Уильям Айриш - Избранное. Компиляция. Книги 1-20

— Ничего, что могло бы довести ее до такого состояния, если вы к этому клоните. — Он замолчал и торопливо спросил: — Кстати, что с ней случилось? Вы ведь мне еще этого не сказали. Какая причина…

Открылась наружная дверь, и он замолчал. Он молчал и, словно зачарованный, следил за тем, как вновь вошедшие закрывают за собой дверь спальни.

— Что им нужно? Кто они? Что они здесь делают? — Он вскочил.

Один из троих подошел к нему и положил руку ему на плечо. Он снова сел.

— Вы нервничаете, мистер Гендерсон?

— Как я могу держать себя в руках? — огрызнулся Гендерсон. — Вернулся домой и нашел мертвую жену…

Он замолчал. Дверь спальни снова открылась. Глаза Гендерсона уставились на маленькую неуклюжую процессию.

— Нет! Не надо так! — закричал он. — Посмотрите, что вы делаете! Как мешок с картошкой… А ее чудесные волосы тащатся по полу… Она так следила за ними!

К нему протянулись руки, чтобы удержать его на месте. Ему казалось, что из спальни донесся легкий шепот: «Помнишь? Помнишь, как я была твоей любимой? Помнишь?»

Он снова дрожащими руками закрыл лицо. Было слышно его тяжелое дыхание,

— Я думал, мужчины не плачут, — пробормотал он, — а теперь готов заплакать.

Один из тройки протянул ему сигарету и дал прикурить.

Теперь в их поведении что-то изменилось. Из-за того ли, что им помешали, или по какой-то иной причине, но разговор принял другое направление и прежняя непринужденность исчезла. Троица вновь окружила его.

— Вы очень тепло одеты, мистер Гендерсон, — заметил один из них.

Гендерсон с отвращением посмотрел на него и ничего не ответил.

— Да, для такой погоды на нем много лишнего…

— …и он решил надеть все, что у него есть,

— …и набил карманы носками и платками,

— …всем, кроме галстуков.

— Почему в такой момент вы так себя ведете? — слабо запротестовал он.

— Здесь все голубое, и ему следовало бы носить голубую одежду. Я не старомодный человек, но… — Говоривший невинно посмотрел на него. — Как случилось, что вы не забыли надеть галстук, если были расстроены?

— К чему вы клоните? — разозлился Гендерсон. — Я не могу разговаривать о пустяках вроде…

— У вас есть голубой галстук, мистер Гендерсон? — услышал он неожиданный вопрос, заданный самым равнодушным тоном.

— Вы хотите вывести меня из равновесия? — И ответил совсем спокойным голосом: — Да, у меня есть голубой галстук.

— Тогда почему вы не надели его, хотя он больше подошел бы к вашему костюму? — Детектив обезоруживающе улыбнулся. — Или вы собирались надеть его, а потом передумали и надели вместо него этот?

— Какая разница? — удивился Гендерсон. — Почему это вас так волнует? — Его голос снова звучал громко — Моя жена умерла. Я потрясен. Какая разница, какого цвета галстук я надел?

— А вы уверены, что не хотели надеть тот галстук, а потом переменили решение?

— Да, уверен. Он висит среди моих галстуков.

— Нет, он не висит среди ваших галстуков, — сказал детектив. Поэтому-то я вас и спрашиваю. Мы нашли на вешалке всего одно пустое место. Голубой галстук должен был находиться под всеми другими, если судить по вешалке. Похоже, что вы сознательно выбрали его из числа других, но потом передумали и надели этот. Теперь меня интересует: почему вы, выбрав некий галстук, затем передумали и остались в том, который носили весь день?

Гендерсон вскочил.

— Я не могу здесь больше оставаться! — закричал он— Я не могу слушать болтовню! Говорите о деле или замолчите! При чем тут галстуки и вешалка для галстуков? Какая разница, какой на мне галстук?

Наступила длинная пауза, за время которой он начал бледнеть.

— Разница очень большая, мистер Гендерсон. Он побледнел еще больше.

— Этот галстук был затянут вокруг шеи вашей жены. Это и убило ее. Он был так крепко завязан, что нам пришлось его разрезать.

Затем последовали самые различные вопросы, и все это продолжалось до рассвета. Когда окна осветились начавшимся новым днем, комната, в которой находились те же самые люди, выглядела как после хорошей вечеринки. Везде торчали сигаретные окурки. Вещи были разбросаны по всей комнате. Особенно ее вещи. Вид у мужчин тоже был как после тяжелой попойки. Их пиджаки, жилеты и рубашки были расстегнуты. Сейчас один из них плескался в ванной, и через дверь доносилось его бормотание. Два других детектива курили и неподвижно сидели на своих местах. Гендерсон был совершенно спокоен. Он просидел на одном месте всю ночь. Ему казалось, что на этом диване и в этой комнате прошла вся его жизнь.

Тот, что был в ванной — по фамилии Барчесс — вышел. С его волос стекала вода, как будто он окунулся в ванну прямо с головой.

— Где ваши полотенца? — спросил он дружелюбно.

— Я сам никогда не мог их найти, — ответил Гендерсон. — Она… Я всегда получал полотенце, когда спрашивал, но никогда не знал, где она их держит.

Детектив беспомощно огляделся.

— Вы не будете возражать, если я воспользуюсь простыней?

— Не буду.

Все началось сначала.

— Дело не только в двух театральных билетах. Почему вы пытаетесь заставить нас в это поверить?

Он оглядел их. Он все еще пытался быть вежливым.

— Потому что все так и было! Что я еще должен говорить? Почему вы сомневаетесь? Вы же знаете, что такое возможно!

— Не стоит обманывать нас, Гендерсон, — вмешался другой детектив. — Кто она?

— О ком вы?

— О, не стоит начинать все сначала, — раздраженно заговорил первый. — Не стоит возвращаться к самому началу. Кто она?

Гендерсон пригладил волосы. Из ванной снова появился Барчесс. Он был в одной рубашке и. на ходу надевал на руку часы. Затем он вышел из комнаты; и Гендерсон услышал, что он разговаривает по телефону с каким-то Тьерни. Никто, кроме Гендерсона, не обратил на это внимания.

Барчесс нерешительно вошел в комнату и остановился, будто не зная, что делать. Наконец он подошел к окну. На улице щебетали птицы. Одна села на подоконник.

— Одну минуту, Гендерсон, — сказал Барчесс. — ,Что это за птица?

Гендерсон не двигался, и он. повторил вопрос:

— Гендерсон! Вы не знаете, что это за птица? Как будто это было очень важно. Гендерсон встал и подошел к окну.

— Воробей, — кратко сказал он. И добавил, глядя на Барчесса — Это не то, что вы хотели узнать.

— Это то, что я хотел увидеть, — отозвался Барчесс. — Отсюда довольно мало видно.

— Птицу вы увидели, — с горечью сказал Гендерсон. Все замолчали. Вопросы кончились.

Гендерсон повернулся и замер. На диване сидела девушка, на том самом месте, где еще недавно сидел он сам. Он не слышал, как она появилась. Ни скрипа, ни шороха.

Три пары глаз уставились на него. Его охватил озноб, но он не двинулся с места.