Уильям Айриш - Избранное. Компиляция. Книги 1-20

Но Дженни приклеилась ко мне как пластырь и вскрикнула:

— Нет, нет! Ни за что я без тебя не пойду! Если ты должен остаться, значит, я тоже останусь. Иначе будет несправедливо.

Какое-то время мы сидели, не проронив ни слова, и только тревожно вслушивались в тишину. Изредка мы пытались ободрить друг друга, говоря о том, во что сами не верили.

— Может, он не вернется до утра, а нас тогда кто-нибудь найдет?

Но кто может прийти в этот заброшенный дом среди леса?

Он единственный знал о существовании этого дома.

— Может, он вообще не вернется…

Но если он не собирался возвращаться, то зачем тогда ему было связывать Дженни — мы оба это понимали.

— Почему, ты думаешь, он так поступил со мной? Я никогда не делала ничего плохого, — спросила меня Дженни.

Я вспомнил о том, что слышал от моего отца, когда исчезла Милли Адамс.

— Он «линатико» сбежавший или что-то в этом духе. Он что-нибудь с тобой сделал? — спросил я Дженни.

Я только знал, что очень нескоро Милли нашли в лесу под ворохом старых газет. Но это я, конечно, не мог рассказать такой девочке, как Дженни. И шутливо заметил:

— Ты знаешь, в школе, наверное, когда-нибудь потом будут смеяться над твоим приключением.

— Он только пил из бутылки и орал песни, а потом показал мне, какой у него острый нож — срезал у меня локон и намотал его на палец.

Тут мы услышали шаги по гравию у дома и так крепко обнялись, словно стали одним человеком.

— Быстрей, беги! — шепнул я ей на ухо.

Дженни была так напугана, что даже говорить не могла и только покачала головой.

Прошла минута, и все было тихо; мы осмелились заговорить.

— Может быть, это что-то с деревьев упало…

— Хоть бы уж он там остался и в дом не пошел…

Мы одновременно увидели тень, ярко высвеченную лунным светом, казалось, она застыла напротив в дверях, прислушиваясь. Поначалу она не шевелилась; я ясно различил плечи и голову мужчины.

Мы прижались к стене, стараясь скрыться в тени, но мою ногу невозможно было вытянуть из проклятой ловушки, а блузка Дженни была такая белая…

Тень дрогнула и начала приближаться, она расползалась, как чернильное пятно на промокашке. И наконец она показалась мне ужасно длинной, как будто человек встал на ходули. Теперь в холле был уже он сам, а не его тень.

— Уткнись мне в плечо, не смотри на него, может, он так нас не заметит, — прошептал я ей в самое ухо. Смотреть мне приходилось сквозь волосы Дженни.

Послышался скрип — значит, он двинулся с места и, наверное, поднимается по лестнице. Его вкрадчивые шаги напоминали кота. Нас он еще не увидел, потому что окунулся в темноту сразу после лунного света. Шаг за шагом он приближался, Дженни попыталась обернуться, но я прижал к себе ее голову.

Внезапно он остановился и замер. Наверняка заметил блузку Дженни. Раздался легкий треск, и нас осветил желтоватый огонек. Он хоть и не был очень ярким, но его хватило, чтобы нас увидеть.

Я был прав, это был тот самый человек, который стоял под тентом. Но разве теперь это могло помочь? Эти длинные ручищи, эти бегающие глаза!

Заметив меня, он расплылся в улыбке и сказал:

— Так пока я уходил, сюда заявился мальчонка? И они с девчонкой не сумели удрать!.. Ха-Ха! — Он поднялся еще на одну ступеньку. — Вообще-то я маленьких не люблю, но раз уж он потрудился прийти сюда, придется мне выкопать могилу поглубже…

Я вновь дернул своей защемленной ногой, пытаясь как можно дальше отодвинуться от этого чудовища. Дженни казалась комочком рядом со мной. Собравшись с силами, я подал голос:

— Уходите отсюда, оставьте нас! Уходите же!

