Федор Залата - Антология советского детектива-6. Компиляция. Книги 1-11

Он бросил в корзинку и последний вариант отчета.

Встав, подошел к окну, приподнял кошму. На минуту зажмурился от яркого света, ударившего в глаза. Но еще больнее, уже по самому сердцу, резанула картина палаток, стоявших на берегу озера. Брезент провис, покосились стойки... Палаточный городок напоминал ему стаю обессилевших птиц. Когда-то они наберут сил и поднимутся вновь?..

За палатками вдоль берега петляет дорога. Она лениво обтекает прибрежные мары, спускается вниз, к самому озеру и, будто отведав горько-соленой воды, отбегает прочь, к самой подошве горы Жаксы-Тау. Затем она снова поднимается уже на противоположный берег, пропадает между буграми и показывается далеко-далеко, серой паутинкой на голубоватой полыни.

Второй день Кузин вглядывается в эту дорогу, поджидая из аула своего помощника Санкевича, уехавшего за верблюдами и вьючным материалом. Все, что было на счете в банке, перешло в сумку Санкевича, а вот что он добудет? Но дорога не радует Кузина. Не появляется на ней желанный караван верблюдов во главе с Санкевичем. Только миражи бродят. И злят..

Зазвонил телефон.

«Неужели Славин?» — мелькнула мысль.

Кузин не сразу взял трубку, будто она могла обжечь. Глуховатый голос спросил:

— Товарищ Кузин?

— Да, да, — радостно отозвался Кузин, довольный тем, что звонил не Славин. — Слушаю вас...

— Здравствуйте, товарищ Кузин! Говорит Омаров. Зайдите, пожалуйста, к нам...

Омаров? Кто такой? Кузин не сразу вспомнил этого человека. Он не успел ответить на приветствие, как там, на другом конце провода, положили трубку. Омаров?.. Да это же секретарь райкома!..

Вызов в райком взволновал. Совсем недавно пристал уполномоченный госбезопасности Мамбетов, выспрашивал про людей экспедиции и просил прислать список работающих со всеми «установочными данными». Мамбетову не понравилось, что на стене, открытой всем, висит проект работ, по всей комнате разбросаны схемы, журналы, каталоги... Кузин не разгадал, что на душе у Мамбетова, но внимание к экспедиции его насторожило. Ведь оно, думал Кузин, неспроста проявилось.

— Нужно быть бдительным, товарищ Кузин, — сказал на прощанье Мамбетов.

Кузин усмехнулся:

— Воду же ищем совхозу. Какая тут бдительность!

— Мы воду, а кое-кто может подумать невесть что. У страха глаза велики. — Мамбетов развел руками.

Сейчас после звонка секретаря райкома Кузин с каким-то особым беспокойством вспомнил посещение Мамбетовым базы.

Наскоро переодевшись, Кузин побежал к Омарову. На всякий случай прихватил с собой проект работ, сунув портфель под мышку. В воротах Кузин наскочил на завхоза Пономаренко и чуть не сбил его с ног.

«Никак, в райком! — догадался Пономаренко и улыбнулся. — Давно бы надо...»

Он был одним из тех, кто возражал против выезда отрядов в степь на колесах, и теперь торжествовал: Кузина он недолюбливал. Молоко на губах не обсохло, а уже начальник!

Пономаренко хотел было повернуть на склад, как вдруг увидел идущую через улицу высокую и тонкую, как тростинка, девушку. Она несла в руках большой чемодан, узел и от тяжести приседала.

«Не к нам ли? — подумал он и остановился.

Девушка, увидев его, заторопилась. Она еще больше стала приседать, и чемодан уже чертил углом по дороге.

— Дедушка, где база экспедиции? — прокричала она, опуская багаж на дорогу.

— Здесь, дочка. Здесь.

— Вот хорошо! А то я выбилась из сил.

— Да, поклажа не по коню.

— И вовсе не тяжело! — возразила девушка. — Неудобно только и руки режет...

— Вот и я говорю. — Завхоз улыбнулся. — Ну, здравствуй!

Девушка вспыхнула и виновато проговорила:

— Простите, пожалуйста. Я даже не поздоровалась. Так торопилась. Здравствуйте! А вы тоже в экспедиции работаете?

Пономаренко назвал себя.

— А меня зовут Любой. Фамилия Малинина. Из Камышина я. Практикантка.

— Вот и хорошо. Сегодня практикантка, а завтра, глядишь, начальником станешь... Ну, пошли. Дай, я тебе помогу.

Пономаренко взял чемодан и удивился.

— Что он у тебя свинцом налитый, что ли?

— Книги, одни книги!

— Ну, пошли, умница...

Пономаренко привел Малинину в комнату, из которой несколько минут тому назад вышел Кузин.

— Это квартира? — спросила Малинина, глядя на разбросанные вещи и бумаги.

— Все тут, Люба Малинина. И контора, и начальник живет. Других помещениев нет.

— А где же мне поселиться?

— Там, где и все. На берегу! — Пономаренко сбросил с окна кошму, и Люба увидела поставленные вразброс по берегу озера палатки, возле них телеги, ящики, бревна.

— Разве еще не выехали в поле? — удивилась Люба. — Мне сказали, что...

— Сказали, сказали... Выехали, да возвернулись. На вьюке нужно было, а они, видишь ли, на телегах.

— Что же так, не знали, что ли?

— А это ты спроси у своего начальника, раз ты такая смелая. Кстати, он тебе встретился.

— Это высокий такой, с портфелем?

— Он самый. Вот он и доложит тебе... А мое дело палатку выдать...

Малинина вздохнула.

— Палатку выдаст и кладовщик, а вы — завхоз, Осип Осипович. Помощник начальника.

— Спасибо за науку, дочка.

— А вы не сердитесь. Осип Осипович... — Малинина огляделась. — Я вот еще что попрошу вас: принесите мне тряпку и воды...

— Это зачем?

— Разве в такой грязи можно работать? Давайте наведем порядок.

— На это уборщица есть.

— А вот мы ей и покажем, как убирать нужно.

Пономаренко с удивлением глядел на Малинину. Появившаяся к ней неприязнь начала таять. Девчонка, видать, работяга.

Между тем Малинина движением ног сбросила тапки, повязала волосы косынкой и еще раз сердито оглядела комнату, будто собиралась вступить в бой с беспорядком. Пономаренко, увидев, что новенькая берется всерьез, спросил:

— Воды какой тебе, холодной или горячей?..

Через час комнату было не узнать. Пономаренко выбился из сил, беспрестанно меняя воду, помогая Малининой передвигать шкафы, столы. Он подчинялся ей беспрекословно, даже повесил поверх кошмы белые простыни, как она приказала. Рулоны бумаги были сложены в пустой ящик, списки с координатами пунктов положены в отдельную папку. Была прибрана и кровать Кузина.

— Ну, кажется, все... — Люба победно оглядела комнату. — Да, Осип Осипович, положите к порогу тряпку...

Пономаренко вышел. Малинина присела на табурет. Все-таки она устала. Ночью не удалось уснуть, в вагоне было тесно и душно. Потом с километр тащила свой багаж по поселку. Хотелось лечь, растянуться хоть на полу. Люба еще раз придирчиво оглядела посветлевшую комнату. Вдруг она увидела свисающую с потолка паутину. Мигом вскочила на стул, но дотянуться не смогла. Тогда, боязливо покосившись на дверь, она забралась на шкаф и, стоя на коленях, протянула руку, чтобы смахнуть паутину.