Эмиль Дебо - Люди золота

Старый Фельбруг, о котором писал Редж, был не кто иной, как отец лорда Фельбруга. Он предлагал правосудию доказать существование ужасного и таинственного общества « Людей золота ». Знал ли он, что этим самым выдает и своего сына?

Он поступил так с полным сознанием того, что он делает. Да, старый и честный Фельбруг знал, что его сын вор и убийца.

Старый лорд Фельбруг был богат и владел большими имениями около Лондона, но мало-помалу его состояние было расстроено кутежами, мотовством и преступлениями его сына. Доброта отца Фельбруга доходила до слабости.

Разорение открыло ему глаза; но напрасно хотел он употребить свой родительский авторитет. Напрасно старался он указать своему сыну всю глубину бездны, в которую тот упал. Молодой человек, увлеченный развратною жизнью, потерял всякое благородство, даже честность. Сделанный им подлог, за который его хотели преследовать, заставил молодого Фельбруга поспешно оставить Англию. Он сказал отцу, что ему предлагают место в Америке, и уехал.

Во время своей безумной жизни в Лондоне Фельбруг встретился с Фабером Броун, когда тот, под другим именем, клал там начало своей ужасной ассоциации. Они сошлись, и Фельбруг был принят в общество как один из второстепенных агентов. В Нью-Йорке его ум и отважность сблизили его с начальником общества и доставили его расположение.

Несколько лет спустя после отъезда Фельбруга из Америки его отец овдовел. Беспокоясь об участи сына, он приехал в Нью-Йорк.

Каково же было его удивление, когда он увидел, что сын его ведет такую жизнь, которая заставляла предполагать у него громадные средства, что он принят в самое лучшее общество Нью-Йорка и что, наконец, его считают за важную особу.

Сначала отец был только крайне обрадован переменой, происшедшей с его многолюбимым сыном. Но на этот раз привязанность не сделала его слепым. Он захотел узнать источник этого богатства и не мог найти его.

Сделавшись благоразумнее, боязливее и подозрительнее, он стал разузнавать о поведении своего сына.

Но все его расспросы и розыски не открыли ничего дурного. Напротив того, он слышал отовсюду только одни похвалы молодому лорду Фельбругу.

Но вместо того, чтобы успокоиться подобными отзывами, боязнь и подозрения все более и более укреплялись в душе старого лорда, который — увы! — слишком хорошо знал своего сына.

Тогда старик стал наблюдать за сыном с ловкостью полицейского сыщика и инстинктом отца. Тогда он открыл ужасную истину.

Он призвал сына и объявил ему, что знает все. После отрицаний истины слов отца сын дошел до угроз.

Тогда несчастный отец хотел подействовать страхом. Он послал в суд анонимный донос относительно общества, существование которого он открыл. Но доказательства, которые имел лорд Фельбруг, были слишком неопределенны, чтобы на его донос обратили внимание.

Между тем « Люди золота », узнавшие об этом событии, собрались на чрезвычайное заседание. Они приговорили старика Фельбруга к смерти.

Но тут сын почувствовал, что остаток сыновнего чувства возмутился в нем против этого нового преступления. Он обещался, что на будущее время отец его будет молчать. После этого обещания исполнение приговора ужасных судей было отложено.

В это-то время, представившись перед отцом раскаивающимся и поклявшись ему не сходить более с пути истинного, лорд Фельбруг уехал из Нью-Йорка.

Отец поверил этому новому обращению и не посылал более донесения против « Людей золота ». Сын же его уехал исполнять странное поручение начальника. Отсутствие Фельбруга продолжалось три года.

Мы были свидетелями его возвращения на вечере у адвоката Реджа.

Старый Фельбруг вскоре понял, что был недостойно обманут. Гнев и стыд, так долго накоплявшиеся в душе этого человека, наконец переполнили меру его терпения. Он решился отмстить за общество, безопасности которого угрожали « Люди золота », отмстив своему недостойному сыну. Теперь мы знаем, почему лорд Фельбруг дрожал перед Фабером Броун.

— Вот уже второй раз, как ваш отец доносит на нас, милорд. Первый донос был анонимный, этот подписан. Будучи сделан вашим отцом, он имеет для нас большое значение. Все, кто так или иначе становился нам поперек дороги, был строго наказан, не так ли, милорд?.. Смертный приговор против вашего отца продолжает существовать; как вам известно, его исполнение было только приостановлено… Ну, в настоящее время…

— В настоящее время?..

— Его надо привести в исполнение!..

Лорд Фельбруг не мог не вздрогнуть с головы до ног.

Между тем начальник, не обращая внимания на ужас своего собеседника, продолжал:

— Его надо исполнить, но без шума, в глубочайшей тайне, так чтобы можно было предположить, что это самоубийство. Если вы еще не понимаете, то скоро поймете, будьте покойны… Но что с вами?.. Можно подумать, что вы сейчас упадете в обморок!..

Действительно, лорд Фельбруг был сильно взволнован. Отцеубийство, о котором начальник говорил так хладнокровно, заставляло его испытывать до сих пор неведомый ужас. Он прошептал несколько бессвязных слов в ответ на вопрос начальника.

Фабер Броун продолжал:

— Вспомните, милорд, торжественный обет, данный вами нашему обществу, существование которого висит в настоящее время на волоске. Вспомните, что мы все, под страхом смерти, обещались ему жертвовать всем, слышите ли вы, всем! Только при этом условии оно могло произойти на свет, увеличиться и иметь такой успех. В настоящее время один человек угрожает нам… мы сталкиваем его с нашей дороги.

— Но, начальник, этот человек…

— Ну что же?

— Этот человек… мой отец!..

— И это ваше лучшее, ваше единственное доказательство? — сказал Фабер Броун с улыбкой сострадательного презрения. — Узнайте же, что сделал я, и тогда вы сами будете в состоянии судить, может ли растрогать меня ваше горе!..

— То, что я вам расскажу, имеет большую важность.

Я считаю вас человеком чрезвычайно умным и весьма полезным для нашей ассоциации. Одним словом, я только одного вас считаю достойным выслушать исповедь, которую обстоятельства побуждают меня вам сделать. Но помните, милорд, что эта тайна не легка и что для вас она будет постоянной угрозой смерти…

Фельбруг поклонился, как человек, решившийся все выслушать, тогда Фабер продолжал:

— С другим членом « Людей золота» я не унизил бы моего авторитета до того, чтобы действовать убеждением. Вам, Фельбруг, я хочу доказать, что существование отдельной личности, будь эта личность ваш самый близкий родственник или лучший друг, должно быть безжалостно принесено в жертву для пользы нашего общества.

Нельзя безнаказанно идти по той дороге, по которой мы идем.