Уильям Айриш - Избранное. Компиляция. Книги 1-20

Программка Скотта Гендерсона.

Он сунул ее в карман и схватил девушку за плечо.

— Вы пойдете со мной!

Она спокойно дошла с ним до машины, но, когда он открыл дверь, стала вырываться.

— Отпустите меня! — Голос ее звенел на всю улицу, — Вы не имеете права! Эй, сюда! Неужели поблизости нет ни одного копа?

— Копы? Вам нужны копы? Да все копы ищут вас! Вы увидите их раньше, чем думаете.

Он впихнул ее в машину и запер за ней дверцу, затем уселся за руль. Она продолжала кричать, но он дважды ударил ее по лицу. Она замолчала.

— Я никогда еще не обращался так с женщинами, — сказал он. — Но вы же не женщина. Вы — просто дерьмо в женском обличье. — Он включил мотор, и они поехали вдоль улицы. — Ведите себя спокойно, так будет лучше для вас.

— Куда вы меня везете? — пробормотала она.

— А вы не знаете?

— К нему, да? — покорно спросила она.

— Да, к нему. Так сказать, гуманизм с позиции силы. Вы должны спасти невинного человека от смерти, для чего необходимо рассказать все, что вы знаете.

— Я так и думала, — она опустила голову. — Когда это должно случиться?

— Сегодня ночью.

Он увидел, как ее глаза широко раскрылись.

— Я не знала, что это случится сегодня ночью, — прошептала она.

— Ничего, главное, что я вас наконец-то нашел. Красный свет светофора остановил их. Он вытер вспотевшее лицо. Она сидела прямо и смотрела перед собой. Рядом не было ни одной машины. Он видел в зеркале ее лицо. Она о чем-то думала.

— Наверное, у вас в душе — пустота, — сказал он.

— Посмотрите на меня, — с неожиданной энергией ответила она. — Разве я мало выстрадала? Почему я должна думать о том, что с кем-то случится сегодня ночью? Кто он для меня? Они убьют его сегодня ночью… Но я уже убила себя! Я мертва, слышите, мертва. В машине рядом с вами сидит труп…

Ее голос звучал, как стон раненого животного.

— Иногда во сне я видела кого-то, у кого есть прекрасный дом, любящий муж, деньги, прекрасные вещи, друзья, безопасность. Да, да, выше всего — безопасность. Мне казалось, что так будет продолжаться всегда. И я не могла поверить, что это была я. И, однако, в пьяных грезах понимала, что это — я. Знаете, как бывает… Вы знаете, что значит быть выброшенной на улицу? Да, буквально выброшенной — в два часа ночи, без вещей, без всего, а слугам приказано не впускать вас в дом. Первую ночь я просидела на скамейке в парке. На следующий день одолжила у своей бывшей горничной пять долларов и сумела снять комнату.

— Почему вы сразу не объявились? Если вы уже потеряли все, то что же вы теряли от этого?

— Его власть надо мной не кончилась, Он предупредил меня, что, если я раскрою рот, сделаю что-нибудь, что бросит тень на его имя, он поместит меня в больницу для алкоголиков. Он легко мог бы это сделать, потому что пользуется влиянием и у него есть деньги. Я бы никогда оттуда не вышла.

— Все это непростительно. Вы должны были знать, 'что мы ищем вас, не могли не знать этого! Вы должны были знать, что этого человека приговорили к смерти. Вы просто струсили, вот что! Но если вы никогда не были порядочной женщиной, если вы в своей жизни не сделали ничего порядочного, то сейчас у вас есть шанс исправиться. Вы должны все рассказать и спасти Скотта Гендерсона.

Она помолчала, потом медленно повернула к нему голову.

— Да, — сказала она. — Теперь я хочу сделать это. Видимо, я была слепа все эти месяцы и не думала о нем. Теперь я буду рада поступить порядочно.

— Да, — мрачно кивнул он. — В котором часу вы с ним встретились в баре?

— Судя по часам, было десять минут седьмого.

— Вы скажете им об этом? Вы поклянетесь?

— Да, — сказала она устало. — Я скажу им это и готова поклясться.

— Бог простит вас за все, что вы принесли этому человеку! — пробормотал он.

А потом она стала дрожать. Сперва он даже удивился, глядя на нее в зеркальце. Он никогда не видел, чтобы человек так дрожал. Он не разговаривал с ней, только смотрел в зеркальце.

— Вам нечего бояться, — успокаивал он ее. — Как только вы им расскажете…

Они ехали молча. Потом она неожиданно спросила:

— Куда вы меня везете? Ведь здание уголовного суда мы уже проехали?

— Я везу вас к месту казни, — ответил он. — Это ускорит дело.

— Значит, все же правда, что сегодня ночью…

— Конечно. Это должно случиться в ближайшие полтора часа. Мы должны успеть.

Теперь они уже ехали по окраине города. Вокруг было темно, и лишь фары автомобиля выхватывали из темноты деревья.

— Но, допустим, что-то нас задержит. Например, лопнет шина. Не лучше ли позвонить по телефону?

— Я знаю, что делаю. Вам нечего беспокоиться.

— Да, да, — вздохнула она. — Я ослепла. Я слепая. Теперь я вижу разницу между сновидением и жизнью.

— Полное исправление, — раздраженно сказал он. — За пять месяцев вы пальцем не шевельнули, чтобы помочь ему. А сейчас, за последние пятнадцать минут, вдруг начали испытывать беспокойство.

— Да, — покорно согласилась она. — Вам это трудно понять. Насчет моего мужа и его угрозы поместить меня в больницу для алкоголиков. Вы заставили меня взглянуть на это с другой стороны. — Она откинулась, на спинку сиденья и впервые немного расслабилась. — Мне тоже надоело быть трусихой, — сказала она с неожиданной силой. — Я хочу совершить хоть один храбрый поступок в жизни.

Далее они снова ехали молча.

— Будет ли достаточно моего клятвенного показания для его спасения? — вдруг спросила она с беспокойством.

— Для отсрочки казни этого будет достаточно. Остальное завершат адвокаты.

Неожиданно она заметила, что машина повернула на развилке налево и скорость уменьшилась.

— В чем дело? — удивилась она. — Я думала, что к Государственной тюрьме ведет северная дорога. А вы…

— Здесь короче, — кратко ответил он. — Я хочу выиграть время. — Он помолчал. — Я везу вас туда, где у вас будет много времени.

Теперь в машине их было не двое. В мрачном молчании появился третий и уселся между ними. Это был холодный отчаянный страх, невидимые руки которого охватили женщину и заставили ее похолодеть.

Вокруг было абсолютно темно. Дорогу освещали лишь фары их машины. Молчание длилось уже десять минут. Мрачной неопределенной массой по сторонам дороги возвышались деревья. Как-то странно завывал ветер: будто предупреждал их об опасности. Их отражения в ветровом стекле казались призрачными.

Он снова сбавил скорость, чтобы было удобнее лавировать между деревьями. Колеса скользили по мокрым листьям, ветви кустарников хлестали по стеклам. Деревья казались сверхъестественными существами.

— Что вы делаете? — прошептала она. Страх обручем сжал ее горло, и она едва могла пошевелить языком. — Я не понимаю, что вы делаете… Для чего все это?

Внезапно они остановились. Звук тормозов стих. Он выключил двигатель. Наступила тишина. Тихо было и внутри, и снаружи. Они сидели в. машине неподвижно. Он, она и страх. Двигались лишь пальцы его руки, все еще лежавшие на рулевом колесе, медленно двигались, как будто играли на пианино.