Хью Пенткост - Холостой прогон

Мэрилин Мартин также представляла собой весьма колоритную личность. Пятидесяти пяти лет, хотя на вид ей трудно было дать больше сорока пяти, одета по последней моде, и каждый день — новый цвет волос, благодаря обширной коллекции элегантнейших париков.

К числу её отличительных черт относились также острый язык, едкий, скептический ум и хрипловатый голос — слишком много сигарет, слишком много мартини.

— Я помню «Последнее танго» почти наизусть, — говорила Мэрилин, — я смотрела его много раз и в результате стала неисправимо романтичной. Я люблю, когда мужчины дарят мне цветы; мне нравится, когда они распахивают передо мной дверь, подают мне пальто или помогают подняться из кресла. И я люблю, когда мне льстят, если это делается изящно и со вкусом.

Типично женская болтовня. Она может раздражать, как жужжание мух, думал Квайст, а может казаться милым, хотя и бессмысленным щебетанием — если вы привязаны к тем, кто производит весь этот шум. Наверное, к старости я сделаюсь закоренелым женоненавистником, решил он.

— Я устала от современной молодежи! — продолжала тем временем Мэрилин. — На мой взгляд, обаяние и шарм могут быть лишь результатом жизненного опыта. А то, что вытворяют теперешние молодые люди, сексуальная революция и всё такое прочее — результат недосмотра со стороны моего поколения. В нынешнем образе жизни нет ничего привлекательного.

Я знаю, я не ложусь, пока не кончатся передачи ночного канала, и с уверенностью могу сказать: светскость женщине придает не только одежда. Нужно иметь соответствующую фигуру, прическу и определенную жизненную философию!

— Сейчас вы цитируете другую Мэрилин, — заметила Лидия. — Правда, у той имя пишется через «е», Мерилин Бендер, которая сочиняет для «Нью-Йорк таймс» статейки про жизнь замечательных людей.

— Хорошую мысль и позаимствовать не грех, лишь бы к месту, — отмахнулась Мэрилин. — Так вот, в шестидесятых годах мода перестала быть чем-то легкомысленным, чисто внешним. Она превратилась в орудие преуспевания, стала частью образа жизни, неким символом. Теперь одежду шьют не для того, чтобы уберечь людей от сырости или холода, а для того, чтобы сделать их сексуально привлекательными.

— Опять цитата, — вставила Лидия.

— Ну и пусть, — жизнерадостно сказала Мэрилин.

— Не для того же вы сюда пришли, чтобы прочесть нам лекцию, дорогая, — вмешался в разговор Квайст.

— Конечно нет, — тут же ответила Мэрилин. — Я пришла вас нанять. Работа как раз по вашей части. Я задумала целую серию новых моделей для тех, кому за тридцать. Но чтобы заставить людей покупать вещи далеко не первой необходимости, нужны кумиры, вокруг которых легко создать романтический ореол. На роль таких идолов лучше всего подходят особы с высоким общественным положением, которым стремились бы подражать тысячи и тысячи женщин. Вспомните Жаклин Кеннеди в шестидесятых. Создайте для меня подлинную богиню стиля и моды, Джулиан!

— Необходимые качества? — поинтересовался Квайст.

— Красота, богатство, высокий социальный статус. Очень важно, чтобы она занималась благотворительностью, бывала в местах, которые обычные женщины привыкли считать шикарными и романтичными: Акапулько, Лас-Вегас, театральные премьеры на Бродвее и тому подобное. Яркая индивидуальность — и никакого снобизма. Недосягаемая, и всё же — совсем рядом.

— Предлагаю Лидию, — сказал Квайст, глядя на темноволосую девушку.

— Красота налицо, — ответила Мэрилин, — со стилем тоже всё в порядке. Но к несчастью, далеко не богата и живет с тобой в грехе.

— Если то, что нас связывает, греховно, — проговорил Квайст, не отводя от Лидии своих голубых глаз, — то мне, пожалуй, придется забыть о претензиях на нимб праведника.

— Я люблю вас обоих, — сказала Мэрилин, — но будь серьезней, пожалуйста.

Квайст стряхнул пепел своей сигары в бронзовую пепельницу на столе.

— Помимо качеств, перечисленных вами, — заметил он, — Жаклин Кеннеди имела ещё одно, притом весьма немаловажное: она была женой одного из самых влиятельных в то время на Земле людей. И самого влиятельного в Америке. Сфотографировать её было мечтой каждого фоторепортера в Штатах. Фотографировалось буквально каждое платье, которое она надевала, каждое движение, каждый поворот головы. Она не нуждалась в паблисити, она его имела. Вне зависимости от того, нравилось ей это или нет.

— Найдите мне нужную женщину и сделайте так, чтобы её популярность была под стать её очарованию.

— Богатая, красивая, около тридцати, высокий социальный статус, — повторила мисс Пармаль, делая пометки в блокноте.

— И не живет в грехе, — добавил Квайст, искоса посматривая на Лидию. — Держу пари, любимая, мы с тобой подумали об одном и том же человеке, да?

— Кэролайн Стилвелл, — не задумываясь, сказала девушка.

— Жена Марка Стилвелла? — быстро спросила Мэрилин, и её глаза сверкнули ястребиным блеском.

— Бывшая кинозвезда не первой величины, которая оставила профессию ради любви, — сказал Квайст. — Она вышла замуж за одного из принцев финансового мира. Дом в Нью-Йорке, дом в Вестчестере, дом на Палм-Бич, роскошные апартаменты в Лондоне. Она красива, элегантна, около тридцати пяти. Еще одна Грейс Келли, если угодно.

— Принц финансового мира! — презрительно фыркнула Мэрилин. — Нынешние миллионеры совсем не то, что разбойники и магнаты, создававшие эту страну. Их деньги — результат запутанных финансовых махинаций. Они представляют собой более-менее небесталанных бухгалтеров.

— Жаклин и Грейс просто-напросто повезло с мужьями, — вмешалась в разговор Лидия. — Не каждый мужчина рождается на свет для того, чтобы стать президентом Соединенных Штатов или принцем Монако.

Так или иначе, но Стилвеллы исправно платят по счетам.

— Вряд ли этого достаточно, — сказала Мэрилин. — Те две красавицы сразу делали знаменитыми модельеров и дизайнеров, чью одежду носили. Тот, чье платье надевала Жаклин, мог считать, что ему неслыханно повезло. Чувствуете разницу? Кроме того, вам придется убедить вашу Кэролайн носить мои модели, и ей придется бывать там, где вы скажете, и делать то, что вы посоветуете. Вряд ли это доставит ей удовольствие. А почему вы оба сразу подумали о Кэролайн Стилвелл?

— Да потому, что мы с ней хорошо знакомы, — ответил Квайст. — Мы вели кое-какие её дела, ещё когда она снималась. Я просто выложу перед ней карты на стол, вот и все. Либо она согласится, либо нет.

— А с какой стати ей соглашаться? — спросила Мэрилин.

— Потому что ваши модели великолепны, — сказал Квайст. — Потому что не родилась ещё женщина, которая отказалась бы иметь элегантные наряды на все случаи жизни. Потому что каждая женщина рада стать предметом поклонения, окутанным этаким романтическим флером. Потому что она, скорее всего, найдет это забавным. Ну и наконец, просто потому, что представится случай без особого труда оказать услугу своим друзьям. Сколько зелененьких вы готовы выложить на бочку?