двор, подошли к проходной. Там их уже ждал начальник караула.

— Смирнов, — представился он Никитину, — вы куда его забираете?

— А по какому праву ты в действия органов вмешиваешься? — лениво процедил Никитин, глядя куда-то поверх его головы.

— Так ведь товарищ Пирожков звонить будет. А что я скажу?

— А по мне хоть Булочкин. Пусть звонит в ОББ Б4-02-04. Ясно?

— Так точно, — начальник приложил руку к шапке, провожая глазами сотрудника отдела с таким устрашающим названием.

«Господи, Господи ты Боже мой! За что же это меня? А? Куда это? Зачем?»

Он покосился на сидящего рядом с ним оперативника. Спросить? Не скажет. Что узнали-то они? Что? Может, за бензин? Подумаешь, продал сто литров. Всего дел. Нет, не за бензин. За седьмой распределитель. За повидло это и водку ту проклятущую. Ту самую, что он в Перово отвозил. Точно. Дознались. Но он скажет. Все скажет. Кого ему прикрывать! Пашку, гада мордастого? Он, наверное, за это какие деньги хапнул, а ему тысячу дал да три бутылки водки. А тысяча эта ему зачем? Что по нынешним временам с этой тысячей сделаешь? Что купишь? Пачка папирос с рук — сто рублей. А может, не за Пашку? Вдруг соседи накапали? Могли. Особенно этот рыжий, филолог, что ли? Червь книжный, паскуда завистливая. Надо было на него написать куда следует насчет книжек немецких. Так пожалел, детей его пожалел. Вот наука впредь будет. А что он написать-то мог? Про продукты. Пусть докажут. Их ему товарищ Пирожков давал. Его не тронут. Кишка тонка. У него везде руки. Друзья. А вдруг он откажется? Павел-то Егорович? Тогда как? Тогда его утоплю. Все расскажу и про суку его блондинистую, и про продукты. Неужто конец? Как жил-то хорошо, как жил! Ой, чего это я молочу! Держаться надо, молчать. Я кто? Шофер. Рабочий класс. А если сосед оговорил? Интеллигент, сволочь, у него книги немецкие и фамилия тоже немецкая. Гримфельд ему фамилия. Хочет насолить пролетарию. Ежели Петька? Ну, возил, ну, дал он мне водки, а я ему деньги заплатил. Кто видел? Никто. Кто докажет? Петька? Оговаривает. Запутать хочет. А то, что я за эту водку талоны не отдал? Наказывайте. Судите. А вдруг разбронируют? Пусть. Войне-то конец. Пока обучат. Глядишь, и все».

Калинин прошел мимо строго поглядевшего на него милиционера, и ему стало совсем нехорошо. Ноги сделались словно из ваты, плечи набрякли тяжестью, будто он за баранкой просидел два дня не разгибаясь, к горлу подкатил ком, мешавший дышать. Не замечая ничего, как во сне, поднялся он на второй этаж.

— Садись сюда. — Оперативник показал ему на скамью. — Садись и жди вызова.

Калинин тяжело опустился на жесткое деревянное сиденье и затих, бессмысленно глядя вдоль коридора.

Никитина он встретил у кабинета.

— Товарищ подполковник, свидетель Калинин доставлен.

— Где он?

— А вон на скамейке. Пар выпускает.

— Опять?

— Что опять?

— За свои штучки взялся?

— Какие еще штучки? — непонимающе спросил Никитин.

— Смотри!

— А чего, взял его немножко на «понял — понял». И все дела.

— Когда я тебя научу, что свидетель — это одно, а... Ну ладно, позже поговорим. Через пять минут доставишь его ко мне.

Данилов вошел в кабинет, сел за стол. Черт его знает, этого Никитина, ну что за человек! Любить людей он его, конечно, не научит, а уважать заставит. Пусть хоть внешне ведет себя пристойно, как подобает работнику милиции.

В дверь постучали.

— Войдите.

На пороге вытянулся Никитин.

— Шофер Калинин по вашему приказанию доставлен. Разрешите ввести, товарищ подполковник?

— Введи.

Данилов рассматривал Калинина и думал: здорово же его скрутило. Шофер не сидел на стуле, а оплыл на нем, как квашня, безвольно и беззащитно.

— Ваша фамилия?

— Моя? — срывающимся голосом спросил свидетель. — Моя, что ли?

— Ваша.

— Калинин Владимир Данилович.

— Номер вашей машины?

— Моей, да? Моей?

— Вашей, естественно, да успокойтесь вы. — Данилов встал и увидел, как голова Калинина дернулась. «Господи, — подумал он, — надо же быть таким трусом!» Иван Александрович налил стакан воды из графина, протянул свидетелю. — Выпейте и успокойтесь.

Калинин пил жадно, расплескивая воду трясущимися руками.

— Ну, успокоились?

Калинин кивнул головой.

— Читать можете?

— Могу, — еле выдавил он.

— Нате вам Уголовный кодекс. Вот статья девяносто пять [61] Здесь и далее статьи УК РСФСР даются в редакции тех лет. . Ознакомьтесь. Да нет, так у нас ничего не получится. Ну и развезло вас! Держите себя в руках, вы же мужчина в конце концов. Слушайте. Статья девяносто пятая УК РСФСР гласит: «Заведомо ложный донос органу судебно-следственной власти или иным, имеющим право возбуждать уголовное преследование должностным лицам, а равно заведомо ложное показание, данное свидетелем экспертом или переводчиком при производстве дознания, следствия или судебного разбирательства по делу, — лишение свободы или исправительно-трудовые работы на срок до трех месяцев». Вы уяснили смысл статьи?

Калинин опять кивнул головой.

— Прекрасно. Прошу вас назвать номер машины.

— МТ 51-50, — выдавил из себя свидетель.

Данилову казалось, что говорил не Калинин. В этого обмякшего, потерявшего контроль над собой человека как будто кто-то вставил приспособление, похожее на сломанный старый фонограф со стертыми валиками. Нажимаешь кнопку, изношенная пружина начинает крутить валик, и в трубу сквозь шипение и треск доносится нечто похожее на человеческий голос.

— Подойдите к столу и посмотрите на эту фотографию, — резко не сказал — скомандовал Данилов. Он по опыту знал, что жесткость заставляет таких людей собраться.

Калинин встал, взглянул на фотографию Судина и кивнул головой.

— Вы его знаете?

— Да, — опять послышались хрип и шипение.

— Успокойтесь. И расскажите, при каких обстоятельствах вы познакомились.

— Возил его пару раз, — голос Калинина окреп, — я, товарищ подполковник, — он махнул рукой, — от жадности это все, от корысти моей. Еду по Арбату, они идут...

— Кто именно?

— Этот, что на фото, и полковник авиации. Руку подняли. Я остановился, довез их.

— Куда?

— Сначала в Зачатьевский, к этому, потом на Патриаршие пруды, там женщину взяли — и в коммерческий ресторан «Гранд-отель».