Он подошел еще ближе и наклонился к нам, когда я закричал:

— Папа! Иди сюда скорей! Папа!

— Давай, давай, зови своего папочку, — он уже тянул свою длиннющую руку к блузке Дженни. — Зови своего папочку. Он найдет тебя разрезанным на кусочки, я пошлю ему по почте кусок твоего уха.

Я уже не понимал, что делаю. Я начал колотить его свободной ногой, удерживая в руках Дженни. Моя нога с размаху ударила его в живот. От неожиданности он охнул.

Наш поединок продолжался; лестница отчаянно скрипела, издавая звуки, похожие то на треск бенгальских огней, то на пушечные залпы. От удара он поскользнулся и рухнул на лестницу, подняв облако пыли. Когда пыль рассеялась, я увидел, что порядочный кусок лестницы обвалился, хотя и не такой большой, чтобы нельзя было по ней пройти. Перила повисли, а самым замечательным из всего этого было то, что моя нога наконец-то освободилась.

Он растянулся у подножия того, что было лестницей, но похоже, у него ничего не болело, так как он уже поднимался на ноги. Он пошарил в карманах, и в руке его что-то блеснуло.

— Быстрей, Дженни, я ногу вытащил! — закричал я, и мы помчались что было сил. Мы вбежали в комнату, где он раньше оставил Дженни, и закрыли дверь. Он поднимался по лестнице медленно, чтобы она под ним не развалилась, поэтому у нас было время отыскать что-нибудь тяжелое, чтобы подпереть дверь изнутри. К несчастью, здесь не нашлось ничего подходящего, нам попались только две пустые коробки.

В окно выпрыгнуть было нельзя, потому что оно находилось очень высоко над землей, и Джейн могла расшибиться, да и я сам мог бы руку сломать.

Мы взяли эти две коробки, поставили их одну на другую и сами на них оперлись, чтобы было потяжелее. Мы слышали, как он осторожно поднимается по лестнице, кляня нас на чем свет стоит. Минуту спустя мы услышали, как его одежда задела тонкую стенку, которая нас разделяла. Выбравшись наверх, он разразился громким хохотом, от чего у нас мороз по коже прошел, и начал ломиться в дверь; она немного подалась, но мы все еще сдерживали его напор, собрав последние силы.

Он снова навалился на дверь, но на этот раз мы уже не могли удержать всю нашу баррикаду; я почувствовал его дыхание, совсем близко.

— Может быть, нам помолиться? — спросила Дженни.

— Хорошо, — кивнул я, ощущая, как сотрясается от ударов дверь.

Дженни начала молиться у меня за спиной.

— Хоть бы мне умереть раньше, чем проснуться, прошу тебя, Господи, чтобы…

Тут он нажал сильнее, и от двери отлетело почти все, что мы туда наставили, и я больше ничего сделать не мог. Одна из рук этого чудовища просунулась из дверного проема, словно хотела схватить нас обоих.

— Молись, Дженни, молись! Молись, пусть тебя услышат! Не могу больше!..

Голос Дженни перешел в крик:

— Хоть бы мне умереть раньше, чем проснуться!..

Последний толчок положил конец всему. На пол свалились Дженни, я, коробки, дверь… Это дало нам минуту передышки, потому что он пролетел до середины комнаты и потерял еще какое-то мгновение на то, чтобы подняться. Я швырнул в него коробку, и здесь мы с Дженни разделились, он бросился за ней, размахивая ножом. Я думал бежать в холл, но пришлось вернуться. Дженни металась но комнате, и он ей отрезал путь к отступлению. Единственное, что оставалось бедняжке, — перебегать от одного окна к другому, а он прыгал с места на место с ножом в руке. Мы с Дженни орали как безумные, пустынный дом, такой тихий еще несколько минут тому назад, сейчас напоминал сумасшедший дом